«Игра престолов» кончилась, и теперь многие из вас наверняка испытывают недостаток историй, полных интриг, отрубленных гениталий и противостояний, где эпичность соседствует с психологизмом. К счастью, все это есть в Crusader Kings 2, лучшем генераторе безумных сюжетов и альтернативной истории. Тем более, у нее вышли новые дополнения, с чумой и сатанизмом.
Наш редактор Владимир Бровин рассказывает о своей лучшей партии в CK2, в которой он путем циничных интриг и кровавых репрессий превратил задрипанное племя в великую империю. Попутно он создал собственную религию, где ему поклоняются как живому божеству, а вместо богослужений верующие занимаются алхимией и оккультизмом. Это целая сага, которая затрагивает три поколения правителей: воина-гиганта, основавшего государство, его слепую дочь, провозгласившую себя богиней, и внука, превратившего африканскую страну в средневековую Ваканду.
Справка для тех, кто не в курсе, что такое Crusader Kings 2:
Crusader Kings 2 — это пока что лучший симулятор средневекового правителя. Он совмещает в себе одновременно глобальную стратегию и, если угодно, этакий Sims. Здесь вы управляете страной: строите, воюете, плетете интриги — и одновременно плодите потомсто, казните и возвышаете подчиненных, договариваетесь с вассалами и другими правителями, а также пытаетесь понять, почему ваша жена отказывается спать с вами (але, милая, нам нужны наследники!).
В общем, здесь глубина стратегическая встречается с глубиной психологической. Каждый ваш родственник, каждый мелкий барон и вся его челядь, вплоть до семейного доктора — это личности. У них огромное количество черт, перков (да, как в RPG) личных устремлений. У каждого из тысяч раскиданных по карте NPC есть своя стратегия, они дружат, мирятся, так же как и вы выстраивают политику и выкидывают какие-нибудь глупости. При этом вы непосредственно управляете лишь правителем, остальные персонажи вам неподвластны, даже собственные наследники. Вы ими можете помыкать разве что как сюзерен. Как только король умирает, вы начинаете играть наследником, и вас может ждать сюрприз: все это время он трахался со служанками, и теперь у вас полный двор бастардов, ну, или допился до алкоголизма и приносил жертву Сатане.
Справка для тех, кто в курсе, что такое Crusader Kings 2:
С новым дополнением Holy Fury в игре появилась потрясающая возможность для язычников. Захватив святые места и реформировав свою веру, они могут выстроить совершенно новую религию из разных блоков, как из кубиков Lego. Вы можете создать языческую Русь с жертвоприношениями и тягой к многоженству, если угодно. Или превратить германское язычество в этакий псевдобуддизм, мирный и тяготеющий к алхимии. Все дороги открыты перед вами.
Любопытнее (да и проще) всего, на мой взгляд, провернуть это за африканских язычников. Они живут на отшибе, варятся в собственном соку и могут позволить себе эксперименты. При этом у них есть огромное преимущество: на самом юге карты есть несметные залежи золота. Оно тут просто льется рекой, это богатейшее место на Земле. Правда, никто об этом не знает, кроме тех игроков, которые в курсе об истории Мансы Мусы (о котором мы однажды писали).
Эпическая история династии Шанго, добившейся величия интригами, террором и провозгласившей себя богами
КЭЙНА ШАНГО. КОРОЛЬ МАЛИ
Великий первопредок. Гигант. Строитель великого государства. Убийца собственных друзей
Кэйна осиротел к 16 годам. Однако он получил по наследству статус фарбаса, то есть вождя племени Мандинго. Племя было полуцивилизованным, имело протогорода и вообще не сильно отставало от каких-нибудь готов, которые недавно ураганили в Северной Африке. По общественному положению, силе и возможностям Кэйна был близок к независимому европейскому герцогу. Не король, и даже не близко, но достаточно влиятельный африканский вождь.
Кэйна был гигантом, просто огромного роста. При этом он был упрямым засранцем (договариваться с подчиненными было тяжело) и, к тому же, левшой. Он родился под счастливой звездой: его врожденная особенность, «Дар Мидаса», делала его гениальным управленцем, деньги словно сами липли к его рукам. А огромный рост и леворукость делали его сильным и очень опасным воином.
