40 лет назад на экраны вышел первый фильм про Индиану Джонса — «В поисках утраченного ковчега». У придуманного Лукасом и Спилбергом персонажа не было одного прообраза: это собирательный образ путешественников, совмещавших в себе авантюризм и научное любопытство. Но пожалуй, больше других на Инди был похож Рой Чепмен Эндрюс. Василий Легейдо рассказывает его историю.
Восемь номинаций на «Оскар», 400 миллионов долларов сборов – лишь отдельные примеры влияния «Индианы Джонса: В поисках утраченного ковчега» на кино и культуру в целом. Армия фанатов, десятки научных статей с интерпретацией скрытых смыслов и отсылок, тысячи рецензий с признаниями в любви – картина не просто обрела популярность, а запустила целую вселенную. Спасение от гигантского каменного шара, тот самый выстрел в головореза с мечом, карикатурные нацисты, ядовитые змеи и огромные пауки. Перечислять, почему 40 лет спустя первый «Индиана» по-прежнему великолепен, можно бесконечно, но многие уже сделали это до нас.
Намного интереснее разобраться в истории появления культового персонажа. Как Спилберг и Лукас объединили в одном образе черты мачо и нерда, придумали брутального охотника за артефактами, который одинаково эффектно отбивается от злодеев с помощью хлыста и читает лекции в университете? Формально доктор Джонс появился благодаря приключенческим сериалам и журналам 30-х и 40-х – именно они навели Лукаса на идею «Ковчега» еще до «Звездных войн».
Когда Джордж отдыхал на Гавайях перед премьерой «Новой надежды» в мае 1977-го, Спилберг на пару дней отвлекся от работы над постпродакшеном «Близких контактов третьей степени» и навестил приятеля. Стивен рассказал Лукасу, что мечтает снять фильм о Джеймсе Бонде, а тот гордо ответил, что у него есть идея получше: абсолютно новый герой, который ничем не уступает агенту 007, только вдобавок занимается раскопками.
Вместе будущие мэтры кинорежиссуры продумали персонажа от головного убора до эффектных фразочек – в результате получился тот самый Инди. Археолог-авантюрист настолько заворожил зрителей и журналистов, что те начали все глубже копаться в источниках вдохновения создателей фильма.
Кроме раскрывшихся культурных референсов (профессор Челленджер из «Затерянного мира» Конан Дойла, селезень-миллиардер Скрудж Макдак, в молодости ежедневно попадавший в опасные передряги), исследователи и фанаты составили список исторических личностей, которые могли послужить прототипами Джонса. Возможно, не напрямую – наверняка Лукас даже не слышал про некоторых из них. Однако их экспедиции и авантюры повлияли на авторов старой приключенческой классики. Те же, в свою очередь, послужили ориентирами для родителей Инди.
Официально реального прообраза персонажа Харрисона Форда не существует. На этот статус с полным правом могли бы претендовать больше десяти великих искателей приключений – от Перси Фосетта, который отправился на поиски затерянного города и сгинул в бразильских джунглях, до Отто Рана, который, хоть и работал на главных врагов Инди – нацистов, искал Святой Грааль с не меньшим энтузиазмом, чем киношный археолог. О трагичной судьбе Рана я уже рассказывал в тексте про оккультно-историческое общество Аненербе.
Из всех возможных прототипов больше всего киношного героя соотечественник Джонса по имени Рой Чепмен Эндрюс. Некоторые факты его биографии напрямую перекликаются с сюжетом фильмов. Другие послужили бы отличным материалом для новых историй про Инди. Именно поэтому в годовщину премьеры шедевра вместо пересказа давно известных закадровых баек и размышлений о выходе очередного (вроде бы последнего) продолжения мы решили вспомнить историю человека, без которого, возможно, Индиана Джонс был бы немного другим героем.
