Смерть Курта Кобейна, одного из крупнейших артистов девяностых, ежегодно вспоминается автоматически: вне зависимости от погоды, настроения вашей бабушки, фазы Луны и политической ситуации в стране 5 апреля клубы обклеиваются афишами «День памяти Курта Кобейна», на центральных улицах пьяная молодежь неумело играет песни Nirvana, СМИ не забывают подсолить новой деталью, найденной на месте гибели певца. И тут мы неожиданно поняли, что все это продолжается уже целых двадцать лет. Двадцать! Мы на Disgusting Men все в той или иной мере любим песни Nirvana, — кого из тех, кто родился в восьмидесятые, не задела эта волна? — но вместо скучного некролога «Детство, юношество, смерть», мы решили опросить знакомых музыкантов, чтобы узнать, как Курт в свое время повлиял на звучание и мышление современной клубной сцены в России.
Игорь Левицкий, Rekevin, Barskybeat
Родился и вырос я в городе Калининград. Я уточняю, потому что знакомство с разной музыкой в середине 90-х происходило не так, как в других регионах. Ее просто было больше. Пиратские польские кассеты давали нормальный ассортимент для становления помешанной на музыке личности. У нас была довольно обширная тусовка фанатов Nirvana, нельзя было их заподозрить в прослушивании чего-то еще. Такие искренние подростки в майках с младенцем и долларом, иногда нюхающие клей. Соприкоснуться с данной субкультурой мне мешало то, что я был младше ее представителей, поэтому мне пришлось тусоваться с фанами Offspring, у которой тогда только вышел альбом Smash. Позже, погружаясь в музыку Сиэтла, я добрался до истоков, при этом всегда игнорируя Nirvana. Глаза у меня открылись на тридцатом году жизни в самолете по пути на концерт Pearl Jam. Я читал новости, анализировал мир вокруг, и меня переполняла злоба, и тут я полностью послушал Bleach. Я просто вдруг понял, почему эти песни появились, почему это звучало так и пелось так. Мне больше не хотелось все это выплеснуть, потому что в мире такой альбом уже был. При этом я послушал к тому времени довольно много старого хардкора, но вынес меня именно Bleach. Вообще, невероятно интересно с каким-то багажом знаний открывать для себя определенное явление. Вспоминаешь, как у себя в группе пытался решить проблему замены одного музыканта на другого. Черт, да Курт и Крис точно так же парились и мялись, и у них были такие же причины, как у меня, такого же мать его землянина. Однако Bleach, помимо того что очаровательно сырой и с потенциалом, который можно буквально пощупать, еще и нереально музыкальный альбом. Это дальше уже вступила техника, студии и прочие дорогие вещи. Меня всегда поражали стихи Курта с точки зрения формы. Я привык спотыкаться о ритмику текстов западных звезд, но у Курта это именно стихи, с ними песня льется. Как будто это русская классика с неизменным хореем. Но самое главное — это невероятные мелодии. Нет песни, которую не хотелось бы напевать. Все мелодии Курта совершенны; у него был настоящий дар, который, казалось, не проявится ни у кого после распада Beatles. Я слушал много кого, но других мелодистов в песенной музыке, кроме «битлов» и Курта для меня не существует. Если вы не слышите этого в Кобейне, вы или сноб или не музыкант вообще.