Этому парню было суждено стать великим первопредком, воином и строителем, заложившим фундамент одной из величайших империй этой альтернативной реальности. А сейчас он — просто прыщавый дылда, нищий, раненный, со слабой армией и окруженный врагами. Его никто не знает, а тайная болезнь грозит убить его в любой момент.
Через сотню лет ему будут рисовать на иконах. Но в первые же 10 минут игры он умирает от поноса. Я перезагружаюсь. Все идет хорошо, пока он не умирает еще минут через 20, но уже от заражения. Перезагружаюсь. Играть им мука, но оно того стоит.
При создании этого персонажа я несколько схитрил. Система генерации героев в CK2 в общих чертах напоминает ролевые игры. Вам даются баллы, которые можно вложить в разные показатели (военное искусство, искусство дипломатии, управленческие навыки, духовность). А можно потратить их на какие-нибудь крутые перки, вроде «воинственный», «поэт» и так далее. Однако можно выбрать и негативные трейты: от «алкоголика» или «упрямца» до «кастрата», «умственно отсталого» или «одержимого Дьяволом». Негативные трейты дают дополнительные очки, которые можно вложить в хорошее. Но какой ценой? Сделаете алкаша — получите ценные баллы, но ваш герой может вопреки вашей воле пробухать все свое правление. Сделаете кастрата — он не сможет дать потомство и с его смертью династия прервется (и все, гейм овер). Короче говоря, нужно быть хитрым.
Создавая Кэйна я намеренно сделал его гигантом, в CK2 это негативный трейт, поскольку гиганты здесь редко доживают до 45 лет — больное сердце. Кроме этого я делаю его упрямым — тоже сильный негатив, ухудшает отношения с вассалами, но, так как вассалов изначально попросту нет, ничего страшного. Еще я делаю его раненым, депрессивным и испытывающим сильный стресс — это все серьезные минусы, но они дают много дополнительных баллов, и со временем их можно излечить. Таким образом, я нахватался массы дополнительных баллов, которые в том числе вложил в супер-особенность «Дар Мидаса». Пока я не нашел хорошего целителя, Кэйна постоянно дох и чудом дожил до 50, зато он был просто гением. Как только дело касалось золота — все двери были открыты перед ним. Стоило устроить дуэль — и он размазывал врага как муху.
Но нужно быть настороже: вокруг очень опасные враги. Соседним Сонгаем (самый опасный будущий враг, это ясно с самого начала игры) правит немолодой, но крепкий Заной, еще один фарбас с «Даром Мидаса»; сильный враг с сильной экономикой — хуже не придумаешь. Соседней Ганой (важнейший враг на начало партии) правит Скиду — ублюдок, убивший ради власти собственных родителей, интриган, такой предпочитает засылать убийц, а не драться на поле битвы. Хуже всего придется с вождем племени Ятенга, его трейт — «великий стратег», если дать такому развернуться, из него получится настоящий африканский Чингисхан.
С чего стоит начать создание империи, если ты 16-летний лузер? Первое — строительство рынков в каждой провинции, они будут приносить доход. Второе — последние оставшиеся гроши надо потратить на хороших советников. Ищешь какого-нибудь бесхозного гениального парня с запредельными показателями воинских, дипломатических или иных умений, подкупаешь его, зовешь к своему двору и тут же назначаешь маршалом, консулом и так далее по списку. Итог — ты нищий, денег нет и не будет еще целые годы, но зато при твоем дворе вся интеллектуальная элита Африки. А чтобы удержать этих нестабильных гениев, приходится постоянно устраивать кутежи, бухать с ними до потери нравственного облика, ходить на охоту. Можете, если душа лежит, хоть трахаться с ними, ради пущей душевной связи или затащить в кровавый культ, где все повязаны кровью — игровые механики позволяют.
Вот, что мы имеем через две недели после начала игры. При моем дворе все умнейшие люди Африки. Денег нет. Армии нет. Герой вылечился от ран и депрессии и полон сил. Самое время отправить Кэйна вступить в воинский орден «Дети Грома». Это, кстати, реальная тема для Африки, там до сих пор процветают тайные общества. Мне это нужно для того, чтобы растить уважение соседей и челяди, учиться новым приемам, получать воинский опыт. Но едва ли не главнее — связи. Члены общества воинов — это элита всех окружающих государств. И все эти мудилы (тошнит от них, конечно же) здесь: с ними надо бухать, ходить на охоту, устраивать дуэли, короче, быть бандой.
