Вторая половина XIX века, японские подворотни. Хмурый и неразговорчивый американец плывет на лодке на небольшой остров в окружении грязных и потрепанных местных, которые смотрят на белого попутчика как на ожившее сказочное существо.
Большинство пассажиров под покровом ночи отправляются на клочок суши где-то вдали от любых признаков цивилизации, чтобы удовлетворить зов плоти. На острове их ждет бордель, где женщин держат в клетках как животных и заставляют обслуживать мужчин под угрозой побоев и голода. Но молчаливый американец не проявляет никакого интереса к творящимся вокруг мерзостям. Его интересует только одно — конкретная девушка, которую он хочет спасти из этого гадюшника.
Так начинается «Отпечаток» — заключительная серия первого сезона антологии «Мастера ужасов», которая выходила на канале Showtime с 2005 по 2007 годы. Концепция сериала заключалась в том, что каждый эпизод снимал признанный мастер жанра хоррор. За два года показа попугать зрителей успели Тоуб Хупер, Джон Карпентер, Джо Данте, Дарио Ардженто и другие классики.
Снимать «Отпечаток» пригласили японца Такаси Миике — звезду экстремальных хорроров и боевиков. К тому времени он уже прославился и на родине, и в США фильмами «Кинопроба» и «Убийца Ити», одновременно поражающими эстетичностью и зашкаливающей жестокостью. Британский совет по классификации фильмов отказался выдавать «Убийце Ити» прокатное удостоверение, а зрителям на премьерных показа выдавали пакеты, на случай если их стошнит. «Кинопробу» же окрестили порно с пытками. Несмотря на признание критиков, многим зрителям с трудом удавалось уследить за сюжетом — уж слишком сложно смотреть на экран, когда там ампутируют конечности и втыкают иглы вокруг глаз.
Однако со временем оба фильма получили культовый статус, послужили источником вдохновения для многих славных кинематографистов, включая Квентина Тарантино, и обеспечили Миике приглашение на съемочную площадку «Мастеров ужасов».
Сюжет «Отпечатка» основывался на повести писательницы и режиссера порнофильмов Иваи Симако, но перед началом работы над эпизодом продюсеры гарантировали Миике абсолютную творческую свободу. Тем сильнее разозлился прославленный режиссер, когда после пробного показа боссы канала отказались пускать серию в эфир из-за шокирующих сцен. Разразился скандал: Миике разочаровался в американском телевидении, а «Отпечаток» так и не показали в запланированную дату 27 января 2006 года. Широкая аудитория смогла посмотреть серию лишь осенью, когда ее все-таки выпустили на DVD.
«Отпечаток» — не просто эпатажное torture porn и не насилие ради насилия. Это умное, эстетичное и по-настоящему страшное сочетание красоты и уродства
Структурно «Отпечаток» представляет собой сплетение нескольких флэшбеков — воспоминаний, которыми делится с американским журналистом Кристофером все-таки купленная им на ночь девушка с дефектом лица. Мужчина знает, что его возлюбленная Комомо должна была дожидаться его в борделе на острове и теперь пытается допытаться до своей собеседницы, чтобы та поведала о ее судьбе.
Девушка рассказывает Кристоферу разные версии одной и той же истории, которая почему-то всегда начинается с ее детства, затем переходит на Комомо и с каждым разом развивается все более жутко и мрачно. Американец начинает догадываться, что происходит нечто странное, и что услышанное в борделе может представлять опасность для него самого, но остановиться уже не может. Как он сам говорит загадочной девушке, он не просто хочет узнать правду, ему жизненно необходимо ее узнать! Но, как известно, своих желаний иногда все-таки стоит опасаться, а особенно — тех, которые превращаются в одержимость.
На протяжении первого получаса «Отпечатка» трудно представить, почему этот эпизод произвел на боссов Showtime настолько шокирующий эффект, что они решили его забанить. Ну да, парочка не самых приятных моментов и в целом атмосфера упадка, но едва ли сифилитичной старушки, ковыряющейся в единственной оставшейся ноздре достаточно, чтобы сослать творение известного режиссера в видеопрокат.
Затем события начинают развиваться все более стремительно. Реальность размывается настолько, что начинает напоминать не художественную зарисовку, а ночной кошмар. Миике добивается такого ощущения двумя средствами. Во-первых, виртуозным использованием приема ненадежного рассказчика. Девушка, с которой беседует журналист, сначала выдает ему короткую версию трагической судьбы его возлюбленной, в которой сама никак не фигурирует. Но с каждым разом, когда журналист настойчиво требует правды, секс-работница начинает играть в истории все более важную и зловещую роль.
