Пока все муссируют тему ислама, цветущего и плодоносящего в современной Европе, мы вспоминаем далекие исторические события, которые сделали мир таким, каков он есть. 19 июля — годовщина битвы при Гвадалете, ошеломительного разгрома испанской армии арабами, после которого занять Иберийский полуостров им не составило особо труда. Джихад завершился всего за пять лет, а вот на отвоевание Испании европейцами ушло почти восемьсот. Почему так вышло? Как армия в 7000 воинов умудрилась захватить и удержать одну из самых больших стран средневекового мира? Это невероятно любопытная история, в которой вас ждут древние пророчества, злой гений, предательства и демоны-каннибалы.
Стороны и участники
Разбор того, кто и как воевал в этой хаотичной и неожиданной войне, занимает добрую половину рассказа. Узнав, кто был на стороне христиан, а кто — на стороне воинов ислама, можно без труда понять многие причины и последствия завоевания. Если бы речь шла о двух монолитных армиях, мы бы видели реки крови и десятилетия войн и осад. Но все было совершенно иначе. И гораздо интереснее.
Испанцы
Так бездарно слили, что отыгрались лишь спустя 800 лет
К началу исламского нашествия единоверие и единство на Иберийском полуострове были только номинальными. Ситуация напоминала самый пестрый национально-религиозный винегрет; не было даже по-настоящему единого языка или культуры, что чертовски плохо для огромной державы.
Вестготы
Вестготы были правящим классом и попутно чем-то вроде обособленной касты воинов. Некогда варварское племя готов появилось на просторах Скандинавии, пустилось в великое странствие, дошло до Крыма и Дуная, захватило Рим, а затем огнем и мечом прошло по всей южной Европе. Их восточная ветвь осела в Италии, а западная, то есть как раз вестготы, дошла до самого края мира, Иберийского полуострова и осела там. На правах захватчиков они вели себя весьма прескверно: грабили, жгли и относились к здешним жителям как к перегною. Они умудрились за три сотни лет правления не взрастить у них ни капли уважения или сочувствия к себе. Вестготы официально запрещали соплеменникам браки с местным населением и показательно говорили только на своем языке.
Более того, у них даже религия была собственная — арианство, ветвь христианства, которая была не в почете ни у кого, кроме как у других варваров.
Романо-иберийцы
Романо-иберийцы — основное и «коренное» население полуострова. Как понятно из названия, они были потомками римлян и местного населения, которые переплелись еще во времена Римской империи. Романо-иберийцы были обычными христианами и по праву считали себя культурно выше захватчиков, что добавляло им страданий. Будучи униженными, они спали и видели, как Великий Рим вернется и прогонит варваров-вестготов. Взаимная нелюбовь была настолько сильна, что когда пришли арабы, иберийцы приняли их за освободителей. В каком-то смысле они оказались правы.
Баски
А вот это уже — по-настоящему коренное население. Баски жили на полуострове буквально тысячи лет и являются настоящим реликтом. Их предки пришли сюда еще до индоевропейцев, и их можно назвать потомками протоцивилизации, которая существовала в Европе еще до всех этих Вавилонов и Древних Египтов.
В их культуре до сих пор остались черты древнего язычества: они сохранили свой лунный календарь, наследование фамилии по матери и даже имена богов, древних, как само человечество. В общем, очень непростые парни, а главное, очень несговорчивые, буйные и неуживчивые — типичные горцы.
Астурийцы
И словно для того, чтобы накалить национальную ситуацию еще больше, здесь же жили еще и астурийцы, потомки кельтов, которые некогда, тысячи лет назад, вторглись в многострадальный иберийский полуостров и смешались с местным населением.
Евреи-сефарды
В этом этническом хаосе присутствовали еще и вкрапления евреев-сефардов, точнее, их предков. Эти господа не только исповедовали иудаизм, но и разговаривали на романо-иберийских языках, что делало их ближе к местным жителям и одновременно тем евреям, которые жили на Востоке, в тех странах, которые уже были захвачены арабами. Считается, что они ждали исламских захватчиков больше всех остальных, но никаких достоверных сведений о реальной помощи вторжению найти так и не удалось.