Кстати, почти все «кореша» из банды «Дети Грома» будут рано или поздно убиты мной же. Кто не убит — подчинен. Кто не подчинен — подкуплен. А сейчас мы просто выбиваем друг другу зубы и устраиваем попойки. Политика!
Несколько лет спустя: наш Кэйна уже не оболтус, но муж. Его тело в шрамах, он в ритуальных дуэлях убил пару собственных друзей, но его за это только больше уважают. Он ведет жизнь варвара-кутилы: утром — охота, днем — секс с какой-нибудь придворной, вечером — драка и попойка в джентльменском клубе. За несколько лет такой жизни наш герой приобрел трейты «похотливый» и «охотник».
Но за всем этим кроется тайная тяжелая работа. Все эти годы Кэйна, прикрывающийся маской кутилы, строил укрепления, устраивал торговые экспедиции, копил и тратил деньги на безумные предприятия.
В основе его будущих успехов лежали две ключевые меры. Во-первых, все чудом добытые очки науки были вложены в, казалось бы, сомнительное предприятие: разработку золотых месторождений. Как мы помним, Мали стоит на золоте, в недрах этих земель его просто неприличное количество. Но это знаем мы, однако этого не знают игровые персонажи — соседи даже не особо стремятся захватить золотоносный кусок, так как не знают о его потенциале.
Во-вторых, заложив базу для будущего богатства, Кэйна Шанго воспитал в своей стране новое поколение воинов и вел дипломатические игры, устраивая напряженность на границах и создавая «легальные» территориальные претензии. В какой-то момент стало понятно: все, начинается настоящая игра.
Кэйна, которому никак не везло в любви (я просто не мог найти по всей Африке девушку с таким же «Даром Мидаса»), сумел найти и выкупить 16-летнюю Аамину, гениальную дочь нищего рода. У нее был характер, сила воли, но главное: она была таким же гением-управленцем, как и Кэйна. И вместе они должны были передать «Дар Мидаса» потомкам. Такую женщину можно было оставлять вместо себя следить за страной, пока муж в походе, в болезни, или при смерти.
Настала пора начинать эпоху завоеваний.
Кэйна не просто так бухал со всей элитой округи. Они считали его своим корешем, почти братом. К тому моменту, когда он сожрал одну за другой все соседние страны, стало слишком поздно. Блистательный воин, вождь Ятенги, под старость спился, интригана Скиду самого удалось отравить (лучшая оборона — нападение), а гениальный Заной из Сонгая впал в старческий маразм. Некогда великие вожди опомнились и создали против Кэйна союз только когда он уже пришел к их столицам с огромной армией. Они не стали подчиняться и вассалитету предпочли смерть. Но так даже лучше: он забрал их земли в личное пользование.
За годы, проведенные в войнах, многое изменилось. В провинциях появились первые настоящие города. Две золотые шахты давали невероятные для этих нищих мест прибыли. Кэйна провозгласил себя королем объединенного под его властью Мали. А это — непростая процедура, для нее нужны громадные деньги и влияние. Но больше никто в его владениях не мог оспорить его власть. Народ обожал своего гиганта. Он правил своей страной почти единолично: почти все земли принадлежали лично ему (лишь восток пришлось отдать вассалам). Но в этом была причина проблем и бед, которые преследовали его наследников долгие годы.
Уже будучи зрелым мужем, Кэйна смог, наконец, зачать со своей королевой двух дочерей. Сыновей так и не появилось. Однако принятый закон позволял передавать власть напрямую дочерям.
Свою наследницу по имени Легба Кэйна воспитал сам, это было важно. Так она выросла вся в папашу: невероятно умная, своевольная. Но в ней не было и не могло быть того, что было в ее отце: долгой истории завоеваний, почитания и обожествления малийцев. Она была слишком молода, когда Кэйна умер. И вместе с великим государством дикарей он оставил ей миллион проблем, на решение которых она потратила почти всю свою жизнь.
