Для некоторых людей жизнь в городе — сплошная нервотрепка, а уж жизнь в таком городе контрастов как Нью-Йорк — вообще целое испытание, особенно, когда дело касается безумных восьмидесятых. Наркоманы, проститутки, алкоголики, авангардные художники, эксгибиционисты и преступники — все это в фотопроекте Мирона Цовнира, запечатлевшего настоящий перформанс эпохи сумасшедшего Большого яблока.

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

нью йорк фото история отвратительные мужики disgusting men

Цовнир переехал в США из Германии в 1980 году и поселился в Нью-Йорке. На протяжении девяти лет он вел своеобразную летопись города, комментируя свой интерес к безумцам Большого яблока так:

Во-первых, их жизнь настолько трудна и жестока, что заслуживает моего уважения и внимания. Во-вторых, их в значительной степени игнорируют популярные СМИ. В-третьих, у них нет лобби, и о них никто не заботится.

Мы живем в мире, озабоченном гламуром, развлечениями, фальшивыми чувствами и (пустой) политической праведностью. Это своего рода моралистическая смирительная рубашка, в которой задыхается любое спорное мнение. Я верю в свободу мысли вне зависимости от того, согласуется она или нет.