Во-вторых, Миике удивительно гармонично сочетает завораживающе красивые планы с мерзостями, от которых хочется отвернуться. Переход происходит практически незаметно: кадры фантастической японской природы, похожие на отфотошопленную открытку, сменяются пьяным мужиком, избивающим ногами жену, чтобы та принесла саке. Интимная беседа эксцентричного американца и японской проститутки в зале с теплым светом и гипнотическими тенями настолько плавно прерывается воспоминаниями об иголках под ногтями, что зритель оказывается застигнут врасплох.
Представление бунраку встречается со сплаттерпанком, поэтичная и медитативная атмосфера японского театра — с torture porn и боди-хоррором, легенда о спасающем прекрасную принцессу благородным рыцаре — со страшными сказаниями из местного фольклора. Ничто не готовит к такому сочетанию красоты и уродства.
«Как будто ты лежишь в прекрасном поле посреди удивительных цветов, а отвратительный старик палкой проламывает тебе голову», — так объяснял Такаси Миике эту причудливую гармонию актрисе Митиэ Ито перед съемками сцены пыток.
При создании «Отпечатка» Миике явно вдохновлялся кайданами — традиционными страшными историями, популярными в Японии в XVIII веке. Произведения этого жанра отличались присутствием мстительных духов, которые действуют наравне с людьми, местью как основным мотивом и концепцией воздаяния в финале — то есть развязкой, в которой все получают по заслугам.
В историю, по формату напоминающую произведение из японского фольклора, режиссер внедрил элементы фирменного стиля, а также местного мифа о существе по имени футукачи-онна — женщине с двумя ртами, один из которых скрыт в задней части черепа (привет «Злому» Джеймса Вана).
Еще одним очевидным источником вдохновения Миике стал культовый фильм Акиры Куросавы «Расёмон» 1950 года об убийстве самурая и изнасиловании его жены на лесной дороге. Первое сходство между оскароносным шедевром и эпизодом «Мастеров ужасов» заключается в том, что в обоих пролог предшествует повествованию о нескольких версиях случившегося. Подобно тому как обезображенная девушка трижды по-разному рассказывает Кристоферу о судьбе Комомо, в «Расёмоне» обвиняемый, жена убитого самурая, вызванный медиумом дух жертвы и сообщивший о преступлении дровосек представляют четыре варианта развития событий. А еще и в «Отпечатке», и у Куросавы одной из главных тем становится насилие над женщиной.
«Центральная сцена в «Расёмоне» изображает изнасилование женщины, — пишет кинокритик и литературовед Уильям Люн. — Похожим образом центральным элементом «Отпечатка» становится сексуализированная пытка. Однако «Отпечаток» заменяет «величественное» и «объективное» изображение сексуального насилия на «садистское» и «субъективное». Размеренный ритм и монохромная картинка «Расёмона» у Миике уступают место прыгающим кадрам и сбивающей с толку красочности. В отличие от Куросавы, который учтиво отворачивает камеру от насилия, режиссер «Отпечатка» демонстрирует жестокость крупным планом вплоть до капель крови под ногтями».
По мнению Люна, Миике сознательно противопоставляет свою изобразительную стратегию стратегии Куросавы, который показывает изнасилование почти как что-то романтичное в духе рассуждений о том, что когда женщина говорит «нет», она на самом деле имеет в виду «да». В «Отпечатке» же пытка показана настолько детально, что поверить в ее реальность парадоксальным образом становится невозможно. Мозг включает защитную реакцию и начинает убеждать себя в том, что перед ним всего лишь натуралистичное представление, но наблюдать за ним почему-то все равно некомфортно. Миике не проговаривает этого вслух, но про себя почти наверняка задается вопросом о том, какими художественными средствами можно говорить о сексуализированном насилии в кино, чтобы оно не становилось банальным, величественным, нелепым, слишком стыдливым или, наоборот, чересчур радикальным.
Высказывание о природе зла и об эксплуатации: какой смысл вложил Миике в свою интерпретацию японского фольклора
Кроме структурных и стилистических особенностей, Миике задумал «Отпечаток» еще и как социальное высказывание. Его эпизод «Мастеров ужасов» повествует об обществе, основанном на эксплуатации женщин, и о девушке, которая буквально оказалась слишком хороша для этого общества, чтобы нормально в нем существовать. Именно ее подвергают страшной пытке с использованием акупунктурных игл, ароматических палочек и веревок другие обитательницы борделя. Объекты, которые в нормальной жизни должны использоваться для духовных, оздоровительных или доставляющих обоюдное удовольствие сексуальных практик, превращаются в орудия надругательства над человеческим телом.