ЛЕГБА ШАНГО. ИМПЕРАТРИЦА
Основательница всеафриканской религии. Слепая пророчица. Циничная. Самоубийца
Старшая дочь Кэйна Легба унаследовала от своего папаши все самое лучшее и худшее. У нее также был трейт «Дар Мидаса», и она также была плохим дипломатом с упрямым характером. Но самое ужасное, ей по наследству досталась худшая семейная черта — депрессивность. Помните, при создании Кэйна я дал ему этот трейт, который улетучился в первые же пару недель благодаря попойкам, охоте и сексу? Спустя 40 игровых лет эта авантюра аукнулась мне тем, что его наследница всю жизнь прожила на грани самоубийства, и, собственно говоря, им и закончила свою долгую и полную великих деяний жизнь.
Кроме того, Легба оказалась носительницей трейта «циник» — это значит, что она не верит в богов, плохо относится к священникам, и те платят ей тем же. По иронии именно ей, природной атеистке, удалось создать собственную религию, где она стала живым божеством и первосвященником. Но все это позже.
Из-за неуживчивости, циничности и депрессивности все годы на троне Легбу преследовало одно и то же проклятие: ее подданные ненавидели ее. Но больше всего они ненавидели ее за то, что она не ее отец. Тот выстроил королевство, где все завязано на нем. Все царство Мали держалось как на клею на восхищении этим гигантом. Когда он умер, пелена спала, и все вдруг увидели, что страной правит 22-летняя девчонка со шрамами от попыток самоубийства, открыто говорящая о том, что никаких богов нет.
Словно бы в наказание за неверие боги отобрали у страны половину золота: одна из двух огромных шахт истощилась. Бюджет на долгие годы просел почти в два раза. На этом фоне начала плести интриги младшая сестра Легбы, Ориша. Той по наследству досталась нищая провинция на отшибе, но она тоже была достойной дочерью Кэйна и начала собирать вокруг себя земли. Государство было все еще рыхлым, и вассалы имели много власти: сами воевали, часто друг с другом, вступали в союзы против собственного сюзерена, и так далее.
Воюя с соседями, такими же вассалами, Ориша сколотила себе целое герцогство. Далее она начала нападать на соседние мелкие государства и пожирать и их. Это, конечно, было неплохо, страна росла, но в итоге царица Легба получила на окраине Мали мощного вассала, у которого, к тому же, были претензии на престол.
Дальше обстановка с подчиненными лишь ухудшалась. Легба продолжила завоевательные походы отца, в неопасных кампаниях даже сама вела армии в бой. Однако ее личные владения были такого размера, что она уже просто не могла править ими. Завоевав небольшие страны: Вагаду, Мема и Тимбукту, она вынуждена была признать их бывших правителей своими вассалами. И можете представить, насколько нелояльными и ненавидящими Легбу были эти холопы.
Последним в череде великих завоеваний стало другое мощное королевство, сложившееся за последние десятилетия — Сонгай. Короля этой страны, порочного, но опасного пьяницу, да еще и одержимого злыми духами Элу, тоже пришлось признать вассалом. После этого Легба провозгласила Мали уже не королевством, но империей, что стало жирной точкой в начинаниях ее отца, но серьезным испытанием для нее самой.
Нищее племя Мандинго превратилось в огромную западноафриканскую империю. Но внутри эта империя оказалась банкой с пауками. Вассалы пытались свергнуть Легбу, поднимая восстания и подсылая убийц. Попутно они убивали друг друга. Все мстили всем и резали друг друга так, что я вскоре перестал запоминать малозначимых вассалов, которые дохли, едва взойдя не престол своих княжеств. Легба сама периодически срывалась и совершала самоубийство, приходилось перезагружаться. Вокруг сестры на востоке страны сформировалось ядро недовольства, которое постоянно давало какие-то метастазы.