Командование христиан
Король Родерих
Человек, который открыл ящик Пандоры
Короля Родериха тяжело записать в ту же когорту, что и низменного герцога Пандульфа или Ибрагима Безумного, но этот монарх для своего народа был тоже совсем не подарок. Во-первых, вообще неясно, как ему удалось взойти на престол. Он называл себя сыном Витицы, законного и уважаемого короля; проблема в том, что Родерих все равно не должен был наследовать трон, да и настоящее отцовство Витицы ставилось под сомнение. Проще говоря, все вокруг считали его бастардом, несправедливо получившим власть.
Арабский историк Ахмед ибн Мохаммед аль-Маккари приводит слова родственников Родериха, других сыновей Витицы:
«Этот несчастный силой захватил трон, который не принадлежал ему по закону, ибо он не только не принадлежит к королевской семье, но некогда был одним из известнейших лакеев; мы не ведаем, сколь далеко он способен зайти в дурном отношении к нам».
Когда началась война с арабами, Родерих умудрился проиграть первую же битву самым трагическим образом. Небольшой отряд мусульман сумел убить короля и пустить в бегство всю вестготскую армию – очевидно, потому, что никто не горел желанием защищать монарха. Дворяне покинули его прямо на поле битвы, народ бунтовал, собственные родственники скорее предпочли бы видеть правителем мусульманина, чем такого христианина. А, кроме того, Родерих нарушил магическое заклятие, которому были сотни лет. Сами понимаете, тогда подобным вещам уделяли невероятное внимание. Но об этом ниже.
Силы исламского вторжения
Пришли пограбить, по инерции дошли до Парижа
Войска мусульман тоже нельзя было назвать однородными. Основную массу поначалу составили воины берберов, к которым впоследствии подключились арабы. Полного согласия между ними не было — сказывались национальные трения и тот факт, что берберы принял ислам совсем недавно, на бытовом уровне еще соблюдая обычаи языческих предков. Но Испания была велика — места для грабежа хватило всем с лихвой.
Берберы
Основная заслуга в захвате Испании принадлежит именно им, а не арабам. Берберы — это кочевники северной Африки, которые на момент событий едва-едва приняли ислам. Пришедшие арабы захватили их, подавили восстания, но взамен дали нечто невероятно ценное. Они предоставили берберам выбор: либо те навсегда остаются вторым сортом, или принимают новую веру и вливаются в армию победителей. К тому же, один кочевник всегда найдет способ договориться с другим кочевником. Берберы выбрали путь ислама и, к тому же, были невероятно воодушевлены сладкими речами: им обещали великие победы и немыслимые награбленные сокровища.
Арабы
Арабы были одновременно ядром и высшим руководством кампании. Они правили довольно умно: где-то за счет грубой силы, где-то за счет лести, налоговых послаблений и дарования автономии. В первых высадках и решающей битве предусмотрительно почти не участвовали, зато затем пришли с мощными подкреплениями — без этого было невозможно закрепить результат и удержать захваченные территории
Таинственный Юлий, злой византийский гений
В каждой драматичной истории обязательно должен быть злой гений и предатель.
Хроники сохранили имя некоего Юлия, графа и губернатора Сеуты. Этот город находился прямо у Гибралтара на африканском побережье и был единственным оставшимся оплотом христианства в этих местах. Арабы захватили все вокруг, но сохранили Сеуту, очевидно, из-за того, что она принадлежала Византии. Кроме того, Юлий храбро защищал свою вотчину и рьяно сражался. Но однажды он встал на сторону бывших противников и даже помог им во вторжении в Испанию.
Случилось это из-за того, что король вестготов, тот самый Родерих, которого он считал союзником, изнасиловал его дочь, прекрасную Ла Каву. После такого Юлий не просто смирился с арабским нашествием — он убедил мусульман атаковать Иберию и даже предоставил им свой флот для переправы через пролив. Позднее этот граф активно участвовал в битвах на стороне арабов и даже давал им дельные стратегические советы.
Командование мусульман
Тарик ибн Зияд
Тарик ибн Зияд был именно тем камнем, который начал лавину и череду воин, затянувшуюся на 800 лет. Он был бербером и подчиненным местного губернатора, Мусы ибн Нусайра. Именно он повел через пролив первый, ключевой отряд из 7000 берберов, который опрокинул королевство вестготов. Считается, что именно ему выпала честь лично зарубить в бою короля Родериха. После этого Тарик ибн Зияд просто обязан был стать любимцем правителя и народным героем.