Формальным поводом для пытки служит пропавшее кольцо заведующей проститутками Мадам, в краже которого обвиняют Комомо, но в действительности и сама Мадам, и другие девушки заинтересованы лишь в том, чтобы наказать и проучить ее за то, что она отличается от них: сохраняет достоинство и проявляет милосердие.
Но в обществе, где насилие давно превратилось в норму, милосердию больше нет места. Его выжигают каленым железом, закидывают камнями и выбивают кулаками. В результате самый жестокий поступок по отношению к Кокомо совершает та, кто могла бы отнестись к ней с сочувствием, если бы сама не стала буквальным воплощением всех извращений и пороков прогнившей реальности.
Как и «Кинопробу», «Отпечаток» одновременно называли женоненавистнической жвачкой и умной критикой мизогинии. Женоненавистнической жвачкой — за то, как Миике вроде бы смаковал сцены физических надругательств. Критикой мизогинии — за то, что, демонстрируя пытки женщин, режиссер в действительности явно не наслаждался ими, а вскрывал пороки современного общества.
Одним из элементов его критики становится главный герой Кристофер — человек, который мнит себя рыцарем в сверкающих доспехах и искренне удивляется тому, что, пока он добирался, с его возлюбленной произошло нечто ужасное в месте, где не действуют законы ни государства, ни морали. В какой-то момент и вовсе возникает ощущение, что Комомо для американца — лишь субститут давно погибшей сестры, а одержимая привязанность к японке — способ заглушить воспоминания о собственных грехах и справиться с собственными комплексами.
По прибытии на остров Кристоферу нет никакого дела до страданий девушек. Даже выловленный из воды труп беременной женщины для него предстает лишь фоновым событием на пути к выполнению заветной миссии. Когда американец узнает, что опоздал, он обращает гнев не на себя, а скорее на Комомо за то, что не дождалась его, и на девушку, которая рассказала ему о ее судьбе, поскольку не хочет верить страшной правде. В конце концов становится ясно, что страсть Кристофера — лишь другая форма эксплуатации, которой японки подвергаются на острове «шлюх и демонов». Именно его болезненный интерес к судьбе девушки приводит к тому, что история ее страданий повторяется несколько раз со все большим количеством отвратительных деталей.
По крайней мере с точки зрения визуальной демонстрации насилия, Кристофер выступает его косвенным соучастником. А заодно подтверждает своими постоянными требованиями «правды», что монополия на истину принадлежит мужчинам даже в историях, где женщины выступают основными персонажами и жертвами.
«В «Расёмоне» Куросава показывает, как три мужчины обсуждают изнасилование, чтобы придать происходящему «объективность», — рассуждает кинокритик Уильям Люн. — Имплицитно предполагается, что три женщины, обсуждающие изнасилование, не будут выглядеть столь убедительно. «Отпечаток» ставит под вопрос «объективность» как мужской конструкт, делая мужчину соучастником происходящего. Именно Кристофер в погоне за «правдой» запускает всю историю, именно он жаждет ее услышать. Одержимость Кристофера поиском «правды» приводит к тому, что пытка Комомо упоминается, а затем демонстрируется во всех подробностях. Другими словами — помешательство на «правде» привело к тому, что женские страдания стали настолько важной частью истории».
Классическая история о человеческой трагедии, духах и демонах в «Отпечатке» переворачивается с ног на голову и превращается в игру в кошки-мышки между жаждущим «правды» мужчиной и женщиной, которая представляет собой нечто намного большее, чем он может себе представить. В начале вечера собеседница говорит Кристоферу, что принадлежит ему, и что он может делать с ней все, что захочет, но по мере развития сюжета становится очевидно, что в действительности ситуацию контролирует совсем не фанатичный американец. «Правдой» в интерпретации критика Уильяма Люна оказывается сама женщина. Она далеко не такая простая и однозначная, как хотелось бы Кристоферу. Наоборот: правда оказывается деформированной, загадочной, обманчивой, коварной, а порой и вовсе ужасной.
Критикуя общество, которое порождает монстров, и людей вроде Кристофера, игнорирующих человеческие пороки ради удовлетворения личных страстей, Миике незаметно переходит на мета-уровень и делает объектом критики самого зрителя: тот наблюдает за жестокостью на экране, то есть косвенно участвует в акте насилия.