В теории можно было дождаться очередного самоубийства Легбы и начать игру уже за мятежную Оришу. Однако оказалось, что та слаба на передок: с 16 лет та наплодила тьму бастардов от разных мужиков и, хуже того, заразилась какой-то жестокой венерической болезнью, из-за которой половина ее детей были уродами и не доживали до зрелости. Кроме того, шпионы донесли, что злобная фурия вступила в тайный культ смерти, заручившись поддержкой которого, она хотела свергнуть сестру. Худшего кандидата не придумаешь.
Едва ли не хуже в ситуации со злобными вассалами было то, что из-за нее не удавалось принять никакие законы и реформы. Совет при императрице Легбе состоял из ее же вассалов. Те ее ненавидели и презирали, накладывая «вето» на любое предложение. Доходило до смешного: чтобы принять какую-то инициативу, приходилось лично выступать за нечто противоположное. Опьяненные злобой князья единогласно голосовали за обратное — к удовольствию депрессивной императрицы.
В какой-то момент все более-менее устаканилось. Легбе удалось подыскать гениального супруга, бербера из подчиненного племени с невероятными очками в управлении и дипломатии. Жизнь начала налаживаться, появился наследник Огун, еще один сын Шанго и дочь Халина.
Можно было начинать террор.
Легбе повезло с очень хорошим мастером контрразведки — единственный член консула, который был ей лоялен. С его помощью она умудрялась вскрывать заговоры, едва те возникали. А те возникали постоянно. И у императрицы постоянно был повод для заключения того или иного вассала за решетку. В стране началась кровавая вакханалия. Самые высокопоставленные князья оказывались в темнице, лишались голов. На воле оставались их дети, которые тоже поднимали восстания, после чего Легба и вовсе отбирала их земли в свою пользу, отдавая ее безродным, но талантливым и лояльным людям.
Всего за несколько лет политическая карта Мали изменилась до неузнаваемости. Половину старых провинций теперь держали подобострастные марионетки. А в другой половине предательских земель случилось странное: там Легбу за ее кровавые расправы и решительность начали уважать. Даже не так: ее боялись и боготворили. Из плаксивой девчонки на троне она превратилась в воплощение бога смерти и мести. И, страшнее того, она знала о любом заговоре, творящемся в стране.
Пришел черед сестры, Ориши, которая тоже не сидела без дела и захватила трон короля Сонгая. Было абсолютно очевидно, что она готовит переворот. Но я отлично подготовился: все годы, с самого восхождения Легбы на трон, я, понимая, что власть императрицы нестабильна, копил личную гвардию. Это отнимало много денег, сил и научных очков, но оно того стоило. У Легбы, как и положено правителю ее статуса, была личная армия, подконтрольная только ей. Ни консулы, ни вассалы не имели на гвардию влияния.
А вот у Ориши такой гвардии не было. И когда она подняла восстание (а я следил за его развитием, попивая чай и не подавая виду), оказалось, что половина ее вассалов просто струсила. Они прислали какие-то никчемные армии по 100 воинов, тогда как одна лишь гвардия состояла из трех тысяч первоклассных воинов. На самом деле, это огромная, гипертрофированная гвардия — такой во время игры не скапливал даже великий арабский халиф.
Сестра была низвергнута, однако ее навыки интриганства и, возможно, связи в тайном культе смерти, позволили ей сбежать в соседнюю страну, откуда она продолжала посылать убийц и плести интриги. Впрочем, безуспешно, венерическая болезнь начала поедать ее мозг.
Дальше оставалось только основать собственный культ.
Под властью Легбы Мали захватило три из пяти священных мест для африканской религии. Еще одно было в руках союзников из небольшого, но крепкого и даже с успехом защитившегося от христиан и мусульман государства Канем — тоже неплохо. Последнее место силы, Драа, находилось на территории Северной Африки, под контролем мощного исламского государства Магриб.
Мне снова повезло, у Магриба как раз начались серьезные терки с собратьями по вере из Испании. Мавры начали рубиться друг с другом, и воины из самого сердца черной Африки хлынули на север, захватывать последнюю святыню. Война вышла злой: африканцев было больше, но у берберов и арабов была конница и солдаты, закованные в броню. Лишь то, что гвардия выступила мощным ядром (гвардию, кстати, вела сама Легба — исключительно политический шаг, чтобы скопить уважение), позволило победить во множестве битв.
