Многие из читателей знают Олдоса Хаксли, в первую очередь, по его утопическому роману «О дивный новый мир». Однако заслуги этого потрясающего писателя на этом не оканчиваются. Сегодня мы расскажем про события, описанные Олдосом в его историографическом и этико-философском очерке «Луденские бесы», который посвящен церковному судебному процессу, имевшему место во Франции XVII века. Это история о фанатизме, нетерпимости и массовой истерии, которыми всегда сопровождаются расправы над идейно неугодными людьми.
Урбен Грандье, католический священник
Урбен Грандье, главный герой трагикомедии, которая произошла в городе Луден на западе Франции, родился в 1590 году. Отец Урбена, состоятельный и уважаемый в обществе человек, был юристом, и когда сыну исполнилось четырнадцать лет, глава семейства столкнулся с дилеммой: куда отправить отпрыска?
В то время в любой более-менее богатой семье бытовало мнение о том, что юному дарованию непременно следует учиться в иезуитской школе. Большинство учителей «в миру» были невеждами и освоили разве что «науку обращения с розгой», в то время как иезуиты использовали более гуманные способы стимулирования тяги к знаниям.
Кроме того, в иезуитских школах все же существовал отбор педагогов (ребенка не учили бы различные сомнительные личности), преподавалась оптика, латынь, география, математика и литература, учили хорошим манерам. А еще у иезуитов имелись в наличии отличные связи с духовенством и государством, что позволяло после окончания обучения занять должное положение в обществе.
Именно в такой школе провел десятилетие молодой Грандье: сначала школа, затем студенчество на факультете теологии. В 1615 году Урбен принимает духовный сан, вследствие чего становится послушником иезуитского ордена.
Монашеская карьера не радовала Урбена — слишком уж угнетала аскеза и жесткая дисциплина монастырей. А вот сан священника Грандье видел в более приятных красках, поскольку можно было стать духовником какого-нибудь богатого вельможи.
В двадцать пять лет Грандье начинает углубленно изучать теологию и философию, и, наконец, получает награду за прилежное обучение и поведение — орден иезуитов дарует ему приход в городе Луден, а впоследствии назначает его каноником церкви Святого Креста.
Луден XVII столетия предстал взору новоиспеченного святого отца следующим образом: поселение располагалось на холме, а готическая колокольня Святого Петра накрывала своей тенью половину города. У городских ворот догнивал висельник, внутри стен приезжего встречала смесь запахов типичных для средневекового городка: от смрада свиней, коней и человеческого тела, до аромата благовоний и свежеиспеченного хлеба.
Как иронично пишет Хаксли в своем труде: «…Во время пастырского служения отца Грандье в городе не произошло ни одного события, которое свидетельствовало бы об истинном благочестии прихожан».
Итак, начало безупречной карьере было положено.
«Любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас»
Новый кюре начал свой карьерный путь в эпоху, когда скандалы по поводу неподобающего и аморального поведения духовенства были довольно частым явлением, и воспринимались властями крайне неодобрительно.
В мире Урбена традиционные сексуальные табу ничего не значили для невежественного, неимущего большинства (впрочем, для верхов это было в равной степени верно). Грандье дал нужные клятвы для священнослужащего, однако вовсе не собирался им следовать.
Популярность Урбена среди прихожанок не нравилась представителям мужского пола, однако это был не единственный фактор неприязни. Грандье был чужаком для города, чужаком который занял крайне уважаемую и прибыльную должность. А еще чужак приехал не один, а с целым семейством (мать, три брата и сестра), которых не преминул устроить на престижные должности.
Но даже недоброжелатели признавали, что Грандье отлично читает проповеди, он специалист своего дела и вообще человек ученый. Чем приезжий хват и воспользовался, отправившись в самые богатые аристократические дома Лудена и заимев связи в верхах. Урбен сошелся даже с губернатором Жаном Д’Арманьяком, который во время частых отлучек позволял Грандье вести городские дела.
Дружба столь уважаемых и почтенных людей не могла не льстить самолюбию, но ведь не бывает добра без зла. Из-за привилегированности в столь уважаемых кругах, святой отец чувствовал враждебность прочих, не допущенных в «избранный» клуб. Однако агрессия была для него усладой, поскольку состояние конфликта для Грандье было естественным, как для рыбы вода.