Однако все кончилось совсем иначе: халиф был недоволен самоуправством военачальника и предал его опале, и Тарик умер в безвестности и нищете. Но его имя осталось в веках и на географических картах: само название «Гибралтар» — это ничто иное, как исковерканное имя Тарика ибн Зияда. Сохранилось лишь одно описание внешности этого человека: судя по рассказам, у него была волосатая родинка не плече и выпирающий лоб — именно эти черты присутствовали в предсказании о захвате Иберии арабами.
Муса ибн Нусайр
Муса ибн Нусайр был непосредственным начальником Тарика и своего рода генерал-губернатором Северной Африки. Что удивительно, при этом он происходил из семьи раба-вольноотпущенника. До завоевания Испании Муса уже подчинил своему халифу огромные территории, населенные берберами. Как и в случае с ибн Зиядом, удача улыбнулась ибн Нусайру на военном поприще, но он был низвергнут своим же повелителем.
Правитель огромной исламской империи, Омейядского халифата, аль-Валид I, был недоволен действиями военачальника. Скорее всего, он опасался мощной силы, которая сконцентрировалась на самой окраине его государства. Муса ибн Нусайр был вызван в столицу, подвергся опале и наказаниям и вскоре умер — предположительно, убит по приказу халифа.
Как арабы смогли захватить Испанию
Немного о том, как выглядел театр боевых действий. Все начинается в 711 году от Рождества Христова, или в 92 году исламского летоисчисления. На тот момент Европа и христианская цивилизация, раскинувшаяся к северу от Средиземного моря, переживает не лучшие, но и не самые паршивые времена. Люди еще помнят и тяжело переживают крушение Рима, на местах правят потомки германоязычных варваров, некогда двинувшихся в Великое переселение, а католическая церковь и Папа Римский — всего лишь шайка священников, у которых нет реальной власти. Карла Великого, а с ним и империи франков, еще даже нет в проекте.
В это же самое время ислам на подъеме и как религия, и как политическая сила. Огромная империя Омейядов раскинулась от Индостана до самых границ Испании. Пожалуй, никто в мире не мог поспорить с халифатом по мощи и неуемной жажде действия. И при этом империя невероятно молода: не прошло и ста лет со дня смерти Мухаммеда, так что еще могли остаться люди, которые видели его вживую. Ислам объединяет народы, ведет немыслимые войны, ассимилирует все попавшиеся культуры и переваривает их. Вчерашние кочевники из пустынь, арабы полюбили городскую жизнь, оценили силу морского флота и научились не только воевать, но и строить, торговать, договариваться и плести интриги.
На этом фоне Испания вестготов выглядела жидковато.
«Немного пограбим и пойдем домой» — с чего все началось
Муса ибн Нусайр, бывший на тот момент губернатором гигантской и довольно богатой провинции Ифрика (т.е. Северной Африки), стоял перед нелегким выбором. Как это часто бывает, проблемы начались с того, что сбылись все его мечты: Муса хотел покорить берберов и сделать их мусульманами, Аллах ниспослал ему удачу, и все получилось. Но теперь в его владениях оказалась прорва буйных и скорых на расправу берберов, которые, к тому же, стали новыми гражданами. В свое время он пообещал им, что приняв ислам, африканские кочевники обретут славу, богатства и новые земли. Само собой, на самом деле дать все это он им попросту не мог. Вскоре дела пошли еще хуже: в Северной Африке начался страшный голод.
Вторжение
Взвесив все «за» и «против», Муса ибн Нусайр принял единственно верное решение. Он решил отправить берберов грабить неверных. Это было довольно мудрым ходом — самые буйные по дороге перемрут, а остальные вернутся с добычей — двойная польза.
Как нетрудно догадаться, единственным подходящим местом для грабежа оказалась Аль-Андалус — Иберия, она же Испания. Муса спрашивает разрешения у халифа, и тот дает добро. Согласно приказу правителя, губернатор не смел рисковать слишком сильно и должен был начать с разведки. Ибн Нусайр внимает приказу и в 710 году высылает за пролив отряд из четырех сотен человек. Операция проходит как нельзя лучше — ошалевшие от удачи берберы привозят с собой богатства и рабов.
В этом месте история приобретает по-настоящему авантюрный оборот. На сцену выходит тот самый Юлиан, византийский граф Сеуты, и снова лучше всего будет дать описание от Ахмеда ибн Мохаммеда аль-Маккари:
«Как только Илиан, владыка Сеуты, благополучно вернулся в свои владения, так сразу увиделся с амиром Мусой Ибн Носейром и предложил ему завоевание Андалусии, которую описал как блистательную и благословенную страну; он сказал ему, что это земля изобильная всеми видами товаров, богатая зерном всех сортов, обильная водами, известными своей сладостью и чистотой; далее он обрисовал ее обитателей, которых считал ослабленными долгим миром и недостатком оружия.
