10 октября исполнилось бы 100 лет Телониусу Монку — одному из величайших джазменов в истории. Он был одним из тех, кто изобрел бибоп (а многие утверждают, что даже единственным, кому это было по силам). Экспериментатор, сумасбродный любитель эпатировать публику и при этом очень замкнутый человек. Наполовину святой, наполовину обдолбанный, он был настолько рассеян, что даже шарф ему завязывала жена и настолько проворен за роялем, что его мелодии никто не воровал — ни у кого просто не получалось это сделать.
Телониус Монк родился 10 октября 1917 года на Юге США в не слишком благополучной семье. Когда та переехала в Нью-Йорк, оказалось, что его папаше «слишком неуютно» в мегаполисе, и тот свалил. Мать Телониуса обожала детей, потакая им во всем и считая талантливыми. В принципе, так и было: маленький Монк делал успехи в математике, бейсболе и музыке. Позже он скажет, что настоящий музыкант должен быть математиком.
В 10 лет паренек начал играть на пианино и так быстро наловчился, что нанятому задешево учителю музыки вскоре было особо нечему учить этого замкнутого мальца. В школе его дразнили «обезьяной», и это кажется максимально неподходящим прозвищем для увальня Телониуса, который настолько неповоротлив, что роняет все вокруг и вечно чувствует себя не в своей тарелке рядом с людьми. Однако стоит поглядеть на то, как он играет, и становится видно: его пальцы — это пальцы шкодилы и хулигана, который за роялем именно играет. Он балуется, развлекается, пока люди смотрят на него как на существо в террариуме.
В 23 года он начинает играть в мьюзик-холле Minton’s Playhouse и переворачивает там все вверх дном вместе с барабанщиком Кенни Кларком. На сцену тогда мог выйти кто угодно, с условием, что он может играть, и подключиться к исполнению. Оба молодых человека быстро поняли, что к ним посреди выступления вечно лезут какие-то бездари и портят им игру. Тогда они начали изворачиваться так, что все сразу понимали: за ними не угнаться, они сделают любого в импровизации на раз. Монк и Кларк были словно панки-самоучки, которые играют музыку буквально за еду и ради самовыражения.
Кроме них в клуб ходили и другие музыканты, вроде великих (но не сейчас, а в будущем) Чарли Паркера и Диззи Джилеспи. Многие считают, что именно здесь и именно у Монка они «позаимствовали» (если не сказать свистнули) стиль и авангардные приемы. Джилеспи даже начал одеваться как Телониус, начав таскать береты и темные очки в помещении. Последнее во многом объяснялось тем, что Монк в те времена, как и подобает нескладному бунтарю, употреблял все возможные средства для расширения зрачков и восприятия.
Позже к Чарли Паркеру и Диззи Джилеспи пришла слава, и она была громкой, потому что те догадались коммерциализировать авангардные приемчики, многими из которых были обязаны Монку. В этом смысле он был как фонтан: постоянно выдумывал что-то новое, превращая музыку в хаос, от которого болела голова у обывателей и случались приступы экстаза у тех, кто вникал в скрытый здесь идеальный порядок. На все остальное Телониуса уже не хватало. В коммерции, быту и во время бесед с полицией он неизменно был беспомощен.
Большой, нелепый, вечно находящийся под воздействием каннабиса и бурбона Телониус прошел по жизни так же, как и выглядел: замкнуто, неуверенно и неловко. Если бы не его жена, он точно стал бы бомжом и, в принципе, оставался бы доволен жизнью.
Однажды Телониус Монк нашел себе покровительницу в лице баронессы Панноники де Кенигсвартер, которая взяла его под свою опеку. Гигантский, пьющий по литру виски в день, ребенок-гений вполне устраивал аристократику как своего рода экспонат ее поместья. Телониус воспринял это своеобразно: наконец-то можно играть музыку так, что на тебя не будут пялиться. И почти полностью прекратил давать концерты и записываться. Он начал играть для себя и только черт знает, что он там еще навыдумывал, пока не умер в 1982 году.
Его музыка была рваной и прерывистой. За фортепиано он держал руки «неправильно», то есть водя ладони параллельно клавишам, как будто хочет бахнуть по ним обеими руками разом. Из-за всего этого критики считали его дилетантом, не увидев то, что тот в одиночку на их глазах устроил революцию. Промо-акции его альбомов были такими же сумасбродными, как и он — прохожие думали, что это реклама какой-то секты и в страхе убегали прочь. Зато теперь считается, что он изобрел бибоп, основанный на сложной импровизации жесткий и резкий стиль джаза.