«Зритель становится соучастником в акте наблюдения, — продолжает кинокритик Уильям Люн. — В отличие от «Расёмона», в котором Куросава предоставил аудитории возможность наблюдать за лишенным элемента жестокости насилием с безопасной дистанции, Миике поместил зрителей в самый эпицентр нарочито жестокого насилия и заставил их ерзать в креслах от дискомфорта, но продолжать заниматься ничем не ограниченным вуайеризмом».
Несмотря на мощный социальный подтекст, «Отпечаток» все-таки смотрится не как философская притча, а именно как хоррор. За более чем час хронометража заскучать не успеваешь ни разу, а оторваться от экрана с каждой минутой становится все сложнее, какая бы жуть там ни творилась. И вместе с тем Миике все равно удается ненавязчиво продемонстрировать свое видение реальности. Заключается оно в том, что иногда в жизни, как и в искусстве, не существует однозначной трактовки и «правды» в общепринятом смысле. Порой все, что нам остается — это разные версии реальности. И ограничиться самой безобидной из них — далеко не всегда худший выбор.
«Люди постоянно врут, — рассуждал Миике в одном из интервью. — Вы инстинктивно прячете себя и придумываете личность, которую показываете остальным. Самое страшное — это когда вы отбрасываете всю ложь и добираетесь до самих себя в подлинном смысле. Что если вы встретите зло в чистом виде? Вам хотелось бы этого избежать. Так что в обмане нет ничего страшного — он нужен, чтобы жить».
Режиссеру вторит и загадочная девушка, от которой Кристофер требует рассказать ему абсолютно все о судьбе Комомо: «Не понимаю, почему люди всегда хотят знать правду. Иногда лучше не знать. Иногда ложь лучше». В том же духе Миике ответил и на обвинения в мизогинии — не стал их опровергать, а оставил зрителям право трактовать «Отпечаток» как угодно, даже если их интерпретация противоречит его видению.
«Обычно, если зрители ощущают нечто подобное, то они правы, — сказал режиссер. — Я не думаю, что на фильм можно смотреть только одним образом. Не существует единой правды. Я всегда стараюсь с добротой относиться к женский персонажам. Например, позволяю им удовлетворить их желания. Но в целом я не испытываю необходимости объяснять свои фильмы аудитории. У меня нет уверенности, что я сумел достаточно четко показать свои чувства в фильмах, так что если зрители неправильно их поняли, то это нормально. Я принимаю недопонимание».
Тайный план самого режиссера или неготовность общества принять насилие как элемент массовой культуры: почему «Отпечаток» все-таки не показали по ТВ
В январе 2006 года в The New York Times вышла заметка под заголовком «Снятый для Showtime хоррор не будет показан». В ней создатель и продюсер антологии Мик Гаррис объяснил, почему «Отпечаток» не попытались хотя бы отредактировать, а сразу решили не пускать в эфир. Примечательно было и то, что из другого эпизода первого сезона «Мастеров ужасов», «Дженифер» Дарио Ардженто, вырезали две сцены орального секса, одна из которых заканчивалась откусыванием и поеданием пениса.
Однако в случае «Отпечатка» создатели сериала сошлись на том, что цензура не поможет: уж слишком значимой для сюжета и атмосферы оказалась детализированная сцена пытки. Последней каплей для боссов канала стала демонстрация крупным планом абортированных эмбрионов, избавляться от которой Миике тоже не захотел.
«Я думаю, это потрясающий эпизод, но даже мне трудно его смотреть, — признался Мик Гаррис. — Это определенно самое некомфортное из всего, что я когда-либо видел. Но его нельзя было отредактировать, чтобы сделать более доступным. Он представляет собой цельное произведение. Мы все согласились, что лучше его не кромсать. Давайте просто дождемся его выхода в полноценном виде на DVD и будем надеяться, что в таком виде он найдет свою аудиторию».
«Отпечаток» заинтриговал критиков и зрителей задолго до того, как появился в прокате. Люди обсуждали, насколько ужасен должен быть этот эпизод, чтобы его сняли с показа — особенно с учетом того, что предыдущие серии «Мастеров ужасов» тоже представляли собой далеко не сказки о принцессах и розовых единорогах. Как только «Отпечаток» выпустили на материальном носителе, фанаты ужасов поспешили приобщиться к запретному.