Эндрюс так мечтал работать в Американском музее естественной истории, что согласился на должность уборщика. Но мытьем полов занимался недолго
Рой Чепмен Эндрюс родился 26 января 1884 года в городе Белойт, штат Висконсин. Отец работал аптекарем, мать вела хозяйство – тихая и скромная семья не выделялась на фоне остальных жителей региона, но парнишка с первых лет предпочитал скучной жизни в тепле и уюте долгие прогулки по полям и лесам. Позже он вспоминал, что «чувствовал себя счастливым, только когда выходил за порог дома и носился, как кролик».
Родители не возражали против долгих походов Роя вдоль пересекающей город Рок-Ривер, а когда ему исполнилось девять лет, даже подарили маленькое одноствольное ружье. Конечно, в наше время образ натуралиста-энтузиаста и исследователя дикой природы не очень вяжется с отстрелом животных, но в конце XIX века охота и коллекционирование образцов считались неотъемлемыми составляющими наблюдения за окружающим миром.
Эндрюса вдохновили труды известного зоолога Уильяма Темпла Хорнадая «Таксидермия и украшение дома» и авторитетного орнитолога Фрэнка М. Чэпмена «Справочник птиц северо-восточной Америки». Подросток исследовал повадки пернатых, а из некоторых особей изготавливал реалистичные и красивые чучела. В старшей школе их продажа обеспечила Рою приличный заработок и позволила поступить в колледж без помощи родителей.
«Я родился, чтобы стать исследователем, – верил Эндрюс. – Мне не нужно было решать, кем я стану, когда вырасту. Если бы я занимался чем-то еще, то был бы несчастлив. Желание видеть новые места, открывать новые факты… Любопытство к жизни всегда оставалось для меня мощнейшей движущей силой». Иногда Рою казалось, что сама судьба подталкивает его к опасному и захватывающему ремеслу.
В 21 год Эндрюс чуть не погиб на охоте. Тогда он с однокурсником Монтегю Уайтом сплавлялся по реке и выслеживал уток, но мощное течение неожиданно перевернуло лодку. Буйный поток подхватил Роя и не позволял добраться до берега. Тот чудом зацепился за нависшее над водой дерево и выбрался на землю. Его приятелю повезло меньше – мартовский мороз вызвал судороги, и Монтегю утонул, хотя считался отличным пловцом.
Любого другого юношу такой кошмарный случай навсегда отвратил бы от экстремальных занятий, но Эндрюс вынес из происшествия другой урок. С тех пор он тщательно продумывал каждую вылазку и не упускал при подготовки ни одной мелочи.
Рой понимал, что работа натуралиста не сводится к приключениям в диких условиях и к наблюдению за животными в естественной среде обитания. Когда обучение подходило к концу, в колледже выступил куратор Американского музея естественной истории. Он рассказывал про извержение вулкана Пеле на острове Мартиника в восточной части Карибского моря, которое продлилось с 1902 по 1905 годы и привело к гибели 29 тысяч человек. Эндрюс с огромным интересом послушал доклад, но возможность пообщаться с настоящим ученым взволновала его даже больше, чем природные катаклизмы.
Куратор с сарказмом отреагировал на просьбу узнать у руководителей музея, нет ли вакансии для талантливого таксидермиста из Висконсина, но все-таки сдержал обещание. Его расплывчатого ответа оказалось достаточно, чтобы воодушевить молодого человека. Рой собрал вещи и привел дела в порядок перед отъездом еще до того, как получил ответ из Нью-Йорка. Директор музея Герман Бампус лично принял Эндрюса и вежливо объяснил, что все должности в штате сейчас заняты. Визитера нисколько не смутил отказ. «Вам наверняка нужен кто-то, чтобы мыть полы, – невозмутимо ответил он. – Я как раз могу этим заняться». Бампус удивился: как может человек с высшим образованием мыть полы?! Собеседник объяснил, что речь идет не просто о каких-то полах, а о полах в музее, и если ему дадут работу, он будет мыть их с любовью.
