Оригинальная статья опубликована осенью 2019 года.
В этом году вышел (и прошел незамеченным — у нас проката не было) фильм Beats — про то, как в Глазго 1994 года молодежь устраивала подпольные рейвы, а полиция их разгоняла. Это было самое дикое время в истории клубной культуры. Сейчас в каждом крупном городе Европы — масса клубов, между которыми налажен круговорот маститых диджеев; каждые выходные — крутая вечеринка с привозом какого-нибудь гуру электронной музыки, каждый месяц-два — фестиваль с десятком громких имен. Звание «клубной столицы» уже сложно присудить кому-то одному — тут есть что сказать не только Берлину или Лондону, но и Москве с Тбилиси. В общем, сложилась целая клубная индустрия. А фильм Beats — про времена до нее, без которых этой индустрии бы не было. Техно-вечеринки были чем-то диким, необузданным, иногда нелегальным — в общем, феерическим хаосом. А еще — символом свободы, который объединял огромное количество молодежи по всему миру.
Как и некоторые другие фильмы про культуру рейвов, Beats ставит перед собой сложную задачу: передать ТУ атмосферу. До него такие фильмы тоже были, и их ничтожно мало: первым делом вспоминается абсолютно великий «В отрыв», о котором мы обязательно поговорим. Открыв десять списков а-ля «Лучшие фильмы про клубную культуру», я обнаружил там кучу самого разнообразного кино: кто-то включал в этот список криминальные драмы про наркоманов (включая «На игле»), кто-то сваливал в кучу фикшн и документалки. Но мы сфокусируемся на кино, посвященном конкретно техно-рейвам 90-х — легальным и не совсем. Для этого уточним критерии.
Сюжеты должны вписываться в исторический контекст; в них должны быть соответствующие типажи, которые на самом деле посещали те вечеринки; там много электронной музыки и увы, какое-то количество наркотиков; при всем желании навертеть интересный сюжет основное действо должно происходить на танцполе. Снять такой фильм, да еще и сделать его интересным — непростая задача, особенно когда в кульминации у тебя происходит что-то типа такого:
И все же такое кино есть. Безусловно, лучшие фильмы на эту тему еще впереди, но и те, что вышли за последние лет 20, неплохо передают дух тех времен. Другие способы перенестись в ту эпоху тоже существуют, но о них, пожалуй, никогда.
Контекст. Рейв как символ свободы
Рейвы — это прежде всего Европа. «Вудсток», диско-тусовки в клубах Сан-Франциско и Нью-Йорка 60-х и 70-х имеют огромное влияние на клубную культуру в целом, но в 90-е настоящая движуха началась на другой стороне океана. Не углубляясь в историю электронной танцевальной музыки (EDM) можно сказать, что в Европе она по множеству причин и лучше заходила, и быстрее развивалась. «Грув» 2000 года — единственный американский фильм, достойный упоминания в нашем контексте, рассказывает об американском самопальном (DYI) рейве в Сан-Франциско 90-х. Показательно, как одна из его героинь с упоением вещает про клубы в Берлине и Мадриде: в Америке была своя отличная техно-сцена, но подать ее как следует там еще не умели. То ли дело в Европе.
Там в 90-е техно стало для молодежи и новым рок-н-роллом, и панк-роком. В 60-е и 70-е в они были символами свободы и протеста — рок против войны (во Вьетнаме, например), Anarchy in the UK, все дела. Через 30 лет в Восточной Европе один за другим загнулись социалистические режимы. Кроме прочего свободной стала целая половина Германии.
Разумеется, это надо отметить! А тут и музыка появилась соответствующая, бодрая и веселая — техно. Конечно, все было не так просто, но если говорить о фактах: взять Пола ван Дайка, всемирно известного диджея — не упади стена в 89-м, тот так бы и остался сычевать в своем ГДР. Кроме новых лиц на сцене молодежь вдохновлялась и ситуацией в целом — еще больше народу теперь может тусить, так давайте тусить! Об этой стихийности немецкого увлечения техно может говорить и характер их музыки — жесткой, ритмичной, четко выполняющей свою функцию на танцполе, без изысков. В Голландии и Бельгии ее разогнали до 190 ударов в минуту — там любили пожестче.