Однажды один дворянин, доведенный до крайности, набросился на Урбена со шпагой, в другой раз Грандье вступил в перепалку с лейтенантом уголовной полиции. Список можно продолжать долго — святой отец активно наживал себе врагов.
Тем не менее, прихожанам церкви Святого Петра очень повезло — Грандье был актером высочайшего класса. Он блестяще импровизировал, мастерски обрушивал хулу на головы своих врагов и обличал власть имущих. Среди его жертв оказались и монахи из конкурирующих орденов (кармелиты, капуцины). С приходом Урбена, монахи лишились изрядной доли своей паствы, поскольку молодой кюре объявил, что все верующие в городе могут исповедоваться перед ним, и не перед кем другим.
Арман-Жан дю Плессии де Ришелье
В начале 1618 года Грандье обретает нового заклятого врага — в городе состоялась религиозная конвекция, на которую собрались духовные лица со всей округи. Святой отец оскорбил куссейского приора, настояв на том, что будет шествовать впереди этого прелата (кстати, с формальной точки зрения Урбен был прав). Прояви Грандье во время конвекции чуть больше учтивости, его последующая жизнь могла бы пойти другим путем, поскольку куссейский приор носил имя Арман-Жан дю Плессии де Ришелье.
Сам того не осознавая, святой отец обидел человека, которому через несколько лет суждено стать самым могущественным человеком во всей Франции.
Итак, Грандье вошел во вкус и получал от жизни самое лучшее. Проповеди читались с необычайным рвением, верные друзья принимали отца в своих домах, где зачастую проводились ученые дискуссии. Прихожанки из числа крестьянок и вдов ублажали любвеобильного Урбена — жизнь удалась! Но Грандье хотелось большего.
В его приходе появилась юная и невинная Филиппа Тренкан, чьим отцом был Луи Тренкан, прокурор города и лучший друг Урбена, самый надежный из союзников в борьбе с неугодными монахами других конфессий и прочими недоброжелателями. Луи Тренкан настолько любил и доверял Грандье, что сам заставил своих дочерей отказаться от старого духовника и примкнуть к пастве Урбена.
Юная девушка влюбилась в молодого святого отца, их встречи продолжались несколько месяцев, пока на одной из исповедей девушка призналась Грандье в любви. Урбен не мог отказать девице во взаимности, и в скором времени Филиппа забеременела.
Узнав об этом, Грандье немедленно превратился из томного любовника в строгого пастыря, напомнив грешнице, что всякий должен нести крест с христианским смирением.
Урбен оказался в неловком положении — внебрачная беременность могла поставить крест на репутации столь достопочтимого человека.
Начало конца
Спустя некоторое время глава семейства Тренкан узнал, каким недугом заболела его дочь, и мгновенно превратился в самого опасного из врагов Грандье, а Филиппе подошел срок рожать. Несмотря на закрытые ставни, соседи не могли не слышать криков роженицы, и через некоторое время об этом замечательном событии знал весь город.
Подруга Филиппы, Марта Ле Пеллетье, публично объявила себя матерью ребенка, а дом Тренканов якобы просто предоставил ей кров и защиту. Но народ этому не поверил. Когда новорожденной девочке исполнилась неделя, Марта отдала ее на попечительство крестьянке из пригорода Лудена.
Перед Луи Тренканом остро встал вопрос — как избавится от хулы? Недоброжелатели открыто смеялись над прокурором и над его дочерью, которая родила бастарда, друзья семьи тактично старались не поднимать эту тему. Тогда Луи придумал план: по его указанию Марту арестовали посреди улицы. В магистратуре города девушка дала письменную клятву, что именно она приходится ребенку матерью. Ложь получила статус юридической истины, а для широких масс юридическая истина становилась самой настоящей из всех.
В то же время в аптеке Адама на рю де Маршан среди мумий, зародышей кита и всевозможных трав стали собираться заговорщики, единственной целью которых было погубить Урбена Грандье. Среди заговорщиков присутствовали: прокурор, его племянник Миньон, лейтенант полиции, а так же сам господин Адам (который был отличным информатором, так как обслуживал всю «верхушку» Лудена).
