Сейчас — самое время пересмотреть «Апокалипсис сегодня». Актуальнее момента просто не будет.
Владимир Бровин как обычно выпендривается своей псевдоэрудированностью и пытается объяснить, что означает концовка фильма, какой архетип воплощает лысый полковник Куртц и почему он был обязан умереть. В общем, разбор как вы любите.
Немного предыстории: «Сердце тьмы»
Многим (особенно фанатам фильмов о Вьетнамской войне) «Апокалипсис сегодня» показался странным фильмом. Да, он безусловно крут. Да, множество солдат, прошедших эту войну, назвали его самым правдоподобным изображением хаоса, который там творился. Но есть в нем какая-то смущающая вычурность, которую трудно выразить. Причины тут две.
Во-первых, фильм снят по приключенческой книге «Сердце тьмы» Джозефа Конрада. И штука в том, что ее действие происходит в джунглях Африки в конце XIX века. Сюжет там примерно тот же: главный герой плывет по реке по заданию властей, чтобы остановить колониального чиновника, который в дикарской среде сам стал дикарем и возомнил себя местным божком. Но в том сеттинге дикарство и абсурд выглядели более уместно: герои плыли в место, которое не существовало на картах. Думаю, Коппола намеренно следовал настроению книги, ведь для американских новобранцев Вьетнам стал таким же неизведанным адом, как каннибальская Черная Африка для колонизаторов.
Во-вторых, «Апокалипсис» явственно снимался ради «Оскара». Сам Коппола признавался: «Я уверен, что создал произведение искусства, и не мог сделать лучше». Отсюда намеренное напичкивание сюжета отсылками к мифологии, а также юнгианскими архетипами. Плохо ли это? Нет. Вышло довольно уместно, архетипы изображены ярко. Хотя многое подается слишком прямолинейно: достаточно сказать, что полковник Куртц читает книгу «Золотая ветвь: Исследование магии и религии» Фрэзера, в которой, конечно же, предрешена его гибель.
Река и путешествие
«Когда негр племени бангала с Верхнего Конго рыбачит или возвращается с уловом, имя его временно находится под запретом. Все зовут рыбака mwele независимо от того, каково его настоящее имя. Делается это потому, что река изобилует духами, которые, услышав настоящее имя рыбака, могут воспользоваться им для того, чтобы помешать ему возвратиться с хорошим уловом». — «Золотая ветвь».
Путешествие по реке — самая понятная метафора в «Апокалипсисе». Во многих примитивных культурах река считается дорогой на тот свет. Особенно, если она течет на запад (вслед за заходящим солнцем), как и Меконг в фильме. Духи мертвых уплывают туда навеки, шаман — временно, в своих путешествиях ради перерождения. У греков все еще интереснее: они развили целую географию рек подземного мира. Все знают Стикс (ненависть), которую нужно пересечь, но еще есть Ахерон (боль), вдоль по которой нужно сплавиться вместе с Хароном, а также еще четыре хтонические реки. В нашем случае капитан Уиллард сплавляется по Ахерону в самые Тартарары.
Архетип полковника Куртца
«Дикая глушь жестоко отомстила Куртцу за фанатическое вторжение. Думаю, она шепотом рассказала ему о нем самом то, чего он не знал, и этот шепот зачаровал его и гулким эхом отдавался в нем, ибо в глубине его была пустота». — «Сердце тьмы».
Типаж для полковника Куртца в фильме подобран чертовски талантливо и стильно. Причем Марлон Брандо интуитивно уловил его и проработал лучше, чем того требовал Коппола. Актер слился с персонажем, вел себя вздорно, отказывался учить слова, набрал почти 20 кг веса и требовал снимать его исключительно в тени. Короче говоря, вышло идеальное, стопроцентное попадание в архетип «Великана-людоеда».
«Великан-людоед» — название пост-юнговского архетипа, который представляет собой обратную сторону архетипа отца. Все теневое, вытесненное в подсознание и мрачное в природе родителя здесь выставлено напоказ. Людоед доминантен, но при этом предпочитает не упорядочивать, а хаотизировать все вокруг себя и отлично в этом хаосе себя чувствует. Он старается выглядеть больше (вот тебе и плюс 20 кг), но прятать себя в тени. Он — все, что мы можем представить, думая о дикаре-тиране, вплоть до каннибализма какого-нибудь Иди Амина. Но Людоед далеко не глуп, просто его разум окончательно поглотила Тень.
