16 января в российский прокат выходит «Маяк» — черно-белый триллер Роберта Эггерса («Ведьма») с Робертом Паттинсоном и Уиллемом Дефо в главной роли. Официально фильм вышел везде еще в прошлом году: первые рецензии появились весной 2019 года, а профильная пресса еще долго упивалась сценами, где герой Паттинсона дрочит, а Дефо — пердит, и расспрашивала про них всех причастных к фильму. Честный российский зритель в это время мог лишь гадать, о чем идет речь.

Действие фильма происходит во второй половине XIX века. На острове с маяком живут два мужика: молодой Эфрейм Уинслоу (Паттинсон) и старый морской волк Томас Уэйк (Дефо). Уэйк сычует там уже не первый год, безраздельно руля путеводным светом и никого к нему не подпуская; Уинслоу прибывает на остров в качестве нового помощника. Уэйк сходу проявляет себя как максимально сварливый начальник: заставляет Уинслоу выполнять самую грязную и тяжелую работу, поучает, травит полубезумные байки и наконец, постоянно пускает газы. Уинслоу напрягается и пыхтит, мучается бессонницей, пытается снять напряжение дрочкой и в целом чувствует себя неуютно.

Денис Майоров успел посмотреть фильм в прошлом году и включил его в наш список лучших фильмов и сериалов 2019-го — его мнение о фильме можно прочесть здесь.

На «Маяк» стоит идти в кино как минимум из-за картинки и актерской игры — визуально это очень мощное произведение, достойное большого экрана (да и Паттинсон с Дефо не просто отбывают номер в кадре). Что касается сюжета — от «Маяка» не стоит ждать шокирующих откровений: это довольно простая история, зато полная метафор, допускающая целый ряд толкований с отсылками к Лавкрафту, Мелвиллу, греческой мифологии и юнгианским архетипам. Именно о них и пойдет речь ниже, поэтому если вы еще не успели посмотреть фильм — дальше будут спойлеры.

Спойлеры, я сказал!

Сразу скажу, что все это — не взаимоисключающие теории, а скорее уровни восприятия происходящего в фильме, которые неизменно пересекаются и дополняют друг друга.

Главное и самое поверхностное объяснение происходящего в фильме — безумие.

«Роберт Паттинсон согласился на участие в фильме, сказав мне: “Я не хочу сниматься в кино про волшебный маяк. Я хочу кино про наглухо поехавшего человека» — Роберт Эггерс в интервью.

А чего вы ждали от истории про смотрителей маяка? Осталось понять, кто именно и когда сошел с ума. Уэйк довел до безумия Уинслоу? Или они оба съехали с катушек в едином порыве? И вообще, кто эти «оба»?

Самая простая версия — о доведении до безумия Уинслоу. Он появляется на острове впервые; Уэйк допекает его с самого начала — даже за обеденным столом, где обязывает его бухать и травит байки, не говоря о несправедливом разделении обязанностей; рассказывает жуткую историю про прежнего помощника; до Уинслоу докапываются чайки, ему мерещаться русалки и всякая дичь; ему не дает покоя загадка самого маяка — почему Уэйк не пускает его наверх? Алкогольные (а затем керосиновые) возлияний усугубляют ситуацию. Финальными аккордами становятся неприбытие корабля, который должен забрать Уинслоу с острова, и явное намерение Уэйка пресечь его попытки к бегству. Возможно, для Уэйка все это вообще обычное дело — сживать со свету своих напарников — просто на этот раз все пошло не по плану.

Но с другой стороны, на самом ли деле на острове все это время было два человека? Или все это был один и тот же безумец Уинслоу, придумавший себе сварливого морского волка в начальники со всеми вытекающими последствиями? Такая версия имеет право на жизнь.

Маяк — это, разумеется, фаллос. 

Эггерс в интервью признавался, что и он, и его брат (автор сценария фильма) в создании сюжетов опираются на юнгианскую символику. Да и по словам Паттинсона, в сценарии фильма было прямо сказано, что маяк похож на эрегированный пенис.

Помимо бессознательного сексуального влечения в более широком смысле фаллос может означать и стремление к т.н. платоновскому Эросу, который подразумевает вечную жизнь. Логично, что заполучить такое сокровище горазды оба героя. Герой Дефо уже в теме, а Паттинсона — только к ней подобрался. Он не знает, что происходит на маяке по ночам, но очень хочет узнать.

