колонка
|

По мнению физиков, мир состоит из атомов. Химики мыслят крупнее — молекулами. Все остальные мужики живут в осязаемом и понятном макромире. Пиво, девушки, Bugatti Veyron, видеоигры. Все, к чему нам приятно прикасаться, следует с любовью маркировать в языке. Как вы лодку назовете, так она и поплывет. Тысячу раз верно. Что бы ни говорили ученые, кирпичиками нашего с вами мироздания являются слова.

На прошедшей недавно в Лас-Вегасе конференции DICE бывший геймдизайнер, а ныне зубр американской оборонки Гилман Луи заявил следующее: «У тех, кто выступает с антиигровой риторикой, богатый словарный арсенал. С его помощью удобно критиковать и обвинять. Америка пережила стрельбу в «Сэнди-Хук», трагедии в других школах, но и без них игры — слишком легкая мишень для тех, кто ищет в них причину наших социальных недугов».

Гилман зрит в корень, хочется пожать ему руку. Культурная блокада, а местами без пяти минут война, объявленная интерактивным продуктам, подпирается лингвистическими штыками. Любая попытка прощупать под играми полезную языковую почву оборачивается падением в словарную яму. И если вы думаете, что это проблема журналистов, то ошибаетесь. Это проблема самоидентификации поколения.

Центральный терминологический вопрос звучит для нас максимально просто: а кто, собственно, играет? Игрок? Слишком общо, опасно рядом с казино и Достоевским, и вообще — подмножество не выделяет. Геймер? Усилиями широковещательных СМИ, по крайней мере, в России к этому слову привязана исключительно негативная, наркотическая коннотация. Показательно, что СМИ профильные ничем не провинившегося «геймера» (обычную транслитерацию английского слова) никак не защищают. Напротив, покорно соглашаются: «геймер» уже лет десять табуирован в «Игромании», лишь изредка захаживает  он на электронные страницы Kanobu, Games.mail.ru и Gmbox.

Понимаете? Одно это ставит нас в проигрышную позицию: прежде чем высказаться на тему игрока (геймера) публично, мы должны взять тряпку и публично же оттереть бедолагу ото всех априорно приставших к нему негативных смыслов. Потратить время и эмоции. А там, глядишь, и с трибуны попрут — эфирное время вышло.

Что показательно, четверть века развития и стомиллиардный оборот игровой индустрии не смогли дать нам никакого слова взамен. Ждать Евангелие от Котика и Откровения от Кодзимы действительно бесполезно — ни одна система не может познать сама себя. Познать себя может только конечный потребитель.

Наш терминологический багаж — что бревно в бородатом анекдоте. Если его бросить, бежать станет легче. «Шутер», «платформер», «фаталити» и целая вязанка трехбуквенных аббревиатур — совсем не то, что латинские термины в архитектуре или французские в живописи. Это эсперанто для внутреннего конспирологического общения, его не разомкнуть во вне.

Индустриальный гуру Сергей Галёнкин в посте-комментарии к спичу Гилмана предлагает нести в массы ясные расшифровки: «Half-Life 2 — обучающая игра об основах физики» или «Mortal Kombat — познавательный экскурс в психологию капиталистического насилия». Это полезное упражнение для ума, но главной задачи оно не решает. Прежде чем нарекать объекты, нужно разобраться с субъектом.

Тот, кто выявит и закрепит термин, обозначающий нормального потребителя, для которого игры — одна из привычных, в меру необходимых досуговых опций, получит место в истории. В XIX веке что-то подобное удалось Петру Боборыкину, напитавшему новыми смыслами «интеллигенцию». И значение этого слова для понимания современного общественного организма переоценить трудно.

Писатель, драматург и журналист Боборыкин и сам был интеллигентом до мозга костей. Что подчеркивает: лучшим адвокатом взглядов на мир можешь выступить только ты сам. Каким бы неотразимо отвратительным мужиком ты ни был — будь еще кем-то. И манифестируй себя. Кто такой ты? Хотелось бы верить, что тот, кто следит за киноновинками, читает интересную литературу, пополняет музыкальными хитами iTunes и да, играет во все новое-интересное. Ты — нормальный, с кругозором, без перекосов.

Именно такого слушателя пытается воспитать коллега Сальников с друзьями в подкасте «Про игры». В мысленном диалоге с таким читателем рождаются тексты Андрея Подшибякина для «Афиши» и MAXIM. Такого современника пытаюсь нарисовать телезрителю я, когда удается выйти в федеральный эфир.

Гилман Луи подытоживает свое выступление фразой: «Стоит признать, что мы проигрываем культурную войну». Пардон муа, мы еще даже не на линии фронта. Мы в тылу. Потому что немых в армию не берут.

Честно: можно сколько угодно признаваться в любви к Dungeon Keeper или воспевать прыгучий мультиплеер Titanfall — в гуле планетарного интершума это не более чем мычание в стойлах отдельного субкультурного загончика. В то время как законные рупоры общества  — оперирующие «геймером» метровые госканалы и газеты-миллионники — с успехом загоняют нас под одну непривлекательную гребёнку.

Для всех нас — от метающих птичек в метро по дороге к офису, до конченных DotA-маньяков — у этого мира есть одно пламенное клеймо.

Хотите жить с ним молча? Или готовы назваться?

Подбирайте выражения в комментариях.

Автор: Михаил Лисецкий, редактор телепрограммы «Индустрия кино» и создатель рубрики «Игропром» на канале «Россия 2».

 


Читай нас в Telegram Поддержи нас на Patreon