В это время в жизни самого Урбена происходят крупные перемены: он влюбиился в мадам Мадлен де Бру, обедневшую дворянку, полную противоположность Урбена в поле морально-этических норм. Несмотря на то, что Грандье давал обет безбрачия, он убедил Мадлен в своей праведности и самостоятельно провел церемонию «бракосочетания» (являясь одновременно и священником и женихом).
Тем временем враги кюре набирали в свои ряды новых людей, которых Урбен так или иначе оскорбил на своем жизненном пути. Вскоре от Грандье начали отворачиваться верные друзья, во многих домах он стал персоной нон-грата. Во время словесной перепалки в церкви Святого Креста с одним из заговорщиков и кюре Урбен даже получил тростью по голове. Грандье поклялся отомстить обидчику и уехал из Лудена в Париж жаловаться королю.
Людовик XIII
Заговорщики, не теряя время и зная, что кюре обвиняется в совращении юных дам, сочиняют документ, а господин Адам вербует двух субъектов, которые за небольшие деньги его подписывают. На следующее утро заговорщики отправляются к юридическому советнику епископа в город Пуатье, где уже вовсю бродили слухи о луденском кюре и его любовных приключениях — приходской священник слишком зарвался, пора ответить по заслугам. Был выпущен указ относительно ареста Грандье и доставки его в епископскую тюрьму города Пуатье.
В Париже Грандье представляет свою жалобу Людовику XIII, который приказывает восстановить справедливость. Однако позже становится известно, что у Урбена проблемы с церковью, судьи узнают об этом и откладывают дело на неопределенный срок.
В Лудене за расследование дела о неблагонадежности кюре берется его старый друг, прокурор города. И вот тут обвинения посыпались одно за другим — святого отца обвиняют во всех грехах, вплоть до совокуплений с дамами на полу храма. Грандье, чувствуя, что дело пахнет жаренным, самостоятельно отправляется на суд и попадает в тюрьму. Произошло это 15 ноября 1629 года.
В начале декабря начался суд над Урбеном, где выступали свидетели обвинения. Судьи, несмотря на некую предубежденность в отношении Грандье, отнеслись к показаниям с недоверием. Вынести обвинительный приговор даже по тем временам было просто невозможно, так как показания были похожи на детский лепет. Однако для господина де ла Рошпозе (местный церковный князь), необоснованность показаний показалась полнейшим пустяком, поскольку Грандье проводил неугодные финансовые операции в приходе, а деньгами не делился, о чем знал господин Рошпонзе.
В итоге приговор был вынесен — Грандье приговорили сидеть на хлебе и воде каждую пятницу в течение трех месяцев, и на пять лет ему запретили проводить богослужения в городе Луден. Для Урбена это стало карьерным крахом, однако кюре остался на свободе.
Заговорщиков такая несправедливость, конечно же, не устраивала. Кюре мог вновь утвердиться в городе, но церковный суд не мог приговорить ни к повешению, ни к отсечению конечностей, ни к клеймению, ни к сжиганию на костре — это входило в юрисдикцию обычного суда. Ожесточенные и недовольные мягким приговором заговорщики отправляют апелляцию, а процесс назначают на следующий август.
Дело однако не получило должного развития: для расследования был нанят беспристрастный следователь из Пуатье, свидетели внезапно начали отказываться от своих показаний, а вот в сторону заговорщиков начали посматривать с подозрением.
Против Урбена никаких доказательств не осталось, а вот против обвинителей их накопилось предостаточно. Бывший друг Грандье, прокурор Лудена, оказался перед дилеммой: придав общественной огласке историю со своей дочерью, он раздавил бы противника как вошь, но обесчестил бы свою дочь и род.
Массовая истерия: как демоны проникли в женский монастырь
Франсиско Гойя. Шабаш ведьм
В женском монастыре урсулинок (урсулинки — католическая женская монашеская конгрегация), основанном в Лудене в 1626 году, было всего семнадцать монахинь. В основном это были юные дамы дворянского происхождения, принявшие монашеский обет из-за того, что у их семей не хватало денег на приданное.