Этот рассказ возбудил амбиции амира, который после серьезных размышлений над сделанным предложением, пришел к следующему соглашению с Илианом: он должен был оставить сторону, которую до сих пор держал и перейти к мусульманам и чтобы доказать свою враждебность к соотечественникам, исповедовавшим ту же религию, что и он, он должен был прежде всего предпринять вторжение в их страну. Илиан немедленно приступил к исполнению договоренности, и, собрав войска из местностей, подчиненных его власти, погрузил их на два судна и высадился на побережье Альхесираса, он опустошил страну и на следующий день, после убийств и захвата пленников, вместе со своими соратниками благополучно вернулся в Африку, нагруженный добычей.
Как только новости об этой первой экспедиции, которая произошла около девяностого года, стали известны в Африке, так сразу огромное число мусульман собралось под знаменами Илиана и доверилось ему».
Итак, Муса убедился в нескольких важных вещах: с напряженными берберами надо срочно что-то делать, сам император не против грабительского похода, и при этом Юлий лоялен и готов предоставить помощь. Тогда губернатор собирает армию из 7000 берберийский воинов, недавно принявших ислам, и ставит во главе своего военачальника — того самого Тарика ибн Зияда, отправив всю эту банду грабить во славу халифата. Юлий, в свою очередь, предоставляет свои суда для переправы через Гибралтар.
Первая яркая сцена этой войны. Отряд Тарика занимается тем, чем и предписано заниматься: шарахается по всему побережью, вступает в стычки с местными лордами и исступленно грабит. Ему удается захватить крупный порт Альхесирас, и вот тогда его амбиции возрастают непомерно. Тарик ибн Зияд понимает, что слова Юлия о слабости местного населения и властей — не преувеличение. Он просит у Мусы подкрепление, и тот дает ему еще 5000 воинов, плюс крепкий отряд Юлиана. С этими силами военачальник отправляется вглубь Иберии, и теперь ему уже мало одного грабежа: речь идет уже о настоящей власти.
Сказать, что испанцы были не готовы к такому — это ничего не сказать. Вот как отреагировал один из первых столкнувшихся с берберами вестготских командиров, Теодомир, в своем послании к королю Родериху:
«В нашу землю вторгся народ, чьи имя, страна и происхождение неизвестны мне. Я не могу даже сказать тебе, когда они прибыли — пали ли они с небес, или вылезли из-под земли».
Военные действия и битва при Гвадалете
Тарик бросился сломя голову через всю Испанию, стремясь успеть захватить столицу, Толедо. Очевидно, он знал, что в это самое время армия Родериха находится далеко на севере страны, пытаясь задушить восстание басков. Но ибн Зияд не сумел опередить короля: правитель этих земель сумел добраться до Толедо и собрать там войска для отражения удара. Он был явно встревожен, но, как оказалось, недостаточно: в войске мусульман было 12 тысяч человек; испанцев же собралось ощутимо больше — 33 тысячи, и они хорошо знали местность.
По всем канонам военного ремесла, берберам не сулило здесь ничего хорошего.
- Битва при Гвадалете.
Ситуация накалилась; армии обязаны были столкнуться в решающей кровавой бойне; состоялась знаменитая битва при Гвадалете, изменившая судьбу Испании и всей Европы. О том, как именно шел бой, сохранились исключительно противоречивые сведения, даже о том, где развернулись события.
Утверждается, будто мусульмане выиграли бой одним махом, и при этом указывается, что битва шла непрерывно восемь суток. Возможно, и то и другое — правда: стычки двух неповоротливых развертывающихся армий переросли в решающий бой, в котором африканские воины нанесли сокрушительное поражение испанцам.
Сами арабские историки говорят о том, что умелый военачальник Тарик вызвал у своих воинов настоящее боевое неистовство с помощью двух приемов. Сначала он заявил им, что намеренно сжег суда, на которых они приплыли: надежды на бегство не оставалось, все они были обречены или на смерть, или на победу. И тут же полководец обратил их ужас в надежду, воззвав к их алчности и даже похоти, рисуя картины грядущей сладкой жизни:
«Вы, должно быть, слышали многочисленные рассказы об этом острове, вы должны знать, что греческие девушки прекрасные, как Гурии, их шеи, искрящиеся несчетными жемчугами и драгоценностями, их тела, одетые в туники из дорогих шелков, вышитых золотом, ждут вашего прибытия, развалившись на мягких диванах во дворцах венценосных владык и принцев».
