22 июня 1434 года недалеко от города Солхат в Крыму татарские батыры наголову разбили знаменитых генуэзских арбалетчиков во главе с «Золотым рыцарем», а потом отрезали погибшим головы и сделали из этих голов два кургана. Причиной, по которой десять тысяч итальянцев проиграли пяти тысячам татар стала невероятная беспечность и самоуверенность. То было самое позорное поражение генуэзских арбалетчиков.
Как вообще генуэзцы оказались в Крыму
Дело было в XV веке, и в это время в Крыму действовали разнообразные силы, в том числе крымские татары во главе с ханом Хаджи I Гераем (вариант произношения — Гирей). Исследователь Елена Бухтеева в статье «Хаджи I Гирей: основатель Крымского ханства», пишет, что его за справедливость и отсутствие жестокости прозвали «Мелек», «Ангел».
В горной части полуострова сохранялось небольшое православное княжество Феодоро, чье разномастное в этническом составе население неплохо наживалось на торговле через портовые города. Но в какой-то момент экономика просела: в благодарность за помощь хан Золотой орды Тохтамыш передал Генуэзской республике побережье, и торговля сошла на нет. Князь Алексей I, правитель Феодоро, был не рад такому раскладу и начал против пришельцев боевые действия в союзе с Хаджи Гераем.
В феврале 1433 года небольшой отряд войск княжества Феодоро подошел к генуэзской крепости Чембало, что послужило сигналом к восстанию горожан против гарнизона, и итальянцы были изгнаны. Это серьезно обеспокоило правительство Генуи, так что оно решило послать карательную экспедицию.
«Золотой рыцарь» разбойничает в Крыму
Ситуация осложнялась тем, что Генуя недавно выдержала серьезную войну, и денег на экспедицию у правительства не было. Пришлось занимать их у банка Святого Георгия, дабы собирать шеститысячный отряд наемников. В их число входили и знаменитые генуэзские арбалетчики — отлично вооруженные и экипированные воины. Их боевое мастерство было так велико, что некоторые правители, захватывая таких солдат в плен, приказывали увечить им руки, чтобы они больше никогда не могли пользоваться арбалетом.
Экспедиция была поручена Карло Ломеллино, сыну правителя Корсики, прозванного «Золотым рыцарем» за то, что одолжил миланскому герцогу немалую сумму в три тысячи дукатов. Собрав флот, Карло отбыл в Крым, где сразу показал свои полководческие и разбойничьи таланты.
Историк Виктор Мыц в монографии «Каффа и Феодоро в XV в. Контакты и конфликты» описывает взятие Чембало. Для начала Карло отправил к побережью один корабль, чей капитан заявил, что армада движется в Трапезунд и городу не угрожает. Но уже 4 июня 1434 года флот блокировал Чембало с моря. Впрочем, оказалось, что гавань перекрыта цепью, мешающей движению кораблей. Уже с утра пятого числа генуэзцы погрузились на шлюпки и под обстрелом в жестоком бою перерубили цепь и высадились в порту, блокировав город.
Как пишет историк Дмитрий Селиверстов в статье «Сражение при Солхате (Кастадзоне) 22 июня 1434 года», итальянцы приступили к осаде по лучшей тактике. Отбив вылазку с большими для нападавших потерями, они сняли с кораблей несколько бомбард и принялись обстреливать одну из башен и часть стены, которая почти сразу обвалилась. На следующий день генуэзцы пошли в решительную атаку и захватили ворота, из-за чего защитники побежали со стен. Сын Алексея I по имени Олобо, командовавший обороной, с небольшим отрядом попытался укрыться в замке, но был захвачен в плен и в кандалах доставлен на галеры. Почти все его спутники были безжалостно перебиты, а город отдан наемникам, которые подвергли его разграблению, убив множество граждан. Ограбив население и оставив гарнизон, захватчики двинулись дальше.
Девятого июня генуэзцы подошли к городу Каламита, потребовав сдачи. Испуганные горожане попросили отсрочки до следующего дня. Когда на утро наемники подошли к стенам города, их удивила странная тишина. Вооружившись и взяв лестницы, они бросились на штурм, но оказалось, что город защищает лишь пустая стена, да пара ворон. За ночь жители тайно вывезли все имущество и сбежали. Как пишет падуанский летописец XV века Андреа Гатари в докладе «О походе на Чембало и Солхат»: «…Тогда солдаты предали огню все дома. Все сгорело. От Каламиты остались одни торчащие стены».
После этого «Золотой рыцарь», по сведениям того же источника, отправил войска разорять и приводить в покорность местное население, а флот — громить и грабить побережье. Сам же он с другой частью войска отправился в Каффу, город, лояльный Генуе.
Население и особенно дворяне Каффы поддержали Карло в желании взять Солхат, столицу Крымского улуса. «Золотой рыцарь» собрал все войска, снял экипажи с кораблей и, проведя в городе смотр и учения, выдвинулся в поход. Рассчитывая пограбить побежденных, к наемникам присоединились дворяне Каффы, а также множество других жителей города в качестве обслуги или возчиков. В итоге, по сведениям Гатари, в поход отправилось восемь тысяч, а из еще одного источника, письма Никола де Порта, мы узнаем о числе в десять тысяч, сопровождающих семьсот возов.
Сколько бы их ни было, утром 22 июня 1434 года, войска из Каффы выдвинулись в Солхат, при этом отправив перед собой гонца с предложением договориться, которого татары убили.