На обложке с DVD эпизода крупными буквами напечатали «Запрещен к показу на кабельном» то ли для рекламы, то ли в качестве предостережения. Именно в таком формате «Отпечаток» приобрел культовый статус: во всевозможных рейтингах серий антологии он чаще всего занимает первое место. То, что его не стали показывать по телевидению, лишь сильнее воодушевляло фанатов жанра. Они как будто вернулись на полвека в прошлое, когда моралисты и проповедники осуждали демонстрацию насилия в фильмах ужасов. Кстати, позже, когда «Отпечаток» показали по кабельному каналу Chiller, из него все равно вырезали и сцену пытки, и кадры с недоношенными плодами.
Спустя много лет Миике согласился с тем, что «Отпечаток» — самый страшный проект за всю его карьеру, но все равно прошелся по ханжам из Showtime. «Все говорили мне, что Америка — свободная страна и что я могу делать все что пожелаю, — вспоминал режиссер. — Это кабельное ТВ, так что не сдерживайся и сделай эпизод настолько страшным, насколько это возможно. Я так и сделал, но когда серию показали продюсерам, те сказали: «Да, мы разрешили тебе все что угодно, но это уже слишком».
Как рассказывал куратор антологии Мик Гаррис, продюсеры составили список из пяти критериев — незыблемых правил, которые требовалось соблюдать, чтобы не «пересечь черту». Среди прочего канал запретил показывать сексуальный контакт между взрослыми и детьми, убийство детей взрослыми и демонстрацию мужских гениталий.
«В сценарии [«Отпечатка»] ни одно из этих табу не нарушалось, — объяснял Гаррис. — В снятой версии тоже не нашлось ни одного нарушения. Однако люди с канала взбесились из-за того, насколько интенсивным оказался эпизод. Одно дело, когда читаешь о чем-то, а другое — когда видишь это прямо перед собой на экране. Ты испытываешь совершенно другие ощущения. И они сказали: «Без вариантов».
Сначала Showtime пытался склонить авторов антологии к цензурированию серии, чтобы все-таки показать «Отпечаток» по ТВ без наиболее жестких фрагментов. Но против этого выступила уже команда «Мастеров ужасов»: перед съемками им обещали, что студия никоим образом не будем вмешиваться в производственный процесс.
«Мы не хотели предавать философию шоу, — продолжал Мик Гаррис. — Мы сказали: «Послушайте, мы не нарушили ни одного из ваших правил. И мы думаем, что вы должны уважать соглашение с авторами. Примерно год спустя я узнал, что даже Миике обсуждал с продюсерами возможность цензуры, чтобы эпизод все-таки пробился на ТВ, но мы не хотели этого. Моя работа заключалась в том, чтобы вдохновлять креативных людей и помогать им воплощать свое видение на экране. Я старался подбадривать авторов, потому что у них получился прекрасный — хоть и непростой для восприятия — эпизод».
Позже появилась версия о том, что Миике сам снял настолько жестокий эпизод, поскольку изначально предполагал, что студийные цензоры его не пропустят и рассчитывал таким образом потроллить американских телевизионщиков.
«Такаси Миике, ты должен был знать, что ничего подобного в Северной Америке не покажут, — писал обозреватель хорроров Мэттью Киршенблатт. — Я имею в виду… Ты должен был понимать это, чувак. Твоя работа великолепна, но ты такой тролль».
Однако сам режиссер неизменно опровергал подобную теорию и признавал, что с финансовой точки зрения выгоднее было бы все-таки показать «прилизанную» версию «Отпечатка». Тем не менее Гаррис и другие продюсеры «Мастеров ужасов» настояли, чтобы эпизод дошел до зрителя в первозданном виде.
«Я думал, что мне удалось остаться в пределах лимита допустимого на американском телевидении, — с сожалением вспоминал Миике. — В процессе я постоянно сверялся со студией, но оказалось, что я просчитался».
Отдельные эпизоды в антологиях редко занимают центральное место в фильмографиях известных кинематографистов, но «Отпечаток» — как раз такой случай. Спустя почти 20 лет после сорвавшегося показа «просчет» Миике зацементировал статус шедевра «Мастеров ужасов». Да, если вы решитесь его посмотреть, лучше быть готовыми к тому, что около 10 минут от общего хронометража вам придется сдерживать отвращение, но это никоим образом не преуменьшает величие эпизода.
Можно даже сказать, что выдающийся и революционный хоррор обязан быть некомфортным, чтобы задевать зрителя и производить сильный эффект. Миике удалось шокировать зрителей сочетанием выдающегося визуала и зашкаливающей жестокости, интересной истории с социальным комментарием и атмосферой ночного кошмара. Пожалуй, именно так и должен работать настоящий мастер ужаса.
А чтобы подобные крутые материалы выходили чаще, подписывайтесь на нашу страницу на Boosty. Нам нужна ваша помощь!
