Панк-рок из социалистической Германии, помощь Дэвида Линча и уважение к принципам демократии – далеко не полный список того, что позволило Rammstein собирать целые стадионы по всему миру.
Спустя десять лет после выхода предыдущего студийника, Liebe Ist Für Alle Da, Rammstein наконец-то записали новый альбом, который мы услышим уже на этой неделе. 17 мая вышел их седьмой лонгплей, безымянный и предельно аскетично оформленный: на белой обложке красуется одинокая спичка. Нет сомнений, что она еще вспыхнет – с огоньком у этих ребят из ГДР всегда все было в порядке.
Rammstein сейчас находятся в настолько звездном статусе, что успех им был бы гарантирован, даже если бы на новом альбоме Тилль Линдеманн 46 минут просто многозначительно пердел в микрофон. Стадионный тур по Европе расписан задолго до выхода пластинки. Фанаты ревут от счастья, радуясь, что упрямые немцы наконец-то позволили выложить свою музыку в стриминговые сервисы. Монументальный клип на первый сингл Deutschland не только набрал пятьдесят миллионов просмотров, но и взъярил поборников морали по всему миру – а шестерым веселым троллям только того и надо.
Сегодня даже странно думать, что когда-то проект Rammstein совсем не казался обреченным на успех, а выглядел очень сомнительно. Шесть каких-то никому не известных охламонов из глубоко провинциальной Восточной Германии, играют максимально простую (по крайней мере, на первых порах) музыку, да еще и все тексты на немецком – языке, который большинство населения планеты не знает и ассоциирует, как это ни печально, с крикливым усатым диктатором. Так себе стартовые позиции. Спустя годы выясняется, что они стали единственной немецкоязычной рок-группой, которая собирает стадионы по всему миру. Как?
Панк социалистической закалки
Конечно, Rammstein — не первые немцы, засветившиеся на мировой музыкальной сцене, даже если не вспоминать композиторов XVIII — XIX веков. Есть и пионеры синти-попа Kraftwerk, и авангардисты из Einstürzende Neubauten, а если говорить о более «попсовых» звездах, нельзя не упомянуть англоязычных Scorpions, которые популярны настолько, что уже десяток лет катаются по миру с последними, распоследними и «на-этот-раз-точно-прощальными» турами. Но все они — выходцы с западногерманской сцены, во второй половине XX века находившейся в более-менее едином контексте с остальным свободным миром. Rammstein же заявились в шоу-бизнес прямиком из социалистического лагеря.
«Детьми мы росли за стеной (в ГДР). И даже подумать не могли, что однажды эта страна прекратит свое существование, — вспоминает в интервью гитарист Пауль Ландерс. — Даже когда мы уже были музыкантами, мы и не мечтали, что будем известны где-то кроме своей деревни».
Быть рокером, т.е. апологетом разлагающих капиталистических веяний в Восточной Германии 1980-х было занятием рисковым. Профессиональной сцены как таковой не существовало, но в избытке было любительских панк-команд, желающих сказать громкое fick dich социалистическому строю, Штази и музыкальной цензуре. Именно из таких групп, чьи названия (Feeling B, Die Firma, First Arsch) теперь способны что-то сказать только самым упоротым меломанам, вышли участники Rammstein. К моменту воссоединения Германии в 1990-м они по большому счету были разнорабочими, в качестве хобби игравшими громкую панкуху в духе Sex Pistols, только по-немецки.
Музыкальное образование из всех шестерых было только у гитариста Рихарда Круспе. Он-то в начале 1990-х и уговорил своих приятелей Тилля Линдеманна (вокал), Пауля Ландерса (гитара), Кристофа Шнайдера (ударные), Оливера Риделя (бас) и Кристиана Флаке Лоренца (клавишные) сколотить собственную группу и сделать что-то совершенно новое. После падения Берлинской стены панком в новой, единой Германии было уже никого не удивить — пришло время придумывать что-то уникальное. «Feeling B была на Востоке на грани разрешенного, — говорил Пауль. — надо было сделать другую группу “на грани”, только теперь уже на Западе».
«Новая тяжесть»
Какую музыку выбрали новоиспеченные Rammstein для того, чтобы встряхнуть Германию и остальной мир, очевидно уже с первого альбома Herzeleid, увидевшего свет в 1995-м. Агрессивный индастриал-метал с жесткой ритмической основой, широким использованием сэмплов в духе electronic body music, двумя гитарами, грубым вокалом и провокационными текстами на немецком. Правда, первыми изобрели эту комбинацию не Rammstein.
