Олдос Хаксли, Уильям Берроуз, Хантер Томпсон, Ирвин Уэлш — когда речь заходит о так называемой «наркотической литературе», их имена вспоминаются в первую очередь. Реже в эту компанию включают шотландца Александра Трокки — возможно, потому, что его главную книгу издали на русском только в прошлом году.
По словам переводчика романа Алекса Керви (человек, благодаря которому многие из вас прочитали Паланика, Хоума и прочую, кхм, остросюжетную литературу — в тех самых книжках с оранжевой обложкой), «Книгу Каина» пытались издать больше 10 лет.
Конкретно в последние годы проблема была уже не столько в содержании книги, сколько в ее обложке — которую Керви даже согласовал с наследником Трокки — где о личности автора и событиях романа сообщалось совсем уж прямолинейно. Обложка в итоге другая, но как верно заметил сам Керви, «содержание книги и так лютое».
О Трокки, наверное, стоит как-нибудь написать отдельный текст, но сейчас — коротко. Уроженец Глазго, на родине Трокки учился и работал моряком, а в 25 лет уехал в Париж, где оказался в самом сердце литературной тусовки: в журнале «Мерлин», где он был редактором, печатались Жан-Поль Сартр, Сэмюэл Беккет и Генри Миллер. Сам он тоже писал; самым известным произведением Трокки того периода стал «Молодой Адам» — вы могли видеть его экранизацию с Юэном Макгрегором и Тильдой Суинтон. Уже там фигурирует явно автобиографический образ — главный герой «Адама» работает на барже в Шотландии.
Кроме литературных знакомств в Париже шотландец приобрел героиновую зависимость, не покидавшую его до самой смерти. Во второй половине 50-х он отчалил в Нью-Йорк, где в самом деле работал на барже. Этот эпизод своей биографии Трокки не стал припасать для старческих мемуаров, и описал его в своем последнем романе — «Книга Каина» (1960).
Герой романа, Джо Некки, тоже писатель, тоже сидит на героине и тоже работает на барже, в основном обретаясь на водах Гудзона. На берегу Некки занимается поисками дозы — сообща со своими друзьями по несчастью: по большей части, случайными знакомыми, с которыми его ничего не связывает, кроме героина. Исходя из этого, надо понимать, что какого-то невероятного развития событий в «Книге Каина» ожидать не стоит. Некки торчит (во всех смыслах) на барже, нехотя контактируя с редкими гостями и (не без приключений) выполняя свои прямые обязанности; слоняется по городу в поисках дозы, или сидит где-нибудь на хате в самой сомнительной компании.
Между этим — воспоминания о прошлой жизни: годах в Париже, детстве в Глазго и о бате, с которым герой находит на удивление много общего (хотя тот не был ни моряком, ни писателем, и на героине не сидел). И конечно же, размышления о своей аутсайдерской доле: ты можешь быть писателем и каким угодно интеллигентом, но героин отправляет тебя на самые задворки человеческого общества, где тебе рады только тебе подобные, да и то — если у тебя есть, чем поживиться. При этом Некки о своей доле не горюет — он представляет себя человеком, идущим против системы, борцом за свободу etc. — но сам же настолько правдоподобно описывает диалоги и сцены из жизни торчков, что сразу понятно: цена его позы высока.
«На десять баксов нам досталось не особенно много. Лу высыпал это дело на зеркало, и когда мы подошли, с помощью лезвия делил. Там были Фей, Гарриет, жена Лу, которая готовила соску для малыша, вечный паразит Вилли, превращавшийся, при условии, что его взяли на хвост, в образец благодушия».
Не последние писатели середины века, Норман Мейлер и Уильям Берроуз — не просто рецензенты, но и, чего скрывать, друзья Трокки, отмечали его писательскую отвагу. Для 60-го года Трокки на самом деле писал необычайно смелые вещи; так прямо рассуждать о наркотиках, зависимости от них и положении джанки в обществе до него пытались единицы.
Вместе с Алленом Гинзбергом
«Джанки у Трокки и Берроуза по большей части были людьми из среднего класса, — рассказывал Ирвин Уэлш в своей биографии, — членами интеллигенции, бунтарями, брошенными обществом, и сделавшими наркотик символом своего бунтарства».
Таком образом, «Книга Каина» была уникальна для своего времени. Это потом внутренний мир наркомана еще предстанет перед обывателем в десятках книг и фильмов; утонченного героинщика из Глазго Александра Трокки сменит героинщик рабочего класса из Эдинбурга Ирвина Уэлша.
Сейчас главное уже не это: всего за 200 страниц саморефлексии, отрывочных воспоминаний, описания жизни на барже — довольно хаотичного, в общем, повествования, Трокки удается очень близко познакомить читателя и со своим героем, и с его жизнью — как прошлой, так и настоящей — и заставить его сопереживать.
«Неизвестный грузчик, шести футов ростом, в белой каске, легкой синей рубашке, красные ручищи уперлись в бедра, встал и пялится на меня. Я кивнул ему. Нельзя сказать, чтоб его морда светилась дружелюбием.
— Вам-то гондонам легко! — сказал он.
— Да, это образ жизни».