Вот как такой типаж описывает криминалист и по совместительству юнгианец Евгений Спирица в книге «Архетипы»: «Получая поддержку, такой человек убеждается в том, что способен управлять большими массами людей, поскольку делает все возможное для их счастья. Однако счастье этих людей заключается только в одном: они должны обслуживать интересы великого манипулятора».
Для архетипа характерны: «…С одной стороны, жесткий контроль за жестикуляцией, т.е. жесты должны быть выверенными. С другой стороны, часты экспрессивные всплески, когда обязательно нужно показать окружающим, кто здесь самый главный. В таких случаях Великан-Людоед демонстрирует чрезмерные эмоции, хотя, скорее всего, их не испытывает».
Кстати, обратите внимание на слишком уж «доброе и отеческое» отношение Куртца к главному герою. Многие не поняли, почему злодей вдруг столь милосерден и даже позволяет убить себя. Но это тоже вписывается в модель поведения людоеда. Вспомним о том, что он — обратная, теневая сторона архетипа отца. И одна из его задач — злодейский род должен продолжаться. Поэтому, как ни парадоксально, мужчины такого архетипа относительно лояльно относятся к воспитанию чужих детей, лишь бы наследник вырос таким же чудовищем. И нам отчетливо преподносят это: в какой-то момент журналист прямо говорит о том, что Куртц видит в Уилларде продолжателя своего дела.
В общем, вы уже поняли: Брандо не обязательно начитался Юнга и скопировал типаж, но он интуитивно уловил его и идеально передал. Жесткая иррациональная мимика, собственный культ, пытки, отрезанные головы и при этом парадоксальная отеческая опека над потенциальным наследником — это, наверное, самый убедительный царь-людоед в массовом кинематографе.
О чем рассказывает концовка фильма
А теперь самое интересное: концовка, в которой Уиллард убивает Куртца, пока фоном идет жертвоприношение быка. Жертвоприношение, к слову, настоящее, на камеру попал реальный ритуал филиппинских племен (съемки фильма шли не во Вьетнаме, а на Филиппинах). Это тоже метафора в лоб: Куртц, зная о том, что и так умирает, готов быть принесенным в жертву. Но нюансы делают всю гораздо интереснее. Вспомним ту же «Золотую ветвь», которую читает герой Марлона Брандо. В этом классическом исследовании описывается навязчивый сюжет, который есть во многих аграрных культурах: убийство старого бога-царя. Особенно ярко это проявилось у древних греков:
«В священной роще росло дерево, и вокруг него весь день до глубокой ночи крадущейся походкой ходила мрачная фигура человека. Он держал в руке обнаженный меч и внимательно оглядывался вокруг, как будто в любой момент ожидал нападения врага. Это был убийца-жрец, а тот, кого он дожидался, должен был рано или поздно тоже убить его и занять его место. Таков был закон святилища.
Претендент на место жреца мог добиться его только одним способом — убив своего предшественника, и удерживал он эту должность до тех пор, пока его не убивал более сильный и ловкий конкурент. Должность эта, обладание которой было столь зыбким, приносила с собой царский титул. Но ни одна коронованная особа не была мучима более мрачными мыслями, чем Немийский жрец. Из года в год зимой и летом, в хорошую и плохую погоду, нес он свою одинокую вахту и только с риском для жизни урывками погружался в беспокойную дрему. Малейшее ослабление бдительности, проявление телесной немощи и утрата искусства владеть мечом ставили его жизнь под угрозу; седина означала для него смертный приговор».
Зная этот момент, понимаешь, на что намекал Коппола: Куртц — современный Немийский царь-жрец (не даром тут фигурирует определение «убийца-жрец»). Он захватил этот лес и ждал преемника, который должен зарубить его мечом. Обратите внимание: Уиллард зарубил полковника архаичным оружием, а не застрелил, взорвал или скинул с высоты как в условном «Крепком орешке».
Значит ли все это, что «Апокалипсис сегодня» полон бездны смыслов и понятен только людям, увлеченным мифологией? Совсем нет. Коппола использовал архетипы, а архетипы живут в нашем коллективном бессознательном и не требуют никаких книг для понимания. Мы считываем их интуитивно. Вряд ли сценаристы намеренно впихивали их в сюжет, они лишь тонко уловили человеческое бессознательное. А вот момент с царем-жрецом из Немийской рощи наверняка сделан специально — с явным намеком на книгу, с пафосом жертвоприношения и мечом. Вот это уже было вписано в сценарий ради «Оскара», снобов и ценителей скрытых смыслов.
А фильм хороший и актуальный. И для удовольствия от просмотра не обязательно читать «Золотую ветвь».