Самоотверженность и упрямство провинциала впечатлили директора. Рой получил должность в музее мечты – пусть и не такую, на которую рассчитывал изначально.
Эндрюс одинаково усердно разносил документы на подпись, собирал кости и обследовал непроходимые дебри
От уборщика он быстро поднялся до ассистента в отделе таксидермии, где также выполнял рутинные обязанности и поручения Бампуса. Эндрюс, с одной стороны, восхищал безотказностью, с другой – раздражал назойливостью, потому что постоянно спрашивал, нет ли для него более стоящих занятий. Он по-прежнему грезил поиском редких видов, мечтал о дальних экспедициях и славе первооткрывателя.
Наконец, Бампус дал подчиненному невыполнимое задание, чтобы тот поиграл в науку и вернулся к реальности. Рой, естественно, не распознал подставу и на протяжении трех мучительных дней посреди урагана в двадцатиградусный мороз собирал с напарником Джимом Кларком фрагменты скелета Северного гладкого кита, которые вынесло на один из пляжей Лонг-Айленда. Продрогшим бедолагам приходилось прямо на месте отделять кости от мяса и копаться в снеге с песком. Каждые несколько минут они устраивали перерыв и отогревались у костра, чтобы не получить обморожение. Трудно представить удивление директора, когда Эндрюс и Кларк сквозь шторм доставили в музей реконструированный вплоть до последней косточки скелет гигантского млекопитающего.
Задание, которое должно было отбить у Роя интерес к натурализму, наоборот, пробудило жажду приключений с новой силой. Начальство его больше не сдерживало. За следующие несколько лет Эндрюс превратился в одного из главных специалистов музея по китам и совершил несколько экспедиций в Атлантический и Тихий океаны. Он проводил долгое время на морских биологических станциях, наблюдал за поведением животных, обследовал прибрежные воды Японии, Кореи и островов, которые сейчас входят в состав Индонезии.
Уже тогда Рою довелось пережить несколько опасных приключений. Например, в 1909-м он в сопровождении двух местных проводников высадился на необитаемый остров недалеко от столицы Филиппин Манилы. Он планировал пять дней наблюдать за обитавшими там экзотическими птицами, а затем вернуться на материк, однако по окончании оговоренного срока корабль не появился.
Припасы закончились, и азиаты запаниковали, но Эндрюс успокоил их – он чувствовал, что всю жизнь готовился к подобным ситуациям. Когда опоздавший на две недели из-за ремонта двигателя капитан сошел на берег, он увидел, что проводники и ученый отлично устроились: ловили рыбу и птиц рукодельной сетью, а потом жарили на костре.
В другой раз натуралист чуть не утонул в Японском море, где сопровождал китобойное судно и фотографировал величественных животных. Рой так хотел сделать качественный снимок, что вызвался одним из гребцов в лодку, преследующую раненого гарпуном финвала (разновидность кита). Чтобы не упустить добычу, капитан приказал подплыть поближе и добить беднягу, но зверь на последнем издыхании ударил хвостом по корме и вдребезги разбил шлюпку. Экипаж оказался за бортом, моряки судорожно цеплялись за обломки, а кровь их жертвы привлекла акул. Скоро несколько десятков хищных рыб наворачивали круги вокруг горстки людей, но товарищи все-таки пришли на помощь и подняли их на борт.
Эндрюс собирал скелеты и отвечал за их транспортировку в Нью-Йорк, наблюдал за разделкой туш, составлял описания, собирал данные и делал снимки. В 1912-м он решился на долгий поход по корейским лиственным лесам к горе Пэктусан. Местные относились к непролазной глухомани со сверхъестественным страхом, так что даже поиск проводников превратился в нетривиальную задачу. Когда собрать команду все-таки получилось, Рой пять месяцев провел среди болот, топей и мха.