За год до дебютника Herzeleid группа Oomph! из Вольфсбурга выпустила свой второй альбом Sperm, где присутствовали примерно те же самые слагаемые, которые вскоре приведут Rammstein к мировому торжеству — хотя Sperm звучит несколько более сырым. Это дало музыкальным критикам повод считать пионерами Neue Deutsche Härte («новой немецкой тяжести», по сути — красивого названия для немецкоязычного индастриал-метала) именно Oomph!, а не Rammstein. Участники Oomph! в интервью уже долгие годы с некоторой обидой подчеркивают, что более успешные коллеги признают их первенство в жанре. Их зависть можно понять: Oomph! — отличная группа, которая до сих пор в прекрасной форме, но стадионов, в отличие от Rammstein, не собирает.
Скорее всего, бывшие панки из ГДР обогнали вольфсбургских коллег, поскольку сделали ставку сразу на два беспроигрышных феномена: максимальная провокативность и пироманские шоу. Oomph!, не додумавшись до такого, были обречены до конца карьеры играть в клубах.
Тевтонцы-трикстеры
Закон Годвина о спорах в интернете гласит: любой спор рано или поздно заканчивается сравнением тех, кто тебе не нравится, с нацистами и лично Гитлером. В случае с Rammstein на заре их карьеры это происходило очень, очень быстро (и без всякого интернета). Кроме языка свою роль сыграла, например, обложка первого альбома: музыканты поместили на ней групповой портрет самих себя (шести голых и накачанных мужиков) на фоне распускающегося цветка. Налицо культ тела, силы и маскулинности, который использовали… правильно, нацисты.
Лирика Тилля Линдеманна подливала масла в огонь. В его готически мрачных текстах речь, как правило, идет, по его словам, «о любви во всех ее формах» — в том числе, если брать первый альбом, о любви жениха к погибшей невесте, из-за которой он каждую ночь раскапывает ее могилу, чтобы совокупиться с трупом (Heirate Mich). Или о любви маньяка к девочке, которую он поймал на школьном дворе (Weisses Fleisch). Сейчас слушатели привыкли к мысли, что таким способом Тилль, в жизни человек тихий и скромный, просто выпускает погулять внутренних демонов — но в начале 90-х подобные тексты изрядно фраппировали общество.
Уже тогда участники группы отлично понимали: нет такой вещи, как плохой пиар, и невозмутимо продолжали заниматься своим делом. Они выступали в длинных кожаных плащах, раскрашивали себя серебряной краской и вообще выглядели как ожившие арийские абстракции, интригующие и зловещие. Публика была в восторге. Со временем обвинения в нацизме ушли (особенно после песни Links 2 3 4, где Тилль недвусмысленно обозначил политические взгляды группы: «Они думают, что мое сердце бьется справа — но оно слева»), а известность осталась.
Провокации самого разного сорта умело поддерживают скандальный имидж группы уже 25 лет. В ход идет все: секс, политика, черный юмор. Иногда Линдеманн пишет тексты, вдохновляясь дикими случаями из реальной жизни: так песня Mein Teil вдохновлена историей, когда некий немецкий герр познакомился с молодым человеком, они по обоюдному согласию занялись сексом, а потом юноша позволил любовнику убить себя, зажарить и съесть его пенис. Wiener Blut посвящена еще более страшному случаю: австрийский инженер Йозеф Фритцль 24 года держал в подвале свою дочь, периодически насилуя — она родила ему семь детей, и только благодаря случайности это дело вскрылось. Звучит по-настоящему кошмарно, но Линдеманну, как и многим другим творцам, будь то писатели, режиссеры или авторы песен, интересно работать со страшными, извращенными сторонами человеческой натуры, пытаясь препарировать их и понять происхождение зла. К тому же, это всегда привлекает внимание.
Последний пример, когда Rammstein отвесили пощечину общественному вкусу, на слуху: перед выходом клипа на Deutschland, первый сингл с нового альбома, группа вывесила мрачное промо, где участники изображены в качестве узников немецких концлагерей. Холокост и нацизм — темы настолько табуированные (особенно в Германии), что на музыкантов успел обрушиться шквал критики, который немного поутих после выхода собственно клипа с вполне анти-нацистским посылом и темнокожей красавицей Руби Комми в роли Германии. Rammstein знают толк в подобном промоушене: первым синглом с альбома 10-летней давности LIFAD стала песня про секс-туризм Pussy, на которую сняли порно-клип и выложили на соответствующем сайте. Эпатаж превыше всего.