В Англии все началось с Манчестера. Фильм «Круглосуточные тусовщики» — один из лучших музыкальных байопиков в истории — рассказывает о феномене т.н. мэдчестера. После смерти Йена Кертиса музыканты Joy Division (одна из любимых групп Кодзимы, кстати) пришли к электронному звучанию и основали New Order (вторая любимая группы Кодзимы), потом появились Happy Mondays, а там и до рейвов было рукой подать. Продюсер лейбла Factory Records, где писалась эта братия, открыл клуб Hacienda, где проходили первые вечеринки с EDM — на тот момент в основном хаусовые. Но в фильме про это уже не рассказывается: историю «Хасиенды» как ночного клуба можно узнать из биографии почтеннейшего диджея Лорана Гарнье — «Электрошок».
Манчестерская тусовка дала толчок развитию танцевальной сцены в Лондоне и по всей Англии. Все начали тусить, но не только в клубах — их было мало, и туда не всех пускали — а вообще везде, захватывая заброшенные и не очень здания или участки земли. Полиция не знала покоя: на одной из таких вечеринок в 92-м году рейверы забаррикадировались и пришлось ломать стену с помощью бульдозера. В том же году прошел один из крупнейших рейвов того времени. От 30 до 40 тысяч разгоряченных музыкой и веществами молодых людей заняли рандомное пастбище в районе Каслмортона, поставили звук и тусили там несколько дней. Местные жители были в ярости, и ладно бы только из-за звука: вместе с толпами на их фермы заявились собаки, которые перегрызли весь скот.
Как следствие, в 1994 году в Британии утвердили закон, запрещающий устраивать публичные мероприятия с применением музыки, представляющей собой «повторяющийся бит» (repetitive beats). Эта формулировка в итоге стала мемом, а по поводу фактического запрета рейвов прошли массовые протесты. Шотландский фильм Beats — как раз про то время. Выдержки из того закона там вместо эпиграфа, а по сюжету фильма герои устраивают подпольную вечеринку, куда в итоге врывается полиция и всех метелит дубинками. Полиция в самом деле тогда не церемонилась — но и молодежь не ходила по струнке. Вот кадры хроники с протестами в Лондоне: на них можно увидеть знаменитую сцену, когда десятки тусеров раскачивают кованые ворота на Даунинг-стрит.
Впоследствии съемки с тех протестов использует Джастин Керриган в интро «В отрыв»:
В фильме Керригана нет ничего про протесты, но там показывается, к чему в итоге привел этот закон. Подпольные рейвы задушили, их организаторы вечеринок сначала приуныли, а затем сгруппировались и вернулись — и в Англии начала перерождаться клубная культура. Из подполья все начали переползать в более официальные заведения, что сильно подпортило всю романтику — но не убило ее до конца.
Место: подвал, склад, клуб
Тут стоит начать именно с самого свежего фильма по теме — Beats. Обозленные законом 94-го года шотландцы плюют на все и таки собирают подпольную вечеринку. Главным средством коммуникации выступает радио: за дни до начала вечеринки неизвестный диджей в промежутках между треками нагнетает обстановку, анонсируя некий грандиозный рейв. Местоположение раскрывается в последний момент, чтобы ни о чем не узнала полиция. Полиция, правда, в итоге все узнает и устраивает облаву — довольно глупо поставленную.
Судя по американскому Groove, в Сан-Франциско примерно в то же время дела обстояли получше. По сюжету герои организовывают вечеринку на каком-то заброшенном складе и преспокойно там тусят. Появление полиции обставлено скорее комично. Достаточно сказать, что начинается все с того, что на шум к зданию приходит один полисмен — и его играет Ник Офферман. Подъехавший следом наряд объясняет организаторам, что нужно как минимум сделать потише, и уезжает, а затем — когда потише никто не сделал — возвращается и среди ночи разгоняет всю тусовку. Все унывают и вроде как разъезжаются по домам, и тут организаторам приходит в голову гениальная мысль — снова врубить музло и вернуть всех назад! Что они и делают, и вечеринка тупо продолжается — разве что Офферман не колбасится вместе со всеми. Но при всей наивности этой сцены, она отражает месседж — особых проблем с полицией в США на почве подпольных рейвов не было. По крайней мере, не как в Англии.
Наконец, сюжет Human Traffic передает клубные реалии конца 90-х и нулевых. Действие происходит в Уэльсе, в выходные ожидается большая вечеринка в моднейшем клубе Кардиффа. У героев уже проблемы другого рода, более цивилизованные — достать билет или вписаться через кого-то, даже если это риск. Что и делает главный герой, пробравшись на встречу с клубным воротилой Пабло Хассаном, которого играет техно-гуру Карл Кокс.
