Что объединяет призраков, День Велосипеда, охоту на ведьм и ЛСД-25? «Отвратительные мужики» размышляют об истории и сверхъестественном.
Ученые, кажется, разобрались с тревожной проблемой привидений. Команда аспирантов во главе с профессором Шейном Роджерсом из университета Кларксона провела исследования так называемых «домов с призраками» и пришла к любопытным выводам. Исследовав здания, где когда-либо были зафиксированы пугающие звуки и видения, биологи указали на наличие там довольно опасных видов плесени, которые могут воздействовать на сознание жильцов.
«Многие сообщения о встречах с призраками содержат в себе психические или неврологические симптомы, характерные для отравления токсичными формами плесени», — рассказал Шейн Роджерс. Он добавил, что именно споры грибка были связаны с перепадами настроения, иррациональным гневом и когнитивными нарушениями. Исследователи давно склонялись к этой гипотезе и теперь проверили ее на практике. Разумеется, одними лишь спорами плесени феномен призраков не объясняется. Все сложнее: плесень служит лишь катализатором, который усиливает эффект от привитого нам культурой представления о сверхъестественном. Если же старое здание еще и заражено психоделической плесенью, то шансы наложить в штаны повышаются многократно.
Сама по себе новость выглядят как пустячный курьез из желтой прессы, но это исследование показалось нам любопытным по ряду причин. Эксперименты Роджерса дополняют теорию о влиянии спорыньи на многие страшные вещи, которые творились в средневековой Европе. Согласно этой догадке, одной из главных и недооцененных причин охоты на ведьм, крестовых походов и многочисленных массовых помешательств тех лет является отравление спорыньей, которое тогда было частым явлением.
Спорынья — это паразитический гриб, который растет на колосьях злаковых, в основном, ржи. Попадая вместе с мукой в пищу, грибок вызывает отравление, похожее на интоксикацию плесенью. При более сильных отравлениях может развиться болезнь, известная как «Антониев огонь» или эрготизм. «Съеденный хлеб, зараженный спорыньей, повергал здоровых людей во внезапную, ужасную и мучительную брюшную боль. Кожа, казалось, сгорала в огне, и болезнь назвали «святым огнем». Обычно жертвами овладевало безумие, а затем они умирали. Известно, что целые деревни вымирали в течение двух дней» — пишет блогер Д. Абсентис в своей работе «Христианство и спорынья».
«Алкалоиды спорыньи вызывают как минимум расстройства психики и галлюцинации, как максимум — длительные судороги, спазмы, зуд, сопровождающийся отмиранием конечностей, — рассказал DM биолог Степан Ионов. — В истории подобные отравления известны как «Ведьмины корчи» и «Антониевый огонь». Проблема в том, что алкалоиды не разрушаются при термической обработке, поэтому даже хлеб из печи небезопасен».
Любопытно, что все это оказывается связано с еще одним недавним инфоповодом. Девятнадцатого апреля прошел так называемый «День Велосипеда», годовщина открытия психоделических свойств ЛСД. Альберт Хофман выделил это вещество именно из спорыньи. Ирония в том, что эта субстанция, после открытия ставшая мощным культурным феноменом, в целое тысячелетие попадала на стол крестьян Европы.
Именно Средневековье питало особую неповторимую страсть к демонологии, бесноватым, описаниям встреч с нечистью и видениям Конца Света. И именно на Средние века приходится пик поедания спорыньи. До этого времени рожь, основной носитель спорыньи, не была распространена как основная культура, и ее почти никто не ел. Вторая причина: в античные времена свойства этого грибка были известны, и бороться с заражением умели. И наоборот, уже после Средневековья, к XVIII веку, вред от грибка снова стал очевиден. К тому же, рожь была вытеснена из сельского хозяйства другими культурами. Однако в промежутке между Античностью и Новым Временем мало кто догадывался о свойствах спорыньи, и это время стало эпохой массового эрготизма и эпидемий «пляски святого Витта».
Теперь представьте, насколько взрывная ситуация сложилась в те дни. Чертовски отвратная жизнь большинства населения, развитая и лелеемая демонология и эсхатология, частый голод и вспышки заболеваний, религиозный фанатизм — этого уже достаточно, чтобы свихнуться. В это же время и в это же место попадает вещь, которая вызывает массовые галлюцинации, приступы агрессии, а в худшем случае гниение конечностей, судороги и смерть. С учетом этой информации не такой уж дикостью выглядит, например, саксонский эдикт 775-790 годов, который запрещал гражданам съедать казненных ведьм. Очевидно, случаи каннибализма стали настолько частыми, что пришлось регулировать это законодательно. На фоне средневековых обычаев поедания святых мощей и создания лекарств из мертвецов в такие истории не так уж трудно поверить.
Согласно книге «Злые корчи» Абсентиса, количество смертей от эрготизма может быть сравнимо со смертями от чумы: сотни тысяч несчастных ели хлеб, от которого галлюцинировали, а затем и гнили заживо. Гонения на еретиков и ведьм в такой ситуации кажутся не абсурдными, но почти логичными. Многие больные ублюдки были убеждены в существовании демонов и ведьм — потому что видели их. Более того, многие отравившиеся сами клеветали на себя, уверенные в том, что лично общаются с дьяволом. Самое емкое и яркое описание этого безумия удалось найти у Йохана Хейзинги: «Одна приверженка нового благочестия из Дипенвеена чувствует, словно ее затопляет кровь Христова, и теряет сознание. Окрашенные кровью фантазии, постоянно поддерживаемые и стимулируемые верой в пресуществление, находят выражение в дурманящих загробных видениях, как бы озаренных алым сиянием».
«Во «Флорентийском кодексе» упоминается использование ацтеками спорыньи при лечении лихорадки, а это XVI век, между прочим, — продолжает биолог Ионов. — Проблема в том, что доза должна быть строжайше нормирована, чем в последующие два-три столетия европейская медицина пренебрегала».
Отравления спорыньей были не причиной, но катализатором видений: их содержание зависело от культуры и представлений о потустороннем. Получается замкнутый круг: люди знают о существовании ведьм, и, отравившись, «видят» их, чем подкрепляют убеждение в их существовании. Первобытную веру в дьявольщину не смогли вытравить ни церковь, ни Ренессанс, ни Новое время. Ирония в том, что первоначально церковь была против ведьминских процессов, и даже существование нечистой силы ставилось под сомнение. Но позже религиозные деятели сами попали под очарование народных баек и языческих страхов, так велика была их сила. Удивительно, но инквизиция — это настолько же продукт христианства, насколько язычества и спорыньи.
Современные тематические парки развлечений, кстати, могли бы использовать плесень для воссоздания полной картины страдающего Средневековья. Посетитель должен не только чувствовать затхлый запах гниющего особняка, но воистину стать крестьянином, объевшимся спорыньи и взирающим на огненные колесницы святого Иакова.
