Может показаться, что свидания, прогулки под ручку, признания и задушевные беседы — абсолютно естественные и врожденные брачные ритуалы нашего вида. Но это не так. Известная нам сейчас романтика — это часть западных, европейских культурных кодов (да и вообще, всю любовь, какой мы ее знаем, придумали поэты-миннезингеры и трубадуры веке в XIII).
В той же Японии до 1950-х годов в принципе не было места амурности и романтике. Брак был результатом договора родителей жениха и невесты, и до начала совместной жизни они могли видеться всего пару раз. Все изменилось после Второй мировой. В Японию хлынули новые идеи, новые фильмы. А главное: сюда ринулся большой контингент иностранных (в первую очередь, американских) вояк и гражданских специалистов. Они, словно грибницу, перенесли в Японию многие западные культурные коды. В особенности это касается культуры ухаживания.
Любовь в Японии вестернизировалась
Многие иностранцы привозили сюда своих жен, многие начинали отношения с местными женщинами. В Японии даже появился своеобразный класс — pan-pan girls — девушки, которые одевались по западному образцу, слушали западную музыку, учили американский сленг и мечтали захомутать какого-нибудь наивного американского солдатика, падкого до экзотики.
Само собой, простые японские мужчины относились к подобным явлениям с точки зрения сурового хадзи (характерного для местной культуры социально обусловленного стыда). Однако в то же время они не могли не отметить, как куртуазны и популярны у женщин эти чужаки.
Американцы не стеснялись публичных проявлений привязанности, смело приглашали девушек в кафе, парки и кино. А в кинотеатрах, разумеется, крутили американские мелодрамы с их образцами западных романтических традиций, что закрепляло культурный обмен. Грибница пустила гифы. Поэтические образы, выдуманные средневековыми трубадурами Прованса, были привиты совершенно не приспособленному для этого (как казалось) японскому обществу.
В конце 1940-х американский фотограф Джон Доминис по заданию LIFE запечатлел японские парочки в фазе ухаживания. Это любопытнейший момент: прижились новые традиции, но старые еще были живы.