Описывается снаряжение сторон: вестготы щеголяли сверкающими доспехами, тогда как берберы носили кольчугу и предпочитали луки и длинные копья, а за спинами несли арабские мечи. Исход битвы решила не столько доблесть или разница в боевых навыках или тактике, сколько предательство. Войска братьев Родериха стояли на левом и правом флангах армии, и когда начался самый ответственный этап боя, они просто развернулись и ушли, оставив своего братца на растерзание, как паршивую овцу. Очевидно, что это было сделано намеренно: сыновья Витицы искренне считали, что чужеземцы пришли только для грабежа и вскоре уйдут с добычей. Смерть Родериха для них казалась настоящим подарком, и они наверняка покинули битву в мечтах о будущей власти.
Гибель монарха не заставила себе ждать. По легенде, Тарик прорвался вместе со своим отрядом к трону Родериха и убил его ударом меча в голову. После этого армия вестготов бросилась врассыпную, и берберам оставалось лишь безжалостно добивать их как несчастный, бегущий в панике скот.
Говорят, что даже спустя годы поле Гвадалетской битвы было усеяно белеющими костями поверженных
Война едва началась,
но Испания уже была потеряна
Муса ибн Нусайр понял, какой куш им удалось сорвать, но он не вчера родился и знал о подводных камнях ситуации. Во-первых, захватить столь богатые земли — не значит удержать их. Во-вторых, он понял, что после такого триумфа Тарик ибн Зияд обрел опасное могущество и может попытаться стать единоличным хозяином Иберии.
Поэтому Муса срочно отправляет на место боевых действий собственный отряд. Складывается ощущение, что он опасается Тарика и ни на йоту ему не доверяет. Войска губернатора сплошь состоят из арабов — очевидно, чтобы в случае чего противостоять берберам Тарика. Причем его армия больше — 18 тысяч воинов, а набрать столько арабов вдали от родины для него явно было нетривиальной задачей.
Кроме этого, Муса не соединяет армии и захватывает города отдельно. В этом есть смысл: две армии справятся в два раза быстрее, но это же было необходимо для того, чтобы сложились две захваченных территории: Аль-Андалус Мусы и Аль-Андалус Тарика.
Доверять подчиненным было не в правилах этого военачальника. Впрочем, то же самое касается их императора: халиф отплатит обоим недоверием и опалой, испугавшись того, как высоко они сумели взлететь.
После такого разгрома Иберийский полуостров был захвачен очень быстро, примерно за пять лет. Сейчас такой срок кажется огромным, в наше время за подобный промежуток времени можно перемолоть десятки миллионов жизней, но тогда все было несколько иначе.
Основным способом ведения войны были не битвы, а продолжительные однообразные осады. Взятие одного города могло длиться месяцы; с учетом этого, тотальный захват столь большой страны за пять лет выглядит едва ли не как блицкриг. Сам захват Иберии арабами проходил без спецэффектов: одни лорды сдавались сразу, другие запирались в своих крепостях, и их приходилось осаждать — типичная рутина успешного завоевателя.
Однако сохранилась поразительная история, из которой следует, каким остроумным стратегом и тактиком был Тарик ибн Зияд. Она была рассказана Ахмедом ибн Мохаммедом аль-Маккари.
Тарик искал способ посеять ужас в стане врага
Он приказал собрать несколько трупов, живописно разрубить их на куски и поставить вариться в огромных медных котлах. Это было сделано с расчетом на пленных, которые пребывали здесь же, в военном лагере, и были свидетелями этих действий. Потом сам же Тарик подстроил побег этих пленников, желая, чтобы они распространили жуткие слухи о том, что в армии берберов воюют демоны-каннибалы. Сработало.
Легенда о Толедском Свитке
А теперь вернемся к Родериху, с которого все началось, и вспомним обещанную историю о мистике и заклятиях.
Существует легенда о некоем Толедском свитке — артефакте, которым Родерих пренебрег — и поплатился за это своей страной. Согласно этой истории, византийцы, которых тогда считали заклинателями и алхимиками, покидая эти земли, оставили некий магический артефакт, запечатанный в тайной комнате дворца. Никто и никогда не должен был видеть его, а потому каждый король пришедших к власти вестготов вешал на дверь новый замок и укреплял охрану.
