В декабре 1941 года в Брюсселе произошло одно из самых ярких событий в истории местного движения Сопротивления: молодая женщина средь бела дня прямо на центральной площади города зарезала немецкого офицера, а затем скрылась с места преступления. Поступок вызвал восторженную реакцию бельгийцев и привел в бешенство нацистов. Между тем, та женщина была русской — ее звали Марина Шафрова-Марутаева.
После оккупации Бельгии в 1940 году в стране постепенно начало формироваться движение Сопротивления. Поначалу оно было разрозненным, но после того как началось германское вторжение в СССР, а бельгийцев начали принудительно отправлять на работы, движение стало обретать все более явные формы: связалось с английской разведкой, стало саботировать производство, а позже — нападать на коллаборационистов и немецких солдат.
Всего за годы войны членами Сопротивления в Бельгии стали около ста пятидесяти тысяч человек — три процента от населения с шестнадцати до шестидесяти пяти лет. Были среди них и наши соотечественники. В 1942 году в Бельгию для работы на шахтах привезли шесть тысяч советских военнопленных — всего же их будет около двадцати тысяч. Почти сразу на шахтах возникли подпольные организации; многие пленные с помощью бельгийцев бежали и влились в партизанские отряды. Уже в конце 1943 года в провинции Лимбург был сформирован партизанский отряд из 250 человек, названный «За Родину!».
Но не только советские военнопленные участвовали в сопротивлении нацистам. Многие эмигранты, уехавшие из России после революции 1917 года, после начала вторжения в СССР начали активно помогать партизанам на территории Бельгии. Например, княгиня Щербатова, в своем загородном особняке устраивала вечеринки и вела светский образ жизни — что было прикрытием ее штаба Сопротивления, где собирались партизаны и координировали свои действия. Как рассказывает ее сын Эрик Витук, потайная дверь была за шкафом в его детской комнате, а мать не раз проявляла чудеса храбрости и находчивости. Однажды, она везла на своем велосипеде оружие, переданное англичанами партизанам, и тут увидела немецкий патруль. Чтобы снять с себя любые подозрения, она спокойно подошла к солдатам и попросила закурить. Впечатленные красотой и спокойствием женщины, нацисты даже и не подумали ее досмотреть.
Не менее яркой фигурой в истории русского Сопротивления в Бельгии была Марина Шафрова-Марутаева. Она была наследницей древнего русского дворянского рода, чьи корни уходят глубоко в Средневековье. Ее род имел родственные связи с князем Дмитрием Пожарским, одним из героев Смутного времени.
В книге «Герои, жертвы и злодеи. Сто лет Великой русской революции» Владимир Малышев пишет об отце Марины, Александре Шафрове — потомственном офицере Балтийского флота, представителе военной элиты Российской Империи. Он участвовал в обороне Порт-Артура во время Русско-Японской войны и даже служил на знаменитом крейсере «Аврора». После Октябрьской революции вступил в белую гвардию и воевал против большевиков в составе Северо-Западного фронта, а после поражения уехал в Эстонию, где и родилась его дочь Марина. Позже Шафров с семьей перебрался в Бельгию, где Марина вышла замуж за сына русского морского инженера Юрия Марутаева, взяв себе двойную фамилию. Перед самой оккупацией супружеская пара подала заявление на получение советского паспорта, намереваясь вернуться на родину — и даже получила разрешение. Но уехать не удалось.
Марина работала клерком в офисе, а ее муж, после оккупации Бельгии нацистами, устроился на работу в автопарк немецкой армии, что было отличным прикрытием для их деятельности: Юрий руководил диверсионной группой бельгийского сопротивления в Морсенте.
В книге В. М. Мизина «Снайпер Петрова»опубликован официальный документ бельгийских партизан, преданный огласке в 1948 году, из которого следует, что Марина являлась связником командира корпуса. С августа 1940 года в районе Брабант-Валлония она занималась сбором оружия, брошенного отступающими бельгийскими войсками. В 1941 году занялась пропагандой и организовала службу передач сводок советской армии. Для этого Марине удалось сохранить радиоприемник, хотя хранение подобного оборудования было запрещено немецкой администрацией под страхом расстрела. Используя его, она прослушивала сводки СовИнформБюро о положении на фронте, с помощью товарищей переводила их на французский язык, перепечатывала их на пишущей машинке и расклеивала на стенах домов в Брюсселе под заголовком «Говорит Москва!».
Также из документов бельгийских партизан можно узнать, что Марина вступила во взаимодействие с бельгийской партизанской армией, став связующим звеном между ними и компартией, а также русскими ячейками сопротивления. В августе 1941 года она по собственной инициативе начала устанавливать средства для прокола шин автомобилей на дорогах Брабант-Валлонии, и участвовала в нападении на немецких мотоциклистов.
Но этого было мало. Шафрова упрекала ячейки Сопротивления, в том, что они в основном проводят диверсии против техники и материальных объектов нацистов, в то время как офицеры и солдаты Вермахта чувствуют себя в полной безопасности в Брюсселе, свободно разгуливая по городу и веселясь в пивных. И если мужчины не будут уничтожать врага так, как это делают партизаны в Югославии (об этом Шафрова слышала из радиоперехватов), то тогда мстить будет женщина. Но на ее слова не обратили должного внимания.