Федор Закревский, Barskybeat
Пожалуй, основополагающей музыкой для нашего поколения является именно Nirvana. Последней великой группой XX века лично я считаю Radiohead, но важнее Nirvana для нас нет никого. Честно говоря, сам я никогда не был таким уж фанатом этого коллектива. Вернее, таким фанатом, каковым принято быть. Разумеется, многие их песни для меня как Библия, разумеется, в моём гардеробе всегда должна быть фланелевая рубашка, разумеется, Nevermind навсегда в моём сердце и всё такое прочее, но положа руку на это самое сердце, я никогда не боготворил Курта Кобейна, кадры с Unplugged никогда не вышибали у меня слезу, да и вообще мне не особо нравился этот концерт. И в то же время я, как и многие, видел себя в Кобейне. Недавно узнал, что по майянскому календарю он Белое Зеркало. Основное его свойство— отражать. Вот он и отражал целую эпоху, всех и каждого. Как было написано в одной из книжек: «Курт Кобейн не ставил никаких вопросов и не давал никаких ответов, он просто кричал» (за буквальность цитаты не ручаюсь, но ручаюсь за точность передачи смысла). И если уж говорить начистоту, конечно, он ни разу не был воином. А был он жертвой и, как это ни печально, нытиком. Причём и гениальность его тоже была обусловлена исключительно виктимностью и заведомым поражением. Хорошо, назовём его мучеником, если кому-то это кажется красивее, но сути это не меняет. Ещё я хорошо помню, что даже будучи тупым школьником, я прекрасно осознавал — эта музыка выполняет очень большую миссию, но она слишком быстро становится прочитанной книгой. Сегодня я вряд ли способен дослушать хоть одну песню Nirvana до конца. Впрочем, вру: песня Sliver всё-таки одна из самых любимых моих вещей вообще. Кстати, сегодня я с огромным удивлением встречаю какие-то споры на тему того, что есть музыка гранж, насколько Nirvana является гранжем и всё такое. Ребята, хватит бредить. Гранж — это любой грязный гитарный рок, сыгранный в Сиэтле 90-х, будь он металлическим как Alice In Chains, хард-роковым как Mudhoney, сладжевым месиловом как Melvins или блюзовым панк-роком как The Gits. Сиэтл 90-х, не говоря уже о всяких стрёмных близлежащих местечек по типу Абердина, был мрачной захолустной пердью: лесорубы, маньяки, безотцовщина, героин и регулярные самоубийства на фоне американской мечты с её тошнотворным культом успеха. Мне это что-то очень сильно напоминает, и я думаю, что в нашей стране реальное движение, способное изменить культурный ландшафт, зародится ничерта не в Москве и не в Петербурге. Но спасибо Сиэтлу за то, что мы здесь выросли нормальными пацанами.
Сергей Клименко, Yamaha Music Россия
В моей юности, в конце 90-х, был только один возможный способ узнать о новой для себя музыке — MTV Россия. Рок тогда была нечастым гостем в эфире и впервые я увидел Smells Like Teen Spirit в ночном блоке «Музыкальное Чтиво», где-то между Metallica и Blur. Клип тогда показался необычайно мрачным, от него веяло какой-то ненормальной безысходностью. «Средоточие безумия» — вот, пожалуй, было моё первое нём впечатление, впечатление ребенка 13 лет. Тогда я ещё не знал, что вокалиста уже 4 года как нет в живых. Я благодарен Курту Кобейну за тот период в моей жизни, когда под влиянием его истории и его творчества я, со всем свойственным подросткам максимализмом, презирал мейнстрим. Запись выступления Nirvana на Top of the Pops , где Курт нарочито дурным голосом исполнял песню, во многом благодаря которой они стали популярны, стала для меня настоящим гимном протеста. Так альтернативная музыка пришла в мою жизнь, и, со временем, остервенелое желание продвигать её привело меня на телеканал A-One, которому я отдал больше двух лет жизни.
На мой взгляд, история Курта Кобейна — это история одной из самых трагичных судеб прошлого века. Человека, выбивающегося из всех возможных придуманных рамок, но при этом породившего собой целое течение «out of any style». Человека, искренне обожающего истинное творчество, плевавшего на популярность, но при этом увековечившего Nirvana в зале славы своей смертью. Человека, сделавшему выбор в пользу пули, а не жизни без любимой дочери. 5 апреля 1994 года Сиэтл умер.
Антон Мануйлов, звукорежиссер
Впервые я услышал музыку Кобейна в 1992 году, это был, понятно, Nevermind. Тогда было такое время, когда для адептов, скажем, death metal считалось чуть ли не зазорным проявлять симпатии к более мягкой музыке. Мне, впрочем, повезло: в группе, где я в то время играл, царили довольно свободные нравы в этом отношении. Мы вообще пытались слушать всё подряд, чтобы не зацикливаться и не скучнеть. В Nirvana, конечно, потрясало кобейновское умение петь, голосоведение, странные завораживающие мелодические ходы. С Кобейна началась моя страсть — тогда это была всего лишь искорка — к гитарам «странной» формы, вылившаяся в итоге в покупку Mosrite. В девяностые вокруг Кобейна было слишком много шума, поэтому оценить, что сделал этот великий музыкант, мне случилось только теперь, по прошествии двадцати лет. Я очень благодарен ему за укоренение мелодии как основы в современной гитарной музыке, за небоязнь строить песню на странноватых, нестандартных для рока созвучиях и вообще на чём-то кроме сраной пионерской пентатоники. Вообще, очень странно осознавать, что группа нелепо одетых торчков из твоей юности на самом деле фундаментально поправила русло современной музыкальной традиции, и их вклад для меня не меньше, чем, допустим, вклад таких команд как Pink Floyd или King Crimson, а Кобейна я вполне могу поставить в один ряд с другим великим поющим гитаристом — Джими Хендриксом. Такое сравнение многим покажется неуместным, но сходство есть — они оба абсолютно гармонично существуют в музыке, которую создают вокруг себя. Это и есть игра, даже не так — Игра, и если вам кто-то скажет, что Кобейн не умел играть, можете смело плевать тому в рожу: ничего в игре этот человек не смыслит.
