Анна Гельди, горничная тридцати лет от роду, прибыла в швейцарский городок Гларус весной 1765 года. Анна искала работу — нужно было кормить детей, а в ее родном Зеннвальде заработок был смехотворный. К тому же на малой родине Гельди недолюбливали — вокруг девушки с внешностью жгучей цыганки ходили разные слухи.
Портрет Анны Гельди
Всей округе было известно, что дети родились у Анны от разных мужчин, что по тем временам считалось глубоко порочным эпизодом биографии, достойным порицания. Товарки поговаривали, что детей у нее на самом деле было трое, но одного она заживо сварила в котле, чтобы заключить сделку с дьяволом и оставаться вечно молодой. Мужская половина Зеннвальда украдкой заглядывалась на черноглазую Анну, но обходила дом подозрительной распутницы стороной — на всякий случай.
В более «передовом» Гларусе Гельди повезло. Она смогла найти работу гувернантки и воспитывала детей местных чиновников на протяжении долгих семнадцати лет. Осенью 1780 года Анна поселилась в доме Иоганна Якоба Чуди, местного судьи и по совместительству врача, и поначалу дела шли хорошо, но через год одна из дочерей Чуди сильно заболела — ее начали мучать судороги и рвота. Отец взялся лечить девочку сам, и однажды он заметил в ведре с белесой блевотиной какие-то маленькие блестящие штучки. Это были иглы.
Разразился жуткий скандал — девочку пытались убить, подсыпая маленькие иголки в еду и питье, но кто же это мог сделать? Памятуя о противоречивом прошлом Анны Гельди, судья Чуди указал пальцем именно на нее. Следствие еще не успело начаться, а Гельди уже пустилась в бега — она знала, что во всей этой истории ее слово будет противопоставлено слову общины, и расклад явно не в ее пользу. Плюс, суд выяснил, что первый ребенок гувернантки умер еще во младенчестве, что она почему-то скрыла на новом месте работы. Ее тогдашний ухажер, родственник судьи Чуди, оказавшись в застенках по подозрению в пособничестве, повесился в камере. Сторона обвинения увидела в этом прямое доказательство его причастности к покушению на жизнь девочки — Гельди и ее приятель якобы хотели избавиться от дочери уважаемого человека из-за прав на наследство.
В газетах появилось объявление о поимке Анны, и через какое-то время она была схвачена. Поддавшись общей истерии, подогретой слухами и кривотолками, люди обвиняли ее во всех грехах. В способе, которым якобы собирались убить девочку, народ увидел явные свидетельства колдовства. Каждый странный случай, происходивший в общине за последние семнадцать лет, приплетался к проискам ведьмы Анны Гельди. Ее подвергли жестоким пыткам, под которыми она созналась во всем, о чем просили следователи, — в покушении на убийство и аморальном образе жизни. В это время больная девочка полностью выздоровела, и по закону Гельди должна была отправиться в тюрьму, а не на плаху. Несмотря на то, что в итоговом обвинении не было пункта о колдовстве, окружающие все понимали — ведьму следовало казнить, и суд приговорил Анну к смерти.
13 июня 1782 года Гельди отрубили голову, чему была рада общественность Гларуса. Лишь спустя 226 лет, в 2008 году, власти Швейцарии реабилитировали Анну Гельди, признав ее последней жертвой охоты на ведьм, которая свирепствовала на территории Европы на протяжении нескольких сотен лет. За это время за колдовство и ведьмачество было повешено, сожжено и запытано около пятидесяти тысяч человек. Большинство из них — женщины.
Женщина — оплот греха
Если человек бросил на человека обвинение в колдовстве и не доказал этого, то тот, на которого было брошено обвинение в колдовстве, должен пойти к Божеству Реки и в Реку погрузиться; если Река схватит его, его обвинитель сможет забрать его дом. Если же Река очистит этого человека и он останется невредим, тогда тот, кто бросил на него обвинение в колдовстве, должен быть убит, а тот, кто погружался в Реку, может забрать дом его обвинителя.
— Законы Хаммурапи «статья § 2»
Изначально образ женщины как носительницы злого начала, появился в умах людей задолго до появления христианства, с которым связывают самый «плодотворный» период охоты на ведьм. Еще в древности представительницам слабого пола приписывались связи с потусторонними силами. Пифии, прорицательницы и прочие жрицы были живым воплощением природы и ее стихий. Возможность рожать детей воспринималась, как выражение силы и воли самой матери-земли, живородящей и плодовитой.
С приходом христианства роль женщины в логике мироздания обрела более мрачные коннотации, что в первую очередь было связано с проступком Евы, из-за которой люди навсегда потеряли Рай. Выражение «все зло от баб» стало простой и логичной истиной. Женщина изначально порочна и связана с дьяволом, и лишь тогда ее душа может спастись, если в миру она будет соблюдать очень жесткий кодекс правил поведения. Феминистки приписывают это патриархальному диктату религиозного общества, однако мужчины в нем имели куда больше строгих поведенческих обязанностей.
Историки утверждают, что до XIII века вера в колдовство каралась церковью покаянием, как глупое языческое суеверие, — ни у кого из людей нет власти над преисподней или небесами, всесилен лишь Господь. Однако развитие религии как системы привело к схоластическим толкованиям и ересям, и общины начали расходиться по собственным течениям. Условно говоря, к этому привели вопросы вроде: «Может ли Господь создать такой камень, который сам не сможет поднять?» и споры вокруг подобного. Рассуждения Фомы Аквинского тому ярчайший пример.