Тайком от семьи Шафрова сняла квартиру в доме номер 3 по улице Кан в Брюсселе. Это место было удобно тем, что находилось недалеко от здания, где немцы устроили военную комендатуру. Это расположение позволило ей совершить поступок, поставивший на уши весь Брюссель и переполошивший нацистов.
Все произошло 8 декабря 1941 года прямо посреди города на площади Порт де Намюр, перед зданием военной комендатуры — то есть на месте, которое по определению воспринималось оккупантами как одно из самых безопасных, да еще в светлое время суток. Именно там Марина подошла к заместителю военного коменданта — немецкому майору Крюге — и ударила его кухонным ножом. Крюге скончался на месте. Воспользовавшись возникшей суматохой, Марина успела запрыгнуть в трамвай и уйти неопознанной. О своем поступке она решила никому не рассказывать, включая мужа. Нацистам о происшествии доложил в своей записке брюссельский бургомистр-коллаборант Дж. Коэльст.
Поначалу нацисты подумали, что такое дерзкое убийство могли совершить только английские диверсанты. Но после расследования стало ясно, что это дело рук бельгийского сопротивления. Тогда немцы арестовали шестьдесят жителей Брюсселя и потребовали, чтобы убивший майора человек пришел сам, либо арестанты будут расстреляны. Марина, не желая, чтобы из за ее поступка пострадали непричастные люди, рассказала все мужу, и несмотря на уговоры его и руководства, решила сдаться.
Явке с повинной предшествует еще один эпизод.
«15 декабря Марина пришла домой. Обняла мужа, прижала к себе семилетнего сына Никиту, долго гладила его вихрастую голову. Поцеловала трехлетнего Вадима. Глядя на нее, Юрий Николаевич понял, что она пришла прощаться.
…Около шести часов вечера Марина вышла из дома. В одном из самых многолюдных мест города — на авеню Маркине она достала из сумочки простой кухонный нож, и… капитан немецкой армии рухнул на мостовую. Патруль задержал Марину и доставил ее в комендатуру. Она потребовала немедленного освобождения заложников».
Об аресте Шафровой в газете уведомляет город генерал-лейтенант фон Хаммерштейн. Народ взбудоражен, а нацисты пытаются заставить Марину сказать, что она совершила убийство на почве бытовой неприязни; стыдят ее тем, что у убитого, как и у нее, были дети. Шафрова отвечала, что убила врага — и убила бы еще, если бы могла. Ее помещают в тюрьму Сен-Жиль; к стенам тюрьмы горожане несут цветы — хотя охрана их выкидывает, но на следующую ночь приносят новые.
Шафрову приговорили к расстрелу, но его исполнили не сразу. По одним данным, генерал фон Фелькенхаузен, возглавляющий оккупационное правительство Бельгии, не утвердил приговор, опасаясь народных волнений. По другим же данным, генерал-лейтенант фон Хаммерштейн, командующий немецкой армией в Бельгии, приостановил исполнение приговора, утверждая, что в аналогичной ситуации немецкая женщина поступила бы так же.
Так или иначе, дело, находившееся под личным контролем высших чиновников Германии было передано в гестапо. Девушку вывезли из Бельгии в Кельн, где, несмотря на заступничество бельгийской королевы Елизаветы, которая обратилась лично к Гитлеру, прося помиловать мать двоих детей, Шафрова была приговорена к смерти через гильотинирование.
31 января 1942 года приговор был приведен в исполнение, а тело захоронено в неизвестной могиле. Разыскать ее Елизавета приказала лишь после войны, в 47-м — тогда Шафрову перезахоронили на кладбище Иксель в Брюсселе, среди могил 27 национальных героев страны.
Мать Марины так и не приняла смерть дочери, обвиняя партизан и мужа, за то что они втянули ее в свои дела. Мужа арестовали и допросили, но он смог оправдаться, и продолжал свою деятельность в движении бельгийского сопротивления. Соратники Марины восприняли ее героизм как несвоевременный, но оккупанты в своих отчетах упоминали о том, что после убийств Шафровой Сопротивление приняло новые формы.
Подвиг Шафровой оценили и бельгийцы, и русские. В Бельгии она посмертно была награждена Боевыи и Рыцарским крестами с пальмовой ветвью. В СССР в 1978 году Шафрова была посмертно награждена орденом Отечественной войны I степени, в 82-м про нее сняли фильм «Где-то плачет иволга». В 2006 году подоспела еще одна награда — орден Великой Победы.
Самое удивительное, что в самой Бельгии, да и вообще в Европе про подвиг Марины знают немногие. Во всяком случае, источников на иностранных языках по данной теме найти практически не удалось. К счастью, некий испанский блогер по имени Ramón Puig долгое время жил в Бельгии, и увидев могилу Марины с удивившей его надписью «обезглавлена», решил разобраться в истории и нашел ее мужа, узнав подробности этой истории из первых рук. История сильно поразила его читателей, а через некоторое время с автором в комментариях даже связался Вадим Марутаев — сын Марины, и поблагодарил за проделанную работу.
В массе русских источников Шафрова представлена не иначе как «бельгийская Жанна д’Арк» — якобы такое прозвище она получила от восторженных брюссельцев. Найти этому подтверждение в зарубежных источниках не удалось; да и общего с биографей д’Арк, кажется, не так и много. Но героизма Шафровой это нисколько не преуменьшает.