Что делает Уэйк во время своих ночных смен на маяке? Все что мы знаем — что он сидит там голый и отчего-то дико блаженствует. Все это вполне четко символизирует сексуальное удовлетворение. Уинслоу тоже так хочет — но кто ж ему даст.

Пока один оргазмирует на маяке, другой дрочит внизу. Но положение вещей меняется в процессе: если в первой половине фильма Уэйк страшно орет на Уинслоу из-за пятна на полу (а тот неловко отбивается — мол, не нанимался служанкой), во второй уже Уинслоу отсчитывает Уэйка за его готовку (а Уэйк дико обижается).

Дефо в интервью говорил об обоих героях как о воплощении «токсичной маскулинности». Сначала мы видим ее исключительно в герое Дефо — в том как он бухает, орет на Уинслоу, пердит, наконец.

Кстати, почему Уэйк все время пердит?
Сам Эггерс (который прямо говорит, что не собирается никому объяснять смысл и значение всех символов в фильме) на такие вопросы в основном отшучивается. Мол, решили разбавить серьезную атмосферу артхаусного фильма. И еще: «Я хотел изучить скорбь — и хотел над ней посмеяться, потому что она забавна, честно говоря. Поэтому появились эти шутки про пердеж». В свою очередь, в сценарии фильма пердеж Уэйка описывается как «демонстрация силы». Продолжая эту мысль — Уэйк пердит, потому что он как дома; возможно, так он даже высвобождает энергию, полученную ночью на маяке. В любом случае, это и есть самое яркое проявление «токсичной маскулинности», о которой говорит Дефо.

• 

• 

Во второй половине «Маяка» герои будто сливаются в едином порыве этой самой маскулинности. Если сначала ее жертвой был Уинслоу (который не нанимался служанкой), то затем уже Уэйка отсчитывают как кухарку, критикуя его стряпню. В это время герои ведут себя очень похоже — дико бухают и поносят друг друга, как могут; наконец, сидят в обнимку с бутылью керосина под столом. Таким образом Уинслоу и Уэйк могут представлять две стороны одного архетипа — и если идти до конца, одной и той же личности.

Насколько метафорично это слияние, можно только гадать, но по факту герои очень похожи. Например, оказывается, что как и Уэйка, Уинслоу зовут не Эфрейм, а Томас. Истории героев с убийствами — одинаково мутные. Оба изначально представляют себя невиновными, хоть и с разных ракурсов: Уэйк врет, что прежний напарник сошел с ума; Уинслоу рассказывает свою историю так, что Уэйк сразу в ней сомневается — и прямо говорит об этом. Эта прямота героя Дефо, к слову, восходит к мифологической основе фильма.

На уровне отсылок к мифологии «Маяк» — это противостояние Протея и Прометея.

Про то, что герои Дефо и Паттинсона олицентворяют этих мифологических героев, тоже говорил Эггерс. Чем известен Протей? Это морское божество, сын Посейдона и Геры, брат Зевса, жил на острове, обладал даром пророчества. У Гомера он представлен как «правду знающий старец морской», который способен менять свой облик. В целом этого уже достаточно, чтобы сопоставить его с героем Дефо, который не лезет за словом в карман, буквально повелевает Уинслоу и способен его проклясть (что сработает).

Самый известный эпизод из «биографии» Прометея — похищение огня у богов. Собственно, это и пытается сделать Уинслоу в фильме, стремясь попасть наверх маяка. Когда это уже практически решенный вопрос, и Уинслоу закапывает Уэйка (представителя богов) у подножия маяка, тот изрекает пророчество — «Ты будешь наказан». Наказание Уинслоу получает прометеевское — в конце мы видим, как его тело клюют чайки. К слову, Уинслоу приводит Уэйка к его «могиле» на поводке, заставляя того лаять. Что это значит? Возможно, полное низвержение бога — превращание god в dog.

Но разве Протей и Прометей когда-нибудь пересекались в мифологии? Эггерс в курсе, что никогда: «Но здесь они пересеклись, — говорит он в интервью. — И Прометей может обладать свойствами, которых у него не было раньше. И знаете что? Классики постоянно так делают». В этом и есть ключ к любым толкованиям «Маяка»: прямые отсылки к уже известным сюжетам, где все кликает и разом встает на места — это слишком скучно. А если переписать их на свой лад, собрав свой сюжет — совсем другое дело. Простой зритель съест и не поморщится, а въедливый — сломает голову, пытаясь свести все воедино. И все будут довольны.

маяк