Пройдя напоследок и пограбив, я навязал мир, который измученный Магриб принял с радостью. Все было готово для того, чтобы основать собственную религию. Это был захватывающий момент, который оказался омрачен тем, что Легбе, прославившейся своим цинизмом и ненавистью к священникам, не хватало религиозного ресурса.
Тогда я иду на радикальный шаг: устраиваю всенародный религиозный праздник почитания предков, во время которого Легба лично приносит жертву. В жертву она приносит собственный глаз. Императрица собственноручно вырывает свое око и кидает его на алтарь. Народ неистовствует, она в одночасье превращается в живое воплощение божеств. Ей восхищаются даже священнослужители. Этот чудовищный и кровавый дар стал основой для новой религии, не виданной в реальном мире — невероятно пассионарная африканская вера, в одночасье захватившая умы чернокожих.
Напомню, что с недавнего времени механики Crusader Kings 2 позволяют по-настоящему создавать свою религию. Это не просто глобальное событие, после которого появляется экзотическая калька христианства. Теперь игроку дается таблица возможных альтернатив, из которой как из кубиков можно сложить совершенно уникальную веру.
И вот тут меня ждал неприятный сюрприз, а заодно очень показательная история о том, как на самом деле сиюминутная политическая ситуация закладывает основы религий на сотни лет вперед. Первый же мой выбор — императрица сама становится главой религии, как халиф в исламе времен Аббасидов. Однако это дает неожиданное последствие: ближайшим наследником оказывается та самая злобная сестра, нарожавшая племя уродов и сбежавшая в другую страну. Тогда следующим правилом религии я ввожу закон, согласно которому женщины не имеют права держать власть. Вот так, запросто, великая императрица и афро-халиф заявляет, что женщины не имею права быть императорами и халифами. За ней это право, конечно, сохранится, но дальше все будет передаваться только мужчине, то есть ее специально взрощенному маменькиному сынку Огуну.
Далее: я провозглашаю в стране власть астрологов и вообще фокус на астрологии. Зачем? Это дает правителям и всем подданным возможность вступать в герметические (то есть научные) общества и заниматься алхимией. По ходу кампании я постоянно размышлял о том, какой будет созданная мной религия. И итог вырисовывался сам собой, в согласии с условиями среды (как, впрочем, и в реальности). Мали — страна поразительно богатая золотом, нужно лишь уметь добыть его и распорядиться. Поэтому-то все мои правители обладали «Даром Мидаса» и были гениальными управленцами — на остальное просто наплевать. Золото делало всю работу, золото само стало божеством. Я возвышал лишь тех вассалов, кто умел добывать это самое золото, зарабатывая его для себя и всего государства. Моя империя изначально была страной, поклоняющейся «Золотому Тельцу». Даже основательница религии была циничной, не верящей ни в каких богов карьеристкой.
Религия Великого Мали, таким образом, идеально совмещалась с алхимией, с ее верой в превращение неблагородных руд в благородное золото. К тому же стране явно не хватало научных знаний. Она, даже будучи сильной, густонаселенной и сказочно богатой, все еще оставалась отсталой и варварской.
Справиться с культурным разрывом и провести великие реформы предстояло сыну Легбы, Огуну. И он постарался прийти к престолу пораньше. Дьявольски постарался!
Вскоре после принятия новой веры и обожествления его матушки, Огун съехал с катушек и напал на Легбу, ранив ее в оставшийся глаз. Императрица окончательно ослепла, а предательство сына пробудило в ней старую и ее главную болезнь — жажду смерти. Она оправилась от нападения и простила сына, а вскоре я, уже по своей воле, выбрал для нее самоубийство.
Она сплотила страну, провела жесточайшие репрессии, основала новый культ, став одним из величайших религиозных лидеров альтернативной истории. А потом просто ушла в мир тьмы по собственной воле. Так люди поняли, что она была настоящей богиней. Ее сын Огун стал императором и главой церкви. Почитание его матери было так велико, что часть перешла на него — ему не пришлось испытать муки наследника, ненавидимого просто за то, что он молод. Огун сразу вступил в игру как живое божество. Счастливчик.
ОГУН ШАНГО. ИМПЕРАТОР МАЛИ, ПЕРВОСВЯЩЕННИК
Великий реформатор, принесший в Мали феодализм, города и университеты. Обречен жить в тени великих предков.