Сжечь языковой барьер
Немецкий, на котором написаны абсолютное большинство песен Rammstein, действительно знают, мягко говоря, не все. Но людям по всему миру, даже если они не знают ни строчки из главных хитов вроде Du Hast или Sonne, прекрасно известно другое: концерт Rammstein — это гарантия великолепного фаер-шоу. Горит и взрывается все. В ход идут ракетницы, фейерверки, объятые пламенем инструменты, а во время исполнения Mein Teil Тилль загоняет клавишника Флаке в гигантский котел и поджаривает из огнемета.
«Мы стараемся преуспеть за рубежом с помощью огня и спецэффектов. Это ломает языковой барьер», — полагает Рихард, и он совершенно прав. Пламя оказывает настолько мистическое воздействие на человека, пробуждая в нем нечто первобытное, полное страха и страсти, что понимать, о чем поют немцы, для многих не так и важно. Участники группы со смехом рассказывали, что когда они отправились в тур по США в поддержку своего второго альбома Sehnsucht (произносится «зень-зухт» — «тоска»), многие американцы были уверены, что в заглавной песне поется английское chainsaw («бензопила») — и ничего, все концерты прошли на «ура».
Еще в 1990-е мрачное обаяние Rammstein покорило еще одного американца, который не знал ни слова по-немецки, но выступил в роли могущественного промоутера. Решая, кому бы доверить съемки клипа на их музыку, немцы отправили диск Herzeleid самому Дэвиду Линчу, создателю «Головы-ластика» и «Твин Пикс». Линчу в ту пору было не до клипов, зато, прослушав диск, он решил использовать две самые мрачные песни из него в своем новом фильме «Шоссе в никуда»: одноименную с группой Rammstein и некрофильскую Heirate Mich. Песни отлично легли в канву фильма о безумии, а о Rammstein узнали в США. И закрывая тему Линча: вы же помните эту сцену из третьего сезона «Твин Пикса»?
Отчасти благодаря Линчу сейчас они собирают аншлаги и в США — уникальное достижение для группы, которая не поет на английском. Драйв и огонь понимают везде. Масштабы спецэффектов, конечно, сильно выросли с годами. В 90-е все началось с того, что Тиллю было некуда себя девать во время выступлений — особенно когда шли гитарные или клавишные проигрыши — и он начал экспериментировать с пиротехникой: взрывать фейерверки прямо в руках или разливать по сцене бензин и поджигать. По мере того, как группа стала выступать на площадках побольше, шоу становилось сложнее, более продуманным и безопасным для музыкантов — хотя по концертам так и не скажешь.
Слаженная работа
Итак, два основных слагаемых популярности Rammstein во всем мире — провокативность творчества и впечатляющие спецэффекты. Но группа вряд ли бы продержалась 25 лет без единой перемены в составе, если бы за троллингом на грани допустимого и морем огня на каждом концерте не стояло единства в коллективе. На сцене, возможно, больше всех в глаза бросается Тилль с его инфернальным обаянием, в интервью более заметны говорливые гитаристы Рихард и Пауль. Но за кулисами — в работе над новым материалом, планировании туров, обсуждении маркетинговых решений — в Rammstein все равны.
«Каждый из шестерых всегда высказывает свое мнение, — рассказывает Рихард Круспе. — Даже если кто-то говорит: я устал, я больше не могу так, остальные относятся с уважением, мы делаем паузу. Это нелегко, но именно поэтому мы двадцать лет (на момент интервью) не меняли состав». Демократия, возведенная в абсолют: пока решение не устраивает всех, его не принимают. Возможно, поэтому Rammstein даже в эпоху, когда звезды загораются и исчезают за пару месяцев, не спешат штамповать альбомы и растянули паузу между LIFAD и новой пластинкой аж на десять лет — и они все еще могут себе это позволить.
За годы изменилось многое: от бескомпромиссного сэмплированного звучания Herzeleid и Sehnsucht Rammstein перешли к более готическому индастриалу на Mutter и Reise, Reise, в их арсенале появились трогательные баллады вроде Ohne Dich и Roter Sand, они успели поэкспериментировать с английским, русским, испанским и французским языками, Рихард и Тилль основали сайд-проекты (Emigrate и Lindemann соответственно), группа выпустила сборник Best Of, несколько концертных фильмов и десяток клипов разной степени скандальности. Константой осталось одно: Rammstein — это по-прежнему дружная команда из шести немецких мужиков, довольно скромных за пределами сцены, которые, по их словам, чувствуют себя очень комфортно, делая примерно одно и то же день за днем, из года в год. Правда, в их случае «одно и то же» — это играть в заполненных стадионах по всему миру, превращаясь в стальное огнедышащее чудовище, писать мрачную и проникновенную музыку и изощренно подстебывать все человечество. Ей-богу, не самый плохой способ зарабатывать на жизнь.