От вечного полумрака приуныли все участники путешествия, кроме Эндрюса. Снова и снова даже в самых экзотических регионах и жутких обстоятельствах его гнало вперед желание обнаружить нечто неизведанное, открыть новый вид или выяснить что-то новое об уже известных животных. Из Кореи он отправился в Пекин, где как раз набирала силу Синьхайская революция), пересек всю Россию, посетил Москву, заглянул в Финляндию и вернулся на родину.
Командировки в азиатскую глушь казались американцам смертельной авантюрой. Один из падких на сенсации журналистов даже опубликовал некролог, когда Эндрюс не выходил на связь слишком долго. Бывшего уборщика не пугали ни низкие температуры, ни встречи с хищниками, ни лишения и неудобства, которые приходилось терпеть в дороге.
В 1913-м в поисках гренландского кита он побывал в Арктике. Экспедицию организовал американский бизнесмен Джон Борден. Раздобыть заветный скелет не получилось, но Эндрюс заполучил несколько других ценных образцов – снова пригодилось юношеское увлечение охотой. На протяжении трех недель он наблюдал за поведением морских котиков на островке в Беринговом море и записывал брачные игры животных на пленку.
По возвращении в Нью-Йорк он отвлекся на обычную жизнь: защитил диссертацию, завязал отношения с девушкой по имени Иветт Боруп и женился. Конечно, это не означало, что теперь Эндрюс остепенится. Его супруга работала фотографом, увлекалась этнографией и с удовольствием сопровождала мужа в следующих экспедициях.
Уникальное сочетание авантюризма и профессионализма сделало его звездой Американского музея естественной истории. Рой был настолько благодарен коллегам и начальству за предоставленный шанс, что проработал в Нью-Йорке всю жизнь, хотя получал множество более выгодных предложений от конкурентов.
«Если на тебя не нападали змеи, то ты не настоящий исследователь. Это совершенно необходимо»
После морских приключений Эндрюс сосредоточился на материковой части Азии. Его занятиям в этот период посвящена не одна книга – в том числе и авторства самого натуралиста, который подробно описывал каждую экспедиции как в адаптированных для детей сборниках, так и в научных монографиях. «Мне хотелось побывать везде, – говорил он. – Я был готов отправиться на Северный полюс или на Южный, в джунгли или в пустыню. Куда именно для меня не имело никакого значения».
Это, конечно, не значит, что Рою действительно было все равно, куда его пошлют. Просто он был уверен, что в любом регионе столкнется с чем-то неизведанным и захватывающим.
Приключения Эндрюса в Азии еще больше напоминали миссии Индианы Джонса. В граничащих с тибетским нагорьем китайских провинциях он разыскивал (безуспешно) полулегендарного «голубого тигра» – хищника с необычной окраской, который терроризировал местных. В самом Тибете чуть не сорвался в расщелину – спасла лишь зацепившаяся за валун пряжка от ружья.
В той же экспедиции Эндрюс переболел малярией, несколько недель провалялся в бреду из-за поразившей организм через рану в запястье инфекции и едва избежал столкновения с придорожными бандитами. Даже в таких обстоятельствах ему удавалось не только выживать, но и продолжать исследования. Рой наблюдал, охотился, записывал. Теперь в поле его зрения находились не киты, а обезьяны, летучие мыши и леопарды.
Как будто основной профессии было недостаточно, в 1918-м Эндрюс согласился вернуться в Китай в качестве агента американской разведки. Теперь он описывал особенности поведения не только животных, но и людей, мониторил политическую обстановку и следил, как на ситуацию в стране влияют события по соседству: Мировая война и революция в России.
Во время одной из вылазок в глубинку его машину обстреляли грабители. Рой потерял управление, и автомобиль застрял в зыбучих песках, но ему самому и его спутнику Чарльзу Колтману удалось выбраться. Американцы вышли победителями из перестрелки и сбежали.