Татарская конница против генуэзской пехоты. Бойня при Солхате
Как сообщает нам Дмитрий Селиверстов в вышеназванной статье, армия Ломеллино растянулась на три километра, при этом впереди двигались на лошадях около трехсот знатных жителей Каффы вместе с капитанами и офицерами флота. Сам Карло вместе с шестьюдесятью всадниками и знаменосцами замыкал колонну войск, управляя арьергардом. При этом, когда они выезжали из города, один знаменосец случайно сломал древко штандарта и им пришлось ждать, пока принесут новое.
Пехота двигалась пешком и на возах, находясь между авангардом и командирским отрядом. От жары и общей расслабленности после множества побед и мародерства солдаты сняли доспехи и положили оружие на возы. Как пишет Виктор Мыц в вышеназванной монографии, наемники во главе с «Золотым рыцарем», привыкшие воевать в Европе, планировали облачиться в доспехи позже и прибыть во всеоружии к татарской крепости. Видимо они всерьез предполагали, что авангард в случае чего сможет отбить первую атаку и дать им время вооружиться. Это была роковая ошибка.
В пяти милях от цели едущие впереди воины увидели пятерку татар, выехавшую на холм. Отряд, именуемый «беш-баш», или пять голов, быстро скрылся, и вскоре появилось по одним данным тридцать, а по другим десять татар, и вот они уже не стали просто смотреть.
Достав луки, степняки начали обстрел европейцев, затем к ним на помощь прибыли еще воины и принялись засыпать стрелами врагов. И тут сработала недооценка театра боевых действий, допущенная со стороны Ломеллино. Вместо того, чтобы отогнать противника или хотя бы в отступить, предупредив пехоту, местные нобили при виде татар слезли с коней и приготовились отражать атаку конницы в пешем строю. По мнению Селиверстова, подобную тактику европейцы взяли в обиход по итогам Столетней войны, когда спешенные рыцари и стрелки побеждали тяжеловооруженную кавалерию на полях Креси и Азенкура.
Но в степях Крыма эта тактика завершилась форменным разгромом, ведь для легкого татарского конного лучника нет лучше мишени, чем стоящий пехотинец. Получив тучу стрел, отряд рассеялся, двести человек разбежались, а остальных степняки погнали на идущую следом пехоту, забрасывая стрелами и рубя отстающих.
Подобной тактикой татары владели в совершенстве. Как пишет историк Леонид Бобров в статье «Тактическое искусство крымских татар и ногаев конца XV – середины XVII вв.» такие способы боя именовались хоровод и тулгама. Хороводом назывался такой тактический прием конных лучников, при котором татары кружили на небольшом расстоянии от противника, засыпая его стрелами. При этом врагу было сложно попасть по постоянно проносящимся мимо всадникам, а при атаке конницы степняки моментально отступали. Тулгама же — это фланговый охват, когда атакующая конница обходит противника с одного из флангов, обстреливая из луков, а затем может напасть на не ждущий опасности арьергард и порубить его саблями.
В этом бою батыры использовали оба приема. Сначала они от хороводили авангард, а когда он побежал, применили фланговый охват.
И вот вся эта толпа обезумевших от страха людей на лошадях с размаху врезалась в бредущих арбалетчиков. От неожиданности передняя часть пехоты сразу же бросилась назад, усиливая сумятицу. Никто даже не подумал вооружаться и дать отпор, все мечтали только спасти свою жизнь.
Как пишет Андреа Гатари: «Не заботясь о том, чтобы взять с повозок оружие и самострелы, первые ряды так же побежали в беспорядке. Между тем татар могло быть всего около 5000, в то время как генуэзского войска было до 8000, и оно в бегстве все забыло, и повозки, и оружие. Татары преследовали их до половины дороги и, если бы не наступила ночь, не спасся бы ни один человек».
Дмитрий Селиверстов описывает полный разгром основного войска. При этом он добавляет красочных деталей. По его словам, степняки на полном скаку проносились по левой стороне дороги, выпуская ливень стрел, а затем, перескакав через нее, неслись уже справа, рубя разбегающихся из-под обстрела людей саблями. После этого они меняли коней и, взяв дополнительные стрелы, повторяли этот смертоносный круг. Правда, такие подробности есть только в статье Селиверстова, а в источниках отсутствуют, так что это могут быть просто фантазии автора.
Тем не менее, разгром был чудовищным, арьергард разбежался, даже не приняв участия в битве, просто услышав звуки сражения и увидев несущихся с перекошенными лицами израненных людей. В основном же войске все было гораздо хуже, лишь ночная тьма спасла генуэзцев от полного истребления.
Андреа Гатари пишет, что люди, пытаясь спастись, падали рядом с трупами и притворялись мертвыми, и только после наступления темноты убегали в Каффу, при этом практически каждый был изранен стрелой, саблей или копьем.
Всего за несколько часов битвы генуэзцы потеряли, по сведениям Никола де Порта, две тысячи убитыми, что по тем временам было чудовищно много.
Татары же вернулись к себе и устроили праздник, а на следующий день пришли снова, собрали доспехи и оружие с убитых, и всем им отрубили головы, свезя на возах и сложив в два огромных кургана.
Виктор Мыц объясняет подобное поведение не жестокостью и изуверством, а магическим обрядом, по которому, собрав таким образом головы поверженных противников степняки ослабляли врага, забирая его силу вместе с черепами.