Внутри — показательные сцены, сообщающие о том, как изменился ландшафт клубной тусовки, которая стала более цивилизованной. Прямо на танцполе снуют тележурналисты, которые берут интервью у героев фильма: те в свойственной им манере рассказывают, как «круто» тусить под электронную музыку и принимать наркотики («Ой, кажется, мы опаздываем к следующей дозе. Мам, привет!»). Позже мы наблюдаем разговор двух клубных ветеранов. Они сидят на диване, с кислой миной посасывают пиво и обсуждают, как раньше было круто, не то что сейчас. Но эта сцена — не только про конкретную смену эпохи в 90-е. В каждой тусовке найдутся персонажи, ворчащие о старых-добрых временах, и по-своему они правы. Особенно в той ситуации: еще недавно ты тусил на рейвах, которые разгоняла полиция, а сегодня стоишь в организованной очереди в клуб. Неприемлемая покорность для европейского мятежного духа.
После основной части в клубе герои перемещаются на приватную вечеринку в каком-то особняке (причем отдельными группами и не сговариваясь, в чем нет ничего удивительного), где еще больше предаются излишествам; наконец, уже под утро уже более тесной компанией все едут к кому-нибудь домой, и только потом — по домам.
Герои: средний класс — и ниже
Типичный посетитель рейва 90-х по версии кино молод и беден. В этом плане интереснее всего рассматривать персонажей Beats и Human Traffic.
В первом фильме мы наблюдаем пару совсем юных тусеров: один, Джоно — рохля из среднего класса Глазго (бедные, но гордые), другой, Спаннер — хулиган из совсем неблагополучных. У обоих неполные семьи: мать Джоно только нашла себе нового мужа (а он полицейский, разгоняющий рейвы!), у Спаннера вместо родителей старший брат-гопник, промышляющий какими-то темными делами. Обоих объединяет любовь к техно. В итоге Спаннер крадет у брата деньги — и друзья отрываются на них, забив на все тревоги, причем в идиллической компании трех более опытных в клубных делах девиц. Идиллия тут ключевое слово: вечеринка для героев — это уход от суровой реальности, во время которого возможны любые чудеса (см. три девицы).
Герои Human Traffic постарше и работают, но по большей части на дрянных работах. Первая часть фильма подробно описывает их быт и повседневные проблемы, от которых они в итоге сбегут на рейв. Например, Джип продает шмотки в дисконте, где его нещадно трахает начальство (метафора четко отражена в фильме); его мать — проститутка, принимающая клиентов на дому. Нина работает в закусочной, где терпит издевательства менеджера. Куп работает в магазине пластинок и вы, конечно, должны знать эту сцену:
…но при этом отец Купа живет в доме престарелых и практически его не узнает из-за деменции.
Наконец, Мофф — особый типаж для фильмов про клубную культуру.
Торчок, повернутый на музыке и наркотиках, но в первую очередь — на наркотиках. Он самый молодой в компании, у него нет работы, он живет с родителями и постоянно с ними ругается. Из-за своей повышенной инфантильности он в группе риска и его ждут неприятности — скажем так, по итогам ему будет похуже, чем остальным героям. В первые минуты знакомства Моффа можно принять за трикстера — как будто бы всесильного и всегда веселого персонажа, которому все нипочем, но в итоге он такой же человек, как и все. Развенчание образов наркобунтарей типа него — обычная функция такого кино: никто ведь не собирается собирается изображать рейвы как детские утренники? Ну, и раз мы заговорили про Моффа…
Вещества
Наркотики были неотъемлемой чертой рейвов 90-х и одной из главных причин, почему полиция с ними боролась (громкая музыка это плохо, но наркотрафик — еще хуже). С прикрытием подпольных рейвов ситуация не особо улучшилась: вслед за организаторами вечеринок перегруппировались и барыги. Диджей Лоран Гарнье в своей автобиографии прямо пишет про свой опыт в английских и французских клубах — все было настолько всем понятно и распространено до такой степени, что даже умолчать об этом было бы странно — сочли бы за лицемерие.
Поэтому без наркотиков такое кино практически невозможно. Другое дело, насколько важную роль они в нем сыграют. Яркий пример, когда наркотики перетягивают на себя все внимание — «Экстази» (2011), экранизация одной из новелл одноименного романа Ирвина Уэлша. Фильм можно встретить во многих кинотопах про рейвы. Там показывают вечеринки, и даже играет какая-то электронная музыка, но это скорее криминальная драма — все действие крутится вокруг мелкого барыги, который торгует таблетками в клубе, и его проблем с более крупным барыгой. Зато в фильме есть интересный персонаж: друг главного героя по имени Вудси (Билли Бойд, который играл Перегрина Тука в «ВК»). Это архетипический клубный торчок настолько поехал головой на почве техно и экстази, что начал «проповедовать» техно как религию и нести всякую околесицу. С ним связана одна из колоритных сцен, отсылающих к реальной истории рейвов: когда герои пытаются снять под вечеринку помещение церкви и договариваются об этом со священником. В католической Европе возможно и такое. В итоге Вудси так увлекся проповедованием своих наркоманских взглядов, что его отправили на принудительное лечение. Выглядит комично, но в то же время назидательно.