В 1627 году настоятельницей монастыря становится мать Иоанна. Невысокого роста, из-за костного туберкулеза одно плечо заметно поднималось над другим — не самая красивая женщина при этом обладала острым умом и крайне скверным характером. Один из монахов писал о ней: «Я заметил, что мать-настоятельница обладала некой особенной веселостью нрава, постоянно побуждавшей ее к смеху и шуткам, и живший в ней демон Валаам прилагал все усилия к тому, чтобы поддерживать в ней сие злое расположение духа».
В глазах монахинь урсулинского монастыря Грандье представал фигурой легендарной. Весь город знал, что случилось с городским священником, а вскоре эти слухи дошли и до женского монастыря. Безгранично похотливый, он был крайне интересным и привлекательным для почтенных дам. «Мать-настоятельница была не в себе и разговаривала все время только о Грандье, к которому были устремлены все ее помыслы», — это фрагмент из свидетельских показаний, дошедших до наших дней. Иоанна даже отправила Грандье письмо, где просила стать наставником монастыря урсулинок, однако тот ответил отказом.
Событие, которое погубило Урбена Грандье, началось с озорства. Молодые урсулинки решили подшутить над старшими сестрами. Поскольку дом, в котором располагалась обитель, с давних времен имел репутацию «дурного места», сама атмосфера монастыря отлично подходила для розыгрыша. Кто-то по ночам в белом одеянии бродил по помещениям монастыря, кому-то по лицу провели ледяными пальцами, с кого-то сдернули простыню, а иногда по зданию вообще разносился звон цепей. Шутка произвела нужный эффект — монастырь был охвачен паникой. Новый каноник монастыря Миньон (еще один из «заговорщиков» против Грандье), был осведомлен о шутке, поскольку участницы во всем признавались ему на исповеди.
План у каноника составился сам собой. Миньон объяснил обитателям монастыря, что все происходящее в стенах монастыря не глупая шутка, а проделки самого Сатаны. На загородной усадьбе господина Тренкана Миньон рассказал заговорщикам, какую пользу можно извлечь из этого события, чтобы уничтожить Урбена.
По приказу Миньона в монастырь были направлены специалисты по изгнанию злых духов. По городу расползлись слухи, что в монастыре обитают демоны, науськанные на монашек самим Грандье. В город стекались все новые и новые мастера по изгнанию демонов. Это были первоклассные знатоки своего дела — они великолепно придумывали демона, а потом успешно его изгоняли.
Ворота монастыря открылись для всех желающих. Уже с третьей попытки экзорцисту отцу Барре удалось ввести мать-настоятельницу в конвульсивное состояние. «Лишившись разума и приличия», сестра Иоанна каталась по полу и вопила различные словечки, от которых и сапожник бы залился краской. Толпа ревела, ведь, в конце концов, не каждый день можно увидеть такое потрясающее представление с профессиональными актерами.
8 октября 1636 Барре одержал победу над одним из семи бесов, поселившихся в настоятельнице. Представление длилось 2 часа, бес Асмодей и не думал уходить из ее тела, при этом матерился, хохотал и сыпал шуточками, но демона смогла изгнать клизма (в то время это приспособление называлось клистир), и после кварты святой воды Асмодей вынужден был признать поражение.
Во время одного из «изгнаний» очередной демон внутри Иоанны вышел на связь с отцом Миньоном и поведал, что проклятье наслал некто Урбен из церкви Святого Петра.
Таким образом, Грандье обвинили в колдовстве, из-за которого урсулинки страдали от нашествия бесов. В случае, если следствие подтвердило бы связь Урбена с Сатаной, святого отца ожидало сожжение на костре.
Кошмарный фарс в монастыре продолжался, над монахинями откровенно издевались, некоторые из них даже пытались покинуть этот сумасшедший дом. Чтобы усугубить положение кюре, его, на всякий случай, обвинили не только в оперативном ведьмовстве, но еще и в ритуальном (походы на шабаш). Чуть погодя был обнаружен возмутительный и оскорбительный памфлет «Луденская обувщица» (пасквиль на кардинала Ришелье), который якобы был написан рукой самого Грандье, из-за чего дело Урбена попало в поле интересов кардинала Ришелье. Святого отца арестовали.
