В середине XX века не было более сексуально продвинутого места на Земле, чем Скандинавия — да и сейчас они остаются новаторами по этой части. Правда, речь не о всей Скандинавии. В то время как Финляндия стояла особняком от общего движа, а Норвегия до последнего оставалась предельно набожной страной, в Швеции и Дании творились дела, которые во второй половине XX века повлияли на сексуальное образование по всему миру, а заодно отношение к сексу в целом. В том числе и на экране. Какие-то из этих опытов прочно вошли в мировую культуру и уже давно не рассматриваются как что-то порочное; иные до сих пор считаются слишком смелыми в большинстве стран мира.
Но начнем с самого начала: у истоков сексульной революции в культуре в первую очередь стоят шведы. В середине XX века парой безобидных по нынешним меркам фильмов они не только с ноги зашли в большое кино, но и попутно пояснили темным европейцам и американцам за сексуальную жизнь и равенство полов.
Обнаженка на большом экране: как все начиналось
Обнаженная натура в кинематографе фигурировала почти с того самого момента, как человек вообще научился снимать на пленку. Да что там натура: как мы однажды рассказывали, в 1895 году братья Люмьер показали «Прибытие поезда», а уже год спустя появился первый так называемый «холостяцкий фильм», по современным меркам попадавший в категорию софтпорно. Но все это было кустарное производство.
В более позднем, мейнстримовом немом кино обнаженная натура появлялась умеренно и лишь по художественно оправданным причинам — да так, что мало что можно было разобрать. Канадка Нелл Шипман считается одной из первых женщин, которая снялась голой в художественном фильме. В своей ленте 1919 года она купается в фонтане. Забавно, что упомянутые здесь и далее «запрещенные» сцены сейчас можно посмотреть на Youtube:
В Европе первая обнаженная сцена появилась в греческом фильме «Дафнис и Хлоя» грека Орестиса Ласкоса 1931 года — и там тоже героиня купалась в водопаде. Видно было чуть больше.
В 30-е годы кинематографисты перешли от обнаженной натуры к делу — насколько могли себе это позволить. В 1933 году вышел чешский фильм «Экстаз», примечательный как минимум двумя сценами. В одной актриса Хейди Ламар, как вы уже догадались, купается обнаженной. А в другой — как будто бы занимается сексом с мужчиной. Эти кадры вошли в историю как первое изображение сексуального контакта и женского оргазма, хотя главным индикатором того и другого является лишь лицо Ламар.
У всех этих фильмов были проблемы, связанные с обозначенными сценами. Против Нелл Шипман обернулись разнообразные канадские гражданские активисты, требующие запретить картину. Некоторые продюсеры из Голливуда грозились бойкотом бесстыжего канадского кинематографа. Шипман в ответ на это опубликовала в киножурнале рекламу-ответку, давая понять, что обнаженка — не какая-то там похабщина.
«Экстаз» наделал шуму еще больше. Фильм осудили католики во главе с Папой Пием XI. В гитлеровской Германии он вышел только через два года и в обрезанной версии, в остальной Европе и США прокат тоже шел с купюрами. Сама Ламар была этому скорее рада. Оказалось, что по ходу съемок режиссер Густав Махаты пообещал ей, что обойдется без крупных планов; финальную версию актриса увидела уже на премьере и осталась недовольна — режиссер ее обманул. Когда в том же 33-м году Ламар вышла замуж за австрийского оружейника Фрица Мандла, тот попытался выкупить все копии фильма, чтобы пресечь позорящий честь супругов прокат хотя бы в Вене. В итоге ему не удалось этого сделать, а Ламар спустя несколько лет ушла от него, а затем оказалась в Голливудe — и не в последнюю очередь благодаря «Экстазу».
Ранний Голливуд и Национальный легион приличия
Нельзя сказать, что в Голливуде «Экстаз» приняли лучше, чем в Европе: если вы знакомы с ранней историей Голливуда, то знаете, что долгое время он пребывал не в самых удобных для себя условиях.
«Экстаз» появился прямо в разгар голливудской перестройки и принятия так называемого Кодекса Американской ассоциации кинокомпании, более известного как Кодекс Хейса. Он был утвержден в 1930 году, а к 1934 году стал этическим стандартом Голливуда. Правила кодекса накладывали запреты по 11 пунктам, плюс еще 25 пунктов настоятельных рекомендаций. Выделим лишь те, что имеют отношения к нашей теме. Запрещалось:
— Изображение любой соблазнительной наготы, как обнажённых актёров/актрис,так и их силуэтов или теней. Не допускается, чтобы персонажи говорили о сексе в соблазнительной коннотации — только в порицательной.
— Изображение чего-либо, что может навести на мысли о сексуальных извращениях.
— Изображение любых проявлений сексуальной гигиены и упоминания о венерических заболеваниях.
Не рекомендовались:
— Сцены, содержащие изображение первой брачной ночи.
— Мужчину и женщину, лежащих в одной постели.
— Сцены преднамеренного обольщения женщин.
— Что-либо, раскрывающее устройство института брака.