Также в лечебницу злоупотребление наркотиками заводит и главного героя фильма «Берлин зовет» (Berlin Calling)— ди-джея Икаруса, которого играет немецкий техно-музыкант Пауль Калькбреннер. Это особый взгляд на рейвы — не с точки зрения организаторов или посетителей, а с точки зрения творческой единицы, которая обеспечивает публику техно. И главная проблема этой единицы — не пускаться во все тяжкие, иначе наркотики победят и единицу, и ее способность творить.
Моффа в Human Traffic можно отнести к тому же архетипу, что и Вудси из «Экстази», но его герой круче написан (как и весь фильм в целом), да и Дэнни Дайер в этой роли невероятно хорош. Манера Моффа — виртуозные загоны вперемешку с нелепыми историями. Сначала он рассказывает зрителю, как круто он занимается сексом с музыкой, потом задвигат главному герою историю про секс по телефону, потом — монолог в такси о Питере Андреа, которому нужно вставить в член «проволочную вешалку». Уже после клуба, на приватной вечеринке, мы наблюдаем сцену «на вписке глубокой ночью», где Мофф и какой-то незнакомый ему чувак под действием веществ загоняют друг другу теории про «Звездные войны». В это же время (на другом этаже особняка) одна героиня фильма признается другой, что умеет пердеть влагалищем. В общем, кругом обсуждается какая-то лютая чушь — но в кино это нужно уметь показать так, чтобы она выглядела уместно, а не как притянутая за уши нелепица.
Многие критики отмечали, что «В отрыв» — своего рода антипод «На игле». Что-то общее неуловимо в этих фильмах присутствует, да и названия Trainspotting и Human Traffic перекликаются. Однако Дэнни Бойл (и Уэлш) и Джастин Керриган преследовали в своем кино разные цели. «В отрыв» — это не месяцы и не годы жизни героев, а всего лишь одни выходные. Но даже за такое время в фильме встречается достаточно маркеров, говорящих о том, что в жизни героев не все в порядке — правда, получше, чем у Марка Рентона. Но кто знает, может и Мофф в итоге пустился во все тяжкие – кстати, узнаем об этом во второй части, съемки которой скоро начнутся.
Музыка
По-настоящему крутое кино про клубную культуру можно определить по саундтреку — к нему создатели обязаны подойти основательно и с любовью. В том числе и потому, что основное действо разворачивается на танцполе.
«Грув» можно назвать самым прилежным фильмом про техно-вечеринки вообще. Он старается охватить все базовые аспекты истории, от организации подпольного рейва и терок с полицией до нелепо перекошенного лица чувака, принявшего экстази. Музыке также уделено пристальное внимание. На местном рейве за ночь словно проходит шоукейс всех ходовых направлений — техно, брейкс, драм-н-бейс, транс. Для съемок режиссер Грег Харрисон пригласил несколько реальных исполнителей, включая большую звезду того времени — Джона Дигвида, на момент съемок диджея номер один в мире по версии авторитетного журнала DJ Mag. Но ни его, ни другие имена из саундтрека едва ли что-то скажут современному любителю техно — сплошь олдскул, причем не самый известный. При этом в фильме много по-настоящему грувовых моментов на танцполе, круто передающих атмосферу.
Некоторые причем даже не вошли в саундтрек фильма и вообще словно замаскированы. В одном из моментом фильма за вертушки встает некто Dj Forest Green — какой-то упитанный чувак в очках — и ставит плотнейшее техно. На самом деле никакого диджея Фореста Грина не существует (точнее, это женщина, и в фильме ее нет), а трек написан в Швеции и да — на танцполе наверняка способен вынуть душу:
Музыку для The Beats пригласили подбирать Кита Макайвора по прозвищу JD Twitch. Несмотря на прогрессивный ник, под таким именем его знают в клубной тусовке Глазго с 90-х. Для фильма Макайвор подобрал отличные треки, но не стал ограничивать себя андерграундом и вообще конкретно той эпохой. Аудиторию хотя бы с минимальными познаниями в электронике наверняка зацепят Wind It Up! и Everybody In The Place ранних The Prodigy. Для ценителей есть LFO и Joey Beltram, для любителей хэппи-хардкора — Ultra-Sonic. Но кроме них в фильме можно услышать и совсем современные вещи, например, Hudson Mohawk. Судя по всему, последний вписался в саундтрек как коренной житель Глазго, и звучит слишком уж современно для такой ностальгической картины.