«Только в первые 15 лет полевой работы я могу вспомнить 10 случаев, когда мне посчастливилось избежать смерти, — писал Эндрюс. — Дважды я едва не утонул в тайфунах, один раз нашу лодку потопил раненый кит, в другой нас с женой чуть не сожрали дикие псы. На меня нападали сумасшедшие последователи ламы и огромный питон, еще два раза я чуть не соскользнул в пропасть и дважды избежал бандитских пуль».
Точно неизвестно, почему свернули шпионскую миссию Эндрюса (по распространенной версии жена скомпрометировала его в переписке с подругой), но все сложилось к лучшему. В 1920-х Рой под покровительством нового директора музея Генри Фэрфилда Осборна возглавил несколько экспедиций в пустыню Гоби. Этот период его жизни считается самым продуктивным и больше всего напоминает приключения Индианы. Натуралист и охотник переквалифицировался в палеонтолога, собирал ткани и образцы, разыскивал следы предков современного человека.
Антропологическое исследование закончилось неудачей, зато Эндрюс и его коллеги совершили несколько других важнейших открытий на территории Монголии: обнаружили череп одного из древнейших млекопитающих размером не больше крысы и наткнулись на окаменелые яйца динозавров. Последняя находка произвела сенсацию, поскольку до того момента ученые не знали точно, как размножались доисторические пресмыкающиеся.
Эндрюс доказал, что велоцирапторы, игуанодоны, трицератопсы откладывали яйца, и вошел в историю. Всего за одну экспедицию его команда собрала 25 яиц. Над одним из гнезд обнаружили скелет маленького динозавра, который то ли пытался украсть яйца, то ли, наоборот, охранял.
Поначалу Эндрюса раздражало, что американцам и европейцам нет дела до других его находок – всех интересовали только яйца. Позже он понял, что уникальные окаменелости помогут ему спонсировать следующие поездки. Для этого одно из найденных яиц продали с аукциона. «Мы не нашли причин, по которым не могли бы продать одно из них, – выступил Рой с заявлением через New York Times. – Ведь у нас их 25. Мы ни в коем случае не хотим обогатить музей, наша единственная цель – организовать новые экспедиции в Азию и увеличить их масштаб».
Необычный лот вызвал ажиотаж и за пять тысяч долларов ушел мистеру Остину Колгейту, который затем пожертвовал артефакт Колгейтскому университету. Еще 50 тысяч энтузиасты и меценаты пожертвовали Эндрюсу, чтобы он продолжал исследования.
В той же экспедиции по Гоби Эндрюс в очередной раз столкнулся с бандитами-кочевниками: четверо вооруженных мужчин верхом на лошадях поджидали его, когда он пополнил запасы и возвращался в лагерь на машине. Натуралист за долю секунды прикинул, что развернуться обратно на крутом склоне не получится, и принял рискованное решение. Он вдавил педаль газа и помчался прямо на всадников. Ревущий автомобиль испугал лошадей, и те едва не сбросили наездников. Монголы с трудом удержались в седлах, не говоря уже о том, чтобы открыть огонь.
Трое бандитов ускакали с дороги в пустыню, а последний замешкался. Эндрюс вышел из машины и выстрелил неудачливому грабителю в шляпу — по его словам, специально. Ту сорвало с головы, а ее хозяин истошно взвизгнул и последовал за сообщниками. Рой утверждал, что легко мог бы пустить пулю промеж глаз мерзавцу, но решил вместо этого испортить головной убор и напугать противника до полусмерти.
Другое опасное происшествие произошло в самом лагере. Эндрюс и его спутники обосновались на возвышенности, и одной особенно холодной ночью к ним в палатку в поисках тепла проникли гремучие змеи. Первым вторжение заметил механик Норман Ловелл – в свете луны мужчина увидел, как извивающееся существо пересекает поляну перед палаткой. Когда Рой поднялся на кровати и оглянулся вокруг, то заметил еще четыре змеи: две копошились на земле перед ним, а еще пара ползла прямо к нему в постель. Его коллеги находили гремучников повсюду: в ботинках, чехлах для ружей, ящиках с припасами.