Сожжение колдуна
Епископ Пуатевенский издает указ, призывая всех желающих доносить на Урбена. Все свидетели, отказавшиеся от своих показаний в 1630 году, вновь начали говорить. В доме Урбена провели обыск, колдовских книг обнаружено не было, однако нашлась копия «Луденской обувщицы».
Следствие вел Лобардемон (комиссар, один из верных слуг кардинала Ришелье). Целую неделю Лобардемон пытался выудить у Грандье признание, но ничего не добился и отправился в Париж к кардиналу. Ришелье обратился к королю Людовику XIII с просьбой подписать указ, который наделил бы комиссара неограниченными полномочиями.
Король подписывает указ, Лобардемон получает желаемые полномочия, а вернувшись в Луден, заявляет, что в городе нет подходящей тюрьмы для содержания столь опасного колдуна. В качестве темницы выбирают чердак в доме, принадлежавшем канонику Миньону. В помещении закладываются камнями окна, дымоход закрывают стальной решеткой (через дымоходы в человеческие жилища попадают демоны и бесы). Кровати в помещении не было, Грандье спал на полу.
Договор между Дьяволом и Урбеном Грандье, представленный как доказательство на его суде в Лудене
В это же время продолжался допрос урсулинок. Как утверждали адепты инквизиции, некоторые из ведьм могут иметь дополнительные соски, а другие — нечувствительные участки кожи, к которым касается Сатана. 26 апреля 1634 года Иоанна рассказала слугам Лобардемона, где у Урбена находятся такие места: одно на плече, на том самом месте, где палач ставит клеймо преступнику, два на ягодицах, у самого основания, и еще по одному на каждом из яичек.
В присутствии аптекарей и нескольких врачей подсудимого раздели догола, под стенами дома собралась толпа. Кюре кричал так, что его было слышно даже через заложенные кирпичами окна. Из официального протокола известно, что обнаружить удалось лишь два из пяти дьявольских мест, однако и этого было достаточно.
18 августа Грандье полностью обрили (сбрили даже брови), и увезли на суд. На суде сначала шла юридическая преамбула, затем следовало описание покаянной церемонии, которую должен совершить подсудимый. Далее объявлялся вердикт — смерть на костре. В самом конце объявлялось о «ординарной и экстраординарной» пытке.
Когда слово дали Урбену, вел он себя на удивление стоически, умолял публику не вестись на этот фарс, не рыдал и не изрыгал проклятий. После того, как толпу вывели из суда, Урбена стали пытать. Разница между «ординарной» и «экстраординарной» пытками заключалась в количестве клиньев вбиваемых в доску для того, чтобы сломать обвиняемому ноги. «Экстраординарная» приводила к смерти заключенного, Урбену же сломали ноги по-простому, «ординарно».
После пытки к Грандье явился Лобардемон с предложением поставить подпись под документом о чистосердечном признании Грандье в союзе с Сатаной и тому подобном. Несмотря на пытки, Урбен Грандье отказывался признать вину.
Священника одели в рубаху пропитанную серой, на шею натянули веревку и вывели во двор, где калеку ждала повозка. Доехав до места казни, где все зрительские места уже были заняты, осужденного сняли с повозки и привязали к столбу. Капитан стражи Ла Грандж дал священнику два обещания: у Урбена есть право на последние слова перед толпой, и что прежде, чем разгорится костер, Грандье удавят. В итоге ни того, ни другого Урбену не дали — пламя разгорелось, веревка запуталась, а монахи в это время брызгали в костер святой водой, чтобы изгнать самых настырных бесов. Когда костер выгорел, палач бросил на все четыре стороны по лопате пепла. После чего толпа начала рыться в прахе в поисках останков (считалось, что останки колдунов приносят удачу, поэтому использовались в лечебных целях).
Таков конец истории Урбена Грандье. Справедливо ли обошлись со святым отцом? Имелись хоть какие-то существенные доказательства в виновности Урбена, или же причина смерти Грандье кроется в человеческой зависти, мелочности и злопамятстве? Скорее всего, если бы святой отец не перешел дорогу кардиналу Ришелье, он бы все так же счастливо прозябал в своей церквушке Святого Петра, однако жестокая судьба решила иначе и привела неугомонного кюре на костер.