Родерих был настолько безрассуден, что приказал нарушить обычай, впервые спустя столетия открыл замки и, обуреваемый жаждой несметных сокровищ, ворвался в тайное помещение. Внутри не было ничего, кроме ветхой урны, в которой лежал свиток с надписью:
«Когда это убежище будет нарушено и заклинание из урны разбито, нарисованные на урне люди вторгнутся в Андалусию, свергнут королей с трона и подчинят всю страну».
На картинках в свитке были доходчиво изображены арабы и берберы. Согласно легенде, когда Родерих увидел своих противников по Гвадалетской битве, он побелел лицом и прокричал, что это — «они», те самые злосчастные воины, которых он увидел в Толедском свитке.
К чему все привело
После таких блистательных успехов исламскую армию было трудно остановить. Испания стала настоящей землей возможностей для переселенцев-колонистов и для воинов, но инерция оказалась так велика, что им оказалось тесно в едва захваченной стране. Поэтому вскоре арабы начали совершать набеги на север, на территорию франков. В какой-то момент оказалось, что даже там никто не может ничего противопоставить новой силе, что позволило исламским воинам практически без проблем грабить юг Франции, доходя в походах до центральных областей и почти до Италии.
Вершиной противостояния арабов и франков стала битва при Пуатье в 732 году. Тогда силы Омейядского халифата дошли почти до Парижа, но были разгромлены Карлом Мартелом, дедом Карла Великого. Вторжение было пресечено, и с тех пор арабы старались не выходить за территорию Иберийского полуострова. Последствия этой битвы и захвата Испании просто колоссальны — не будь их, вся история Европы сложилась бы совершенно иначе.
Папа Римский и католическая церковь не смогли бы возвыситься; без благословения Папы не появилась бы империя франков; Карл Великий не сумел бы добиться статуса императора.
Более того, после захвата Испании окончательно оформилась важнейшая тенденция: центр европейской цивилизации отчетливо смещается на север. Раньше власть была немыслима без близости к Средиземному морю, но с захватом всего юга региона арабами именно северные страны начинают задавать тон. Мы до сих пор живем в мире, где экономическая и политическая власть принадлежит Северу, тогда как Южная Европа — это окраина, а не пуп Земли, как это было во времена Древнего Рима.
Итак, Европа осталась христианской, но как изменилась жизнь местного населения Испании с приходом арабов?
Забавно, но в целом она стала ощутимо лучше, чем при вестготах. И это притом, что эти земли были захвачены иноверцами, совершенно чуждыми здешним народам. По тем временам арабы были весьма прогрессивными парнями: они не только устраивали джихады неверным, но и довольно быстро поняли пользу зодчества и коммерции. Если для вестготских благородных мужей торговля была чем-то омерзительным, подлым и недостойным, то исламская администрация весьма ценила и старалась развивать ее. По этой же причине арабы довольно мирно и даже взаимовыгодно уживались с евреями, видя в них не зловредных аутсайдеров, а весьма полезный и прибыльный для государства класс.
- Битва при Пуатье.
Кроме того, арабы были достаточно мягки в плане религии и угнетения завоеванного населения — на том и стояла их империя. Представьте себе, спустя 800 лет, когда Реконкиста полностью вымела отсюда арабов, а испанцы вернули себе все территории, под игом мусульман жили католики — потомки тех самых, завоеванных чуть ли не тысячу лет назад. Когда же пришли христиане, ни о каком плюрализме не было и речи: тех, кто не хотел креститься водой, немедленно крестили огнем и мечом — на том и стояла их империя.
Под конец немного альтернативной истории от классиков. Размышляя о том, каким был бы мир, проиграй Карл Мартелл битву при Пуатье, английский историк Гиббон ударился в фантазирование и создал невероятно дерзкую для XVIII века картину:
«Иной исход сражения привел бы к тому, что нынешний мир выглядел бы совершенно иначе. Чтобы пройти победным маршем от Гибралтарской скалы до долины Луары, потребовалось немногим более 1000 миль. Еще один бросок на такое же расстояние вывел бы сарацин к границам Польши и горной Шотландии. Рейн так же судоходен, как Нил или Евфрат, и арабский флот мог бы, даже и не вступая в морской бой, войти в устье Темзы. Возможно, теперь в Оксфорде штудировали бы Коран, и его знатоки вещали бы обрезанным англичанам об истинности и святости откровений Магомета».