Виктор Викторович, Grizzly Knows No Remorse
Я услышал Nirvana в шесть лет на кассете и подумал, что это полное говно. Тогда мне больше нравились Metallica и Slayer. Потом, лет в 14, уже понял эту музыку и заслушал до дыр. С Nirvana, собственно, моя музыкальная деятельность и началась. До сих пор плакат на двери висит, и не собираюсь его снимать. Недавно я переслушивал кое-какие песни и понял, что и спустя 20 лет многие моменты кажутся вполне свежими и актуальными.
Дмитрий Филатов, Castaway Angels
Что можно сказать о Курте Кобейне? Наверное, за себя говорит тот факт, что мы двадцать лет спустя помним его музыку, стихи, обсуждаем феноменальный успех Nirvana, поем его песни, и каждый второй музыкант заявляет о том, что именно Курт вдохновил его заниматься музыкой. Лично для меня он является потрясающим сонграйтером. Его мелодии и риффы могут напеть не только фанаты рок-музыки, но и люди, даже не подозревающие о том, что когда-то была «такая группа Nirvana». То, как он сочетал бешеную агрессию и нисходящие аккорды с великолепными мелодичными ходами, очень вдохновляет и является просто необходимым для изучения как для начинающих, так и для опытных музыкантов. Я уверен: будь он жив сейчас, он бы превзошел то, чего добился на Nevermind. У него был гигантский потенциал, и я считаю смерть Курта Кобейна одной из величайших потерь, которую когда-либо переживало музыкальное сообщество — наряду с Джоном Ленноном, Джими Хендриксом и другими. Люди с такой харизмой и врожденным обаянием, которые способны очаровать и вдохновить миллионы слушателей, рождаются раз в поколение, поэтому мы должны быть крайне благодарны, что он занимался именно музыкой и подарил нам выдающиеся произведения искусства.
Александр Воронцов, God Tempts Hero
20 лет уже прошло. С ума сойти. Я помню 1997 год, пятый класс школы. Именно тогда я впервые услышал Nirvana: это был альбом Nevermind, и он просто перевернул все мое сознание. Я гонял этот альбом в магнитофоне целыми днями. Я знал все песни наизусть, все интонации, каждую мелочь. Какой звук, какая страсть! Сейчас, оглядываясь назад спустя столько лет, я понимаю, что тогда мое детское восприятие не было обмануто простым влиянием моды. Это действительно потрясающее музыкальное явление. Что еще тут писать? Все эти банальные слова, которые уже были сказаны миллион раз и будут сказаны снова, все равно не смогут передать ощущения, которые рождаются от музыки Nirvana. Не надо тут ничего говорить. Надо слушать. Слушать прямо сейчас. И благодарить жизнь за то, что в ней было место для Курта Кобейна, который успел зафиксировать для нас свои творения.
Вадим Амбарцумян, God Tempts Hero
Моя нирваномания началась в 1998 году. Подсадил меня на Нирвану мой одноклассник. Дал мне кассету и говорит: вот группа крутая. Это был, естественно, Nevermind. Переворот в голове и душе. Но не сразу, если честно. Чтобы въехать в эту музыку, мне потребовалось около недели, зато по итогу я понял: это надолго. С самого раннего детства я благодаря родителям слушал The Beatles, Queen, Black Sabbath, Deep Purple, но когда я услышал Nirvana, мое представление о музыке перевернулось настолько, что о своих рок-героях детства я забыл на долгое время. Это было как будто с другой планеты. Началась реальная мания. Вырезки статей из газет, журналов; я купил, наверное, все кассеты Nirvana в городе. Мне все время хотелось петь, кричать песни Курта — на уроках в школе, на улице, везде. Это как раз и есть тот момент, когда трудно описать музыку словами. Когда слышишь голос Курта — настолько мощный, страстный, пронзительный до мурашек, и эти мелодии, сумасшедший шквал барабанов и баса, — невозможно усидеть на месте. Помню, как раз за разом мне хотелось перематывать пленку назад, чтобы в очередной раз протащиться от In Bloom. Или это басовое интро в Lounge Act! Полный улет! Эти сочные риффы поражали снова и снова. Да, Курт гениально владел мелодией и риффом. И в то же время его музыка очень чувственна и ранима, как, скажем, в Dumb или Something in the Way. Ещё раз повторюсь: эти эмоции сложно передать словами.
Алексей Карпов, продюсер
Первое впечатление от Кобейна было чисто визуальное, и надо сказать, что это было не самое приятное впечатление. Потому что прежде, чем услышать группу Nirvana, мне пришлось ее увидеть. На улицах города, в первую очередь на Арбате, появилось дикое количество молодых людей в майках с портретами лидера и со скорбно выведенными датами жизни и смерти. Глаза просто резало от их мрачных загадочных физиономий, потому что, мне кажется, это было такое правило: если ты надевал майку Nirvana, то ты автоматически должен был надевать вот этот вот образ — сутулый скорбный непонятный миром, отвергнутый социумом, презирающий моральные устои склонный к суициду хер знает кто такой. Но больше всего доставляли, конечно, женщины. Потому что женщины все были исключительно жирные и в прыщах, и только на таких женщинах можно было увидеть майки с логотипом Nirvana. Мало того! Эти майки всегда надевались поверх тельняшек. Кто-нибудь помнит, что это такое? Ну, в общем, если у вас все в порядке с тестотероном, и вы любите задорно потрахаться, то вот с поклонницами группы Nirvana вы бы связываться не стали никогда. Это была такая мощная анти-пиар компания. Потом каким-то образом чувак, у которого я закупался на точке кассетами, втиснул мне альбом Bleach. Я его послушал и подумал, что это какое-то говно, и что за истерию вокруг Кобейна раздули, я не понял. Но поскольку я привык проводить изыскания до конца, я купил все остальные альбомы. И что сказать, да, у меня есть несколько любимых песен Nirvana. Хотел ли я играть когда-нибудь так же как Кобейн? Нет, не хотел. Оказал ли он на меня влияние? Нет, не оказал. Считаю ли я его легендой? Нет, не считаю. И если уж совсем откровенно, мне гораздо ближе Дэйв Грол, хотя, может быть, он и более прямолинеен и примитивен. Но! Если ты родился мужиком, то ты борись за свою мечту, преодолевай невзгоды, делай то, что считаешь нужным, и встречай все трудности с внутренней решимостью победить, а не стреляй себе в башню из ружья всякий раз, когда что-то пошло не так.
Алексей Светлов, Mojento
Кобейн — революционер! Второй человек после Хендрикса, кто взял и сыграл все по-другому, сломал хребет хеви-металу, надругался над классической гармонией, и при этом сделал все на 100% хитово. Лично я в детстве не понимал масштаба личности этого человека, но с годами понял: он глыба, стоящая в одном ряду Джими Хендриксом, Джимми Пэйджем, Майлзом Дэвисом, Рэем Чарльзом, Стиви Вандером, Майклом Джексоном. Точка.
Денис Ким, Inborn Mechanics, FUCKNROLL
Впервые я услышал группу Nirvana в 13 лет. Я помню, друг принес мне Nevermind с восторженными криками: «Срочно послушай!». Естественно эта музыка меня покорила — несмотря на простоту песен, они брали своей яркой эмоциональной стороной. После этого я с некоторым удивлением стал замечать, что людей, любящих эту группу, довольно много. Вообще, в то время в наших краях не было яркого и разнообразного разделения на субкультуры, но была особая прослойка — «гранжеры». Их было много, и это была очень яркая молодежь, выделяющаяся на фоне остальных, у них были самые красивые девчонки, все это подкупало и демонстрировало, что творчество Курта Кобейна действительно несет в себе мощное наследие и целую эпоху в развитии рок-музыки. Благодаря таким музыкантам, как Курт Кобейн, всегда помнишь о том, что в музыке важны эмоции, честность и бескомпромиссность.
Алексей Мерганов Vorvaň, LWFDIHH
Говоря о Nirvana, я невольно окунаюсь в моё рэперское прошлое. В то время в моём кассетнике крутились великолепные Public Enemy. Помимо Onyx, во всех подъездах и лифтах, на заборах и гаражах было написано «Nirvana», но частенько к этому слову приписывалось «кал». Идея послушать этот кал не оставляла меня. Я пошел к самому захудалому неудачнику нашего двора и спросил у него пару кассет этой неизвестной мне группы — вокруг только и говорили, что это дерьмо слушают лохи и лузеры, так что я знал куда идти. Как сейчас помню: первая кассета была с концертными записями, где было много песен с первого альбома, а другая — In Utero. Вашу мать, мне снесло башню!