— Продолжительные или сексуально-привлекательные поцелуи, особенно когда один из персонажей в фильме является антагонистом или просто «трудным» персонажем.
История кодекса неразрывно связана с религией: все вышеописанные правила изначально лоббировались именно со стороны церкви. Основу кодекса в 1929 году подготовили католик-мирянин Мартин Квигли и священник-иезуит Даниел А. Лорд. И хотя Американская ассоциация кинокомпаний поручилась сама следить за выполнением кодекса — саморегуляция лучше регуляции! — процесс курировал Национальный легион приличия, он же Католический легион приличия. Эта организация занималась поиском и искоренением из кинематографа всего неугодного католической церкви. Разумеется, саморегуляция подразумевала постоянный поиск способов регулировать себя поменьше. Работавший тогда в Голливуде режиссер Эдвард Дмитрук рассказывал, что кодекс в целом оказывал хороший эффект, потому что заставлял режиссеров и продюсеров думать. «Если мы хотели обойти что-то запрещенное, мы должны были сделать это исподтишка. Мы должны были быть умными. И в итоге получалось даже лучше, чем если бы мы шли прямым путем». Яркий пример — вестерн 1943 года с Джейн Рассел. Роскошной Джейн Рассел, красоту которой утаить не так-то просто… Посмотрите на эту афишу и кадры ниже — не так и целомудренно, да? Но все по правилам.
Под кодексом Хейса Голливуд жил с начала тридцатых, снимая добротное, но стерильное кино, и до конца 60-х — когда от полных запретов кинематографисты перешли к разработке возрастных рейтингов.
Но еще раньше базовые ценности, которые закладывались в американского зрителя через кодекс Хейса, начали подрывать бесстыжие европейцы. Основная угроза исходила из прохладной Скандинавии.
Как шведы пересмотрели свои взгляды на секс
Не нужно быть специалистом по сексологии, чтобы знать — в XX веке Швеция в плане секса опережала другие страны на полкорпуса. Сейчас уже реже, но еще в нулевые можно было услышать понятие «шведская семья» — вроде как определение семьи из трех и более человек, то есть однозначной инновации в институте брака. На самом деле, выражение это изобрели чуть ли не в СССР, и в Швеции, разумеется, предпочитают жить по классике, чем втроем или четвером. Но откуда оно взялось? По одной из версий — это локализованное у нас западное понятие «шведского греха», схожего клише, которое закрепилось вне самой Швеции и символизировало невероятную сексуальную свободу, там царившую. И чем дальше была эта страна, тем невероятнее казалась свобода шведов.
Между тем, сейчас человек в районе двадцати, не успевший нахвататься этих древних клише, вообще может не понять, о чем речь. В его представлении Швеция это скорее страна, где люди высоко ценят личное пространство и вот так ждут автобусы.
И все же выражения про шведскую семью и шведский грех появились не просто так.
В конце 60-х сексолог Биргитта Линнер определяла шведское отношение к сексу тремя принципами.
- Секс — это реальная часть жизни людей
- Женщины сексуально равны с мужчинами, равно как политически и юридически
- Сексуальные установки должны соответствовать поведению, что устраняет элемент лицемерия, которое во многих обществах делает поведение широко расходящимся с исповедуемыми стандартами сексуальной морали.
И чтобы было понятнее:
«Основная характеристика нашей сексуальной революции — вседозволенность; то есть, мы принимаем секс как факт и считаем, что мужчины и женщины на равных должны быть свободны в выражении своей естественной сексуальности без морального осуждения и социальной стигмы, если другим не причиняется вред. Это признание сексуальности отражено в национальной политике и включено в наши законы».
Еще в начале XX века огромное влияние на сексуальную жизнь шведов имела церковь. Главным образом она осуждала добрачный секс. Вместе с этим по настоянию цервки замалчивалась масса важных вещей касательно сексуального образования. Но в тридцатые в шведском обществе воцарился научный подход ко многим аспектам жизни, и про секс вспомнили в первых рядах. С подачи специальной комиссии при правительстве с 1936 года в школах ввели уроки сексуального образования; стала широко распространяться информация о контрацепции и абортах — ранее почти запретные знания. В то же самое власти дали понять, что секс является важным элементом для психологического здоровья человека и способствует гармоничной жизни, и не может быть ограничен требованиями вроде обязательного брака.
А что же церковь? Влияние лютеран на положение дел в обществе к тому моменту было уже не столь сильным. С их мнением считались, но не более того. Показательно, как Линнер в своей статье рассказывает о разных аспектах сексуальной революции в Швеции, учтиво завершая каждую главку упоминанием духовенства: мол, церковь все еще против и все еще считает, что добрачный секс — грех. Но вопреки ее предостережениям, сексуальные реформы не привели к моральному разложению и массовым оргиям на улицах — и явно оздоровили шведское общество. Уравнение девушек и юношей в сексуальном плане принесло только позитивные результаты. Поясню на примере.