На счастье участников экспедиции, из-за мороза змеи пребывали в заторможенном состоянии и никого не укусили. В ту ночь Эндрюс с помощниками убили 47 ядовитых тварей и с тех пор тщательно осматривали поверхность перед каждым шагом. Однажды Рой в темноте наступил на что-то скользкое и перебудил всех криками, но оказалось, что он просто споткнулся об канат.
«Чтобы соответствовать популярному представлению об искателе приключений, нужно обязательно пережить холод, жару, голод, лихорадку, атаки диких животных и местных дикарей, но самое важное – чтобы тебя укусила змея, – с иронией рассуждал Эндрюс. – Это совершенно необходимо. Если на тебя не нападали змеи, то ты не настоящий исследователь». Доктор Джонс наверняка согласился бы с таким условием, несмотря на омерзение и страх перед пресмыкающимися.
***
Эндрюс воплотил мечту в жизнь и выбрался из бесчисленного множества безвыходных ситуаций, потому что наслаждался любимой работой во всех проявлениях: от составления перечней и фотосъемок до перестрелок с головорезами и схваток с суровыми хищниками. «Не зацикливайтесь на трудностях, – призывал он. – Тогда вы будете готовы, когда произойдет что-то действительно плохое, и сможете посмеяться, даже если с вами приключится неприятность».
Сам Рой руководствовался этим принципом, когда в 1928-м во время очередной поездки в Гоби вытаскивал револьвер из кобуры и случайно выстрелил себе в ногу. Лагерный доктор вколол пострадавшему лошадиную дозу морфия и извлек пулю в полевых условиях. Пациент светился от счастья – пуля не повредила колено и не наградила его хромотой.
В 1930-м Эндрюс совершил последнюю экспедицию в Монголию. Великая депрессия больше не позволяла музею выделять значительную часть бюджета на его поездки, а политическая обстановка в азиатском регионе накалилась до предела. Неукротимому путешественнику пришлось сосредоточиться на кабинетных исследованиях. Зато он наконец возглавил музей, которому посвятил большую часть жизни.
Эндрюс занимал должность директора с 1934 по 1942 годы, после чего решил передать управление молодому поколению. Вместе с женой он переехал в Калифорнию и сосредоточился на писательстве. В первые 46 лет своей жизни он столкнулся с таким огромным количеством прекрасных, жутких, опасных и удивительных природных явлений, что материала хватило не на одну книгу.
На пенсии он относился к натурализму с таким же энтузиазмом, как и в молодости. Тогда он был готов драить полы ради мечты объехать весь мир и приоткрыть завесу над его самыми захватывающими тайнами. «Я испытывал такую жажду, что опухший язык вываливался изо рта, — говорил Рой. — Я продирался сквозь метель при пятидесятиградусном морозе, пока ветер полосовал лицо, будто раскаленное добела лезвие. Я видел, как песчаная буря сдувала мой лагерь легко, как сухой листок на ветру. Я дрался с китайскими разбойниками. Все это было частью моей ежедневной работы».
Он не обращался с хлыстом как профессиональный циркач, не охотился за Святым Граалем и не брал автограф у Гитлера, но ему идеально подошел бы девиз доктора Джонса: «Меня ничто не шокирует, я ученый». Можно не сомневаться, что Эндрюс не променял бы трудности и невзгоды своей профессии на любое другое занятие, даже если бы зарабатывал миллионы, лежа на диване.
В 1960-м один из величайших исследователей и авантюристов XX века умер от сердечного приступа. Ему было 76 лет. До выхода первого фильма о приключениях археолога в федоре оставался 21 год. Если бы персонаж Харрисона Форда существовал в реальной жизни и встретился с Роем Чепменом Эндрюсом, он наверняка с удовольствием послушал бы истории коллеги об экспедициях по Гоби и Тибету за бутылкой старого-доброго виски.