Для Human Traffic музыку подбирал Пит Тонг — культовый радиоведущий, испокон веков ставивший электронщину в эфире BBC Radio 1. Поэтому подобрано все со вкусом. Это касается в первую очередь танцевальных треков — например, трансового гимна Age of Love, воздушных Quake — Push It и Cafe del Mar 98, техно-боевика Tingler от CJ Borland и двух отличных dnb-треков — Never Believe от Dilinja и Stalker от Aphrodite.
Последняя не вошла в официальный саундтрек — при том, что играет в самом известном моменте из фильма вообще.
Но кроме EDM Тонг подобрал еще массу композиций поспокойнее — например, даунтемпо Dirt от Death in Vegas, или The First Born — Mood Club. Без преувеличения можно сказать, что оба трека заслуженно прославились благодаря фильму.
Пит Тонг — настолько знаковый персонаж для британской электронной сцены, что в честь него даже назван один из фильмов про клубную культуру: «Все из-за Пита Тонга». Это мокьюментари про лондонского диджея Фрэнки Уайлда, который потерял слух после многочисленных отжигов на Ибице. Как и другой фильм про диджея, Berlin Calling, это кино также затевает поединок между наркотиками и музыкой на танцполе, где каждый хочет перетянуть одеяло на себя. Герой немецкого фильма пытается остаться в струе и продолжить писать техно, не срываясь на клубные утехи; глухой диджей из «Тонга» обретает способ чувствовать музыку по вибрации и вроде как возвращается к выступлениям — но почуяв былой драйв и его опасности, окончательно завязывает с диджейством и посвящает себя себя музыкальному образованию глухих. К черту клубы, музыка победила!
Утро
Классический рейв 90-х заканчивается под утро — хотя, конечно, нередко действо затягивается на все выходные, до утра понедельника. Но в Beats, Groove, Human Traffic — самых что ни на есть клубных фильмах, где все действо вращается вокруг одной ночи, утро — закономерный эпилог.
Диджеи в Groove собирают пластинки и двигают спать; молодые набираются смелости и подходят к опытным, чтобы поделиться своим восторгом от услышанного ночью сета. Прожженные тусеры мучаются бессонницей, паранойей и прочими побочными эффектами — мотив сожаления о содеянном обязателен. Впервые побывавший на рейве герой явно угорел и познакомился с симпатичной девушкой, но кажется, возвращаться на такие мероприятия не намерен — ждут учеба и карьера — а вот ей он еще наберет.
В Beats вечеринка кончается полицейской облавой, и дуэт главных героев разделяется. Спаннер приходит в себя на утренней поляне около места проведения, среди тех, кого не поймала полиция, а Джоно — в каталажке вместе с прочими неудачливыми рейверами. Они встречаются еще раз и обмениваются впечатлениями от той безумной ночи; Спаннер еще не встречался с братом и ему предстоит получить от него грандиозных люлей. В эпилоге фильма персонажи представляются как реально существовавшие люди, описывается их дальнейшая жизнь. Оттуда мы узнаем, что герои встретятся только через десять лет, чтобы потом снова разбежаться. Тем самым режиссер дает понять, насколько мимолетным было то приключение, и насколько разных людей оно могло сплотить.
Герои Human Traffic под утро с унылыми лицами возвращаются домой. Моффа накрывает паранойя и происходит знаменитый диалог с Реальностью, которая предлагает ему завязывать с таким образом жизни.
“— Реальность? Реальность, это ты? Ты, блин, меня не заводи….
— Мофф, это я, честно. А где ты, блин, раньше был?
— Реальность, тут какая-то фигня произошла, я не верю ни одному человеку в этой комнате, а они мои лучшие друзья!”.
Встретившись с друзьями на следующий день, он изливает им свои переживания по поводу своего образа жизни. Друзья смеются — очевидно, слышат они это не впервые. Но признают, что завязывать и правда пора.
— Медовый месяц кончился. Это, блин, того не стоит. С меня хватит. Я свое получил. Делайте что хотите, но хватит с меня наркоты!
— Кто-нибудь хочет выпить?
— Да, мне пинту водки и чуть-чуть колы.
Так или иначе, в понедельник все они возвращаются в реальность — к работе в магазине одежды или бургерной, к ссорам с родителями и близкими. До следующей большой вечеринки — если взрослая жизнь (или это старость?) не накроет раньше.