Даже сейчас не всем очевидно, что и мужчины, и женщины в равной степени могут выступать инициатором сексуального контакта. Нередко это все еще считается прерогативой мужчин — а раньше вовсе было стандартом. Мужик решает, когда и кого ему трахать (в том числе и до брака, на что церковь может и не обратить внимание — это проблема), а потом решает, кто и когда будет трахать его дочь. Дочь же, грубо говоря, в районе своего возраста согласия оказывается в совершенно дебильной ситуации, когда ее бойфренд угрожает ее бросить, если она ему не даст, а батя еще не решил, можно ли давать и кому давать, если да. Уравнивание женщин с мужчинами в сексуальном аспекте сводило подобные ситуации к минимуму.
Развитие сексуальных свобод в Швеции отразилось и в культуре. Речь шла уже не только о голых сиськах на страницах журналов или киноэкране — к 50-м годам XX века, как я уже рассказал выше, это все еще была редкость, но вещь далеко не уникальная. В своем кино шведы кроме прочего рассказывали о своей сексуальной жизни после революции — и для большинства оказались сущими инопланетянами.
Примечательно, что в том же альманахе, где вышла работа Линнер, можно найти статью про секс в СССР за авторством педагога Эдуарда Костяшкина. Поначалу подходы к сексу выглядят схожими — ведь Советы, например, вообще ультимативно игнорировали любые религиозные убеждения. Но вместе с этим заявляли, что секс просто так — это несерьезно и отклонение от нормы. Ведь советская власть устранила на пути молодого человека все преграды, чтобы жениться или выйти замуж (ну, тут понятно, уже не все так гладко), вроде национальных или классовых различий! Правда, для качественного брака неплохо бы достичь возраста, когда ты можешь себя обеспечивать — лет 19. А до этого времени сексуальную энергию можно применять в других областях — например, спорте.
Случай на озере
К середине XX века шведское кино только выходило на международную арену. С 30-х годов в стране основным кинопродуктом были комедии, которым развлекали простой люд — за что они получили название «пилснерфильмы» (наиболее толковое объяснение термина, что мне удалось найти — потому что где народ, там и пивко). Ингмар Бергман уже снимал в сороковые, но за пределами Швеции был известен лишь упоротым киноманам.
Настоящий сексуальный захват мировых экранов начался в 51-м году, когда вышел фильм Арне Матссона «Она танцевала лишь одно лето». Фильм представлял собой типичную шведскую картину той эпохи. Под давлением прогресса шведы не хотели отрываться от природы, и спасались в кино, снимая кино не про мегаполисы и заводы, а про бескрайние поля и луга, залитые солнцем. А еще — про озера. Это важный объект для нашей темы: как мы могли видеть ранее, именно у водоемов в раннем кинематографе происходили самые аморальные сцены.
В фильме рассказывается история студента по имени Йоран, который приезжает на каникулы в деревню к своему дяде и встречает там местную девушку по имени Керстин. Они влюбляются друг в друга, что сильно напрягает набожных родителей Керстин — и еще настоятеля местной церкви. Близкие Йорана в городе тоже не очень довольны и считают, что он втюхался в какую-то простушку. Несмотря на все это, во второй половине фильма Йоран недвусмысленно обжимается с Керстин, трогая ее грудь через одежду; их застает мать девушки и дико негодует. Позже молодые люди отправляются на озеро, где происходит знаковая для кинематографа сцена, судя по которой Йоран вступает в добрачную половую связь с Керстин. Хотя давление на молодых людей и обвинения в аморальном поведении продолжаются, они остаются вместе. Спустя небольшое время влюбленные попадают в аварию на мотоцикле. Керстин погибает. На похоронах настоятель читает гневную проповедь, намекая на греховную жизнь героини. После этого с последним словом выступает дядя Харри и прямо перед носом настоятеля, как бы обращаясь к публике, заявляет, что никто не смеет обвинять людей в том, что они любили или были любимы.
Для всего «цивилизованного» общества, кроме шведского, будь то Европа или США, все это выглядело весьма чудовищно: 17-летняя девица вступает в половой контакт с 19-летним парнем против воли родителей, а настоятель церкви представляется как явный злодей, докучающий невинной молодежи.
Фильм Матссона стал одним из первых триумфов шведского кино. В 52-м он получил гран-при Берлинского кинофестиваля и номинировался на аналогичный приз в Каннах. И разумеется, отправился в международный прокат. Фильм запретили в нескольких странах Европы; где-то вырезали сцены с купанием в озере, но основной месседж фильма при этом вырезать было невозможно. Но так мир постепенно узнавал о сексуальной революции, которая происходила в Швеции. Джек Стивенсон в своей книге Scandinavian Blue пишет, что там, где фильм все же видели — в Италии, Испании, Бразилии, за Швецией закреплялась слава страны неограниченных сексуальных возможностей. В 1954-м про эти возможности узнали в США.
Два счастливых лета
В Америке фильм Маттсона шел в прокате под названием One Summer Of Happiness («Одно счастливое лето»). Правда, шел не везде. В ряде штатов, например в Алабаме и Массачусетсе, он был запрещен по описанным ранее причинам. В Голливуде все еще был силен кодекс Хейса, и многое в фильме шло вразрез с ним — то есть, с чувствами верующих.
Стивенсон пