В Вене 1886 года все плохо: кто-то жестоко убивает девушек и детей, фанатичные медиумы проводят спиритические сеансы и блюют эктоплазмой, а молодой Зигмунд Фрейд (Роберт Финстер) закидывается кокаином и всюду носится с карманными часами на смех коллегам из научных кругов. Тем временем венгры плетут антиправительственный заговор, а одна из медиумов, кажется, способна предвидеть будущие покушения серийного маньяка.
«Фрейд», как уже можно было догадаться, — далеко не традиционный байопик о великом психоаналитике. Скорее, крайне вольная фантазия в духе «Президент Линкольн: Охотник на вампиров», где историческую личность поместили в не самые исторические события, и раздули из этого целую эпопею.
Эпопея получилась интригующая — как с точки зрения детектива с элементами хоррора, так и психодрамы о гипнозе и ментальных расстройствах.
С первого же эпизода «Фрейд» вводит в транс, искажает происходящие на экране события, скрещивая бессознательное с сознательным. Поначалу кажется, что перед нами банальная история становления психоаналитика: молодой ученый игнорируется научным обществом, его методы кличут шарлатанством, в то время как сам ученый находится на грани феноменальных медицинских открытий. Австриец только что вернулся из Франции, откуда привез интерес к истерии как душевному заболеванию и терапии через гипноз. Карманные часы качаются как маятник, тиканье заглушает окружающие звуки, «Я» засыпает, просыпается «Оно».
«Оно» уже убило одну девушку и, кажется, покушается на девочку из высшего общества. Об этом Фрейд узнает от Флер (Элла Рамф) — венгерского медиума, чей приступ на одном из светских сеансов спровоцировал видение. С этих пор Фрейд превращается в Шерлока, Флер в Ватсона, а ветеран и офицер местной полиции Альфред Кисс начинает отыгрывать роль Лестрейда. Есть даже аналог миссис Хадсон — за психоаналитиком также ухаживает престарелая домработница.
Сериал в миг превращается в мрачный и до дрожи холодный детектив.
Образ Фрейда в него вписывается идеально — въедливый психиатр, способный достучаться до самых глубинных желаний пациента. «Фрейда» снимали в Чехии по заказу австрийского телеканала, явно сделав ставку на аутентичность — шоу может легко встать в один ряд с «Алиенистом» и «Табу» с Томом Харди. Причем если от первого у «Фрейда» — образ доктора XIX века и попытка воссоздать психологический портрет убийцы, то вайб «Табу» сериалу придает совершенно дикая, граничащая с трэшем фантастика, основанная на древних мифах.
«Фрейд» только строит из себя методичный, четкий по структуре детектив, но в итоге уже к середине сезона превращается в месиво из сверхъестественного и галлюциногенного.
Один гипнотизирует второго, второй доводит до бешенства третьего, у третьего реальное начинает наслаиваться на воображаемое. Сериал оказывается крайне эффектным, но сумбурным потоком фантазии, эдаким стильным фанфиком о Фрейде, который гоняется за злыми духами и серийными убийцами.
Но когда «вау-эффект» улетучивается, приходит осознание, что от настоящего Фрейда в сериале осталась разве что визуализация — даже буквализация — сеанса психоанализа. Причем сеанс не столько для зрителей, сколько всей Австро-Венгрии конца века. Где на улицах бедность, каналы и дворы забиты грязью вперемешку с бездомными, а каждый второй прохожий покрыт послевоенными шрамами, не говоря уже о душевных ранах, вроде той же массовой истерии и ПТСР.
Именно их пытается излечить сериальный Фрейд: не столько одного наблюдаемого пациента (читай: ментально нестабильную Флер), сколько целую нацию, вводя жителей Вены в гипноз. Бессознательное вырывается наружу и, и без того мрачные, переулки тут же заполняются ужасами войны, от которых никуда не деться: залитые кровью тела, изувеченные конечности, у кого-то это пожизненные детские страхи.
Физиологи, главные противники Фрейда, купируют царящий хоррор пытками под видом медицинских процедур. Медиумы снимают оковы с эмоций клиентов, укрощают хоррор и с его помощью сводят светскую элиту с ума. Только Зигмунд Фрейд, кажется, пытается найти золотую середину, свести к минимуму одновременно физическую и душевную боль пациентов — уже не резко вырвать или развить, но растворить и принять свой личный, бесконечно прокручивающийся в голове кошмар. А шоураннеры «Фрейда» позаботились, чтобы эта попытка выглядела чертовски стильно.