Огун, получивший от подданных прозвище «Справедливый», добился самых заметных видимых достижений из всех своих предков. Он окончательно разрушил старый дикарский уклад и привел страну к развитому феодализму. При нем в Мали появились крепости и настоящие города, первый в мире университет и первый за пределами бывшей римской империи госпиталь. Он задал жару мусульманам на севере и стал неоспоримым гегемоном по всей черной Африке. Но он лишь стоял на плечах гигантов: дед дал ему огромную страну и армию, а мать — новую веру и империю. Ему лишь следовало идти по накатанному и не облажаться.
Взойдя на престол, Огун собрал огромную армию и прошелся ураганом по Северной Африке, разоряя богатый Магриб. Это было нужно для трех вещей: ослабить мусульман на севере, занять чем-то вечно недовольных вассалов и скопить деньги для строительства городов. Боги золота тоже, казалось, обратили на него свой взор: в старой гигантской шахте, иссякшей при его матери, нашли новую жилу. Доходы стали просто неприличными.
Вернувшись из похода, Огун принял решение о грандиозном реформировании страны. Раньше принять феодализм не было возможности: неорганизованное язычество просто не позволяло. Теперь же, с новой религией и выстроенными в каждой провинции крепостями, можно было перейти на новый уровень. Мали превратилось в развитое средневековое государство. Огромные суммы скопленных и награбленных денег Огун тут же пустил на строительство множества городов. Чтобы вы понимали уровень невероятного богатства Мали: обычно среднему государству в Crusader Kings 2 приходится копить лет 10 на строительство нового города. Император же Мали закладывал по городу в год. За пару десятилетий страна урбанизировалась: в каждой провинции было по мегаполису (по меркам Средних веков, конечно).
В довершение, в столице Мали был отгрохан огромный университет, первый в мире. Тут же появился госпиталь, тоже являющийся мощным учебным заведением. Тридцать лет назад малийские юноши могли лишь мечтать о том, чтобы убить врага, съесть его сердце и тем завоевать уважение и статус. Теперь для них было открыто два университета и, если позволяют папашины деньги, карьера в науке. Какой-нибудь малийский умник мог посвятить свою жизнь учености (и это не мои фантазии, с новыми дополнениями игрок и вправду может забить на всю стратегию и угореть по оккультизму и алхимии).
И мне просто стало скучно. Враги повержены, главные цели — основание собственной религии и переход к феодализму — давно достигнуты. Вассалы прижаты к ногтю. Дальнейшие вызовы, которые может дать игра — это энтропия, следующая за величием. А смотреть, как гибнет выстраданное мной государство, не хотелось (а оно обязательно погибнет, все в мире CK2 гибнет быстро и уродливо).
К тому же выяснилось, что пока я любовался собственным величием, наследник трона вырос геем. В этом нет ничего страшного, но, как оказалось, его еще в детстве совратил его учитель, которого я нанял за его невероятный ум. Ума не трахать детей ему, впрочем, не хватило, и я казнил его. После этого наследник объявил себя кровным врагом Огуна (святая Легба, они еще и были любовниками!) и… сбежал из страны. Второй сын, которому можно отдать власть, внезапно получил трейт гениального духовника. Из него вышел бы прекрасный духовный лидер страны и пророк, но не правитель империи. Он, как и его брат, не проявлял никакого интереса к женщинам и продолжению рода, но по причинам духовным. Ему гораздо интереснее было медитировать, читать книги и писать поэмы. Хороший парень, но для короны его огромная умная голова не приспособлена.
Можно было бы играть дальше, узнать, как обернулась бы жизнь поэта и мистика на троне, но я примерно представляю, как это бы вышло. Он не смог бы удержать вассалов, те подняли бы бунт и призвали его брата-гея. Тот сел бы на трон и умер бы, не оставив наследников (ему, если что, уже было за 40 — и бездетный). Так что ко власти пришли бы дальние родственники, уродливые дегенараты, родившиеся от тетки-шлюхи. А играть за них я не испытывал ни малейшего желания. В общем, интересная была бы история, но уж очень депрессивная.