После первого прослушивания, в судорогах, я уже подбирал «Rape me»; следующий месяц я искал новые кассеты, меня невозможно было оттащить от магнитофона. Эта музыка искренняя, поэтому ребёнок ее так хорошо чувствует. Мелодии Курта — как колыбельные, которых так не хватало в детстве. Прошло время, появлялись новые имена в музыкальном бизнесе, стили менялись один за другим, мейнстрим оказался в тупике и начал порождать не монстров рока, а настоящих «ублюдков». Курт вдохновляет меня и сейчас, это как отправная точка, к которой я всегда могу вернуться, собраться с мыслями и не отойти от принципа искренности. Думаю, что я скучаю по простым песням. Мало людей, кто в состоянии их вообще написать. Вечная память простому парню из Абердина.
Трофим Акопов, «Зубы»
Когда я впервые услышал Smells Like Teen Spirit в 92-ом, что ли, я вообще не понял, что это музыка. Считал себя заядлым блюзменом тогда и учился на втором курсе журфака. Спустя где-то полгода самый первый барабанщик группы IFK (тогда они назывались по-другому и репетировали в доме аспиранта и студента на Шаболовке), который тоже учился на журфаке, но на курс моложе, подогнал мне записи Alice In Chains и Soundgarden. Сначала я и их не понял. Но отчего-то продолжил слушать и их, и Nirvana, и довольно быстро это перевернуло мою жизнь — музыкальную, во всяком случае.
А первый гранж-фестиваль в России случился лишь через полгода после того как Кобейна не стало. С другой стороны, для нас это был большой прогресс, в том смысле, что российская гранж-движуха развивалась с очень малым запозданием от американской. Хоть какой-то толк от перестройки и гласности: до этого мы отставали на десятилетия.
Правда, отечественных групп, музыку которых хотелось бы переслушивать вновь и вновь, эта эпоха не дала, но зато Кобейн и его друзья дали нам всем хорошего пинка под зад, чему я до сих пор очень рад.
Дмитрий Петров, продюсер, The Classics
23 года назад вышел альбом Nevermind, который до сих пор продолжает влиять на многие группы. Я хорошо помню те времена: дух свободы, ощущение перемен и невероятная волна новой музыки. Тогда мы все, оголтелые металлисты, ездили на «Горбушку», это был целый ритуал. Там можно было прикупить невероятные вещи: бутлеги любимейших групп, редкий винил, свежие компакты и, конечно, недорогие кассеты, коих было несметное количество. От «родных» с вкладышами до паленых, на которых чуть ли не было написано, что они сделаны на малой Арнаутской. Самым понтом считалось скинуться, купить новый винил и переписать его на хромовые бобины, а потом продать этот винил как новый. Эта операция была сродни хирургической. Если появлялась хоть одна царапина — все! — альбом падал в цене вдвое, а мы, соответственно, попадали на кровно заработанные. А хороший винил стоил до одной месячной зарплаты инженера (тогда почему-то все измерялось зарплатой инженера). Таким же образом к нам попал этот странный альбом — Nevermind. Как сказал кто-то из друзей-меломанов, «дикая смесь The Beatles и Metallica». Нам, крутым чувакам, врубавшимся в самые зубодробительные коллективы того времени, Nirvana показалась какой то сладковатой и чужой. Все изменил клип, который активно ротировал канал MTV — Smells Like Teen Spirit. Там же, на «Горбушке», мы покупали видеокассеты с подборками клипов канала, из которых и узнавались новые имена. От этого достаточно простого видео, снятого в спортзале обыкновенной американской школы, шла такая энергетика, что все наши «слееры» и «металлики» отходили в сторону. Курт был настолько настоящим и каким-то иным, что просто всех покорил. Весь его скудный имидж можно было назвать одним словом: бунт! Сиэтлская волна набирала силу. Сильно позже, когда мои друзья сняли о нем документальный фильм, почти все, кто его знал (учителя, родственники, друзья) называли это слово — «бунт».
5 апреля 1994 года я тоже хорошо помню, очень хорошо. Новость о смерти Курта мгновенно облетела весь мир. Мы мрачно напились. Было ощущение , что ушел один из наших близких друзей. Страшное ощущение!