Охота на еретиков
Первые задокументированные преследования за колдовство датируются сороковыми годами XV века. Во Франции, Италии и Швейцарии тогда начали чередой идти судебные процессы над вальденсами, еретиками, якобы практиковавшими оккультные ритуалы для связи с потусторонними силами. На деле они придерживались раннехристианских учений и проповедовали отказ от частной собственности и бедность, в какой пребывали апостолы.
За обвинениями в колдовстве стоял банальный передел сфер влияния. Вальденсы обрели серьезную поддержку среди населения, что угрожало церкви очередным расколом, однако заявить, что они искажают писание, было довольно сложно — что если тебя обвинят в том же самом? Церковь как структура была вынуждена включать самые жестокие меры, чтобы окончательно не раздробиться и не потерять власть.
Так был дан старт массовой истерии. Если уже церковные иерархи обвиняют друг друга в связях с дьявольскими силами, то что же тогда происходит в среде простых мирян? Верования в мозгах обывателей накладывались одно на другое, формируя специфический взгляд на мир, в котором было место и колдовству, и ангелам, и прочим проявлениям высших или низших сил. Прибавить к этому консервативность и суеверность общин, живущих из поколения в поколение трудом в полях, и вуаля — готова благодатная почва для истерик, убийств и погромов, тем более, когда дело касается изначально порочных женщин. Власти на местах пытались остановить безумие, но маховик уже заработал на полную катушку — когда дело касается души и вечной жизни, здесь не до глупых земных законов.
В 1484 году папа римский Иннокентий VIII издал буллу «Summis desiderantes affectibus» («Всеми силами души»), где объяснил логику поведения ведьм и колдунов, ссылаясь на выдержки из Библии и произведение Генриха Инститориса Крамера «Молот ведьм». Тем самым он окончательно утвердил то, что колдовство вполне реально, а значит, реальны и люди, связанные с ним. Это наложилось на расцвет книгопечатания — булла, как и «Молот ведьм», распространилась по всей Европе со скоростью чумы.
Касательно ереси ведьм в законе перечисляется три вида подозрений в совершении преступления. Первый вид — это легкое подозрение. Второй вид — это сильное подозрение. Третий вид — это сильнейшее подозрение.
— «Молот ведьм»
Мракобесие или сведение счетов?
Тысячи судебных процессов над ведьмами проходили во всех уголках европейского континента и добрались даже до американского Салема, однако основным ареалом стали места, где шла Реформация. С одной стороны, между собой разбирались церковные иерархи, которые боролись за власть и пользовались в этой борьбе всеми доступными методами. Некоторые достопочтенные люди в рясах манипулировали и жонглировали папскими буллами, как заправские шулера. С другой стороны, когда охота на ведьм ушла в народ, тут и полилась кровь.
Что может быть лучше, чем свести с кем-то счеты, обвинив его в колдовстве? Или получить наследство, отправив ненавистную тетку на костер? Именно это в первую очередь двигало пресловутый маховик охоты на ведьм, хотя и мракобесных обвинений хватало с лихвой. Им способствовали эпидемии, неурожаи и прочие явления, которые средневековый крестьянский ум объяснял гнусностью, которую творили местные дьяволопоклонницы.
Главными жертвами обвинений становились вдовы или психически нездоровые женщины, а также разные травницы и повитухи. Религиозное сознание подсказывало — женщина и без того греховное создание, а уж скрытная женщина, чем-то занимающаяся в тайне от общины, — точно ведьма. Опять же, в первую очередь в этом были виновны обычные бытовые распри, сдобренные дремучей истерикой.
Как ни странно, обвинение женщины в колдовстве не всегда приводило к казни. Известны случаи, когда предполагаемой ведьме удавалось на суде доказать беспочвенность обвинений и даже потребовать компенсацию за клевету. Но так везло очень немногим, поскольку во время судебных разбирательств женщин зачастую подвергали пыткам. Иногда достаточно было просто напугать. Оценивая перспективы провисеть неделю на дыбе или столько же просидеть на стуле с острыми шипами, женщины соглашались на более «гуманную» и быструю смерть — на костре или на плахе палача. Вообще, пытки и способы инквизиторских допросов заслуживают отдельной статьи — чего только стоят прибитые к полу деревянные калоши, в которые наливали крутой кипяток и ставили человека.
К началу XVIII века истерика вокруг ведьм поугасла. Церковь смотрела на процессы, в которых фигурировало колдовство, нахмурив брови, однако жесткого запрета на такие суды не было. Светская власть старалась выдирать подобные предрассудки из народа как гнилые зубы, однако получалось это далеко не всегда. Анна Гельди стала последней казненной ведьмой Европы, да и то неофициально — в деле фигурировало покушение на убийство. Анне отрубили голову лишь потому, что отец отравленной девочки был судьей, да и история получилась резонансной — народ потребовал крови.
Охота на ведьм — ярчайший пример того, как раскол в правящей религиозной структуре и методы борьбы сильных мира сего, словно снежный ком спускаются в народ и превращают необразованность и истерику в оружие, без преувеличения, массового поражения. Десятки тысяч людей были казнены лишь потому, что кто-то хитрый сверху сказал — «можно», а умный внизу решил — «нужно».
Мы просим благочестивого читателя, чтобы он не домогался объяснений во всех случаях, где достаточно одного лишь доверия к истине, установленной или собственным опытом через зрение или слух или донесением заслуживающих доверия лиц.
— «Молот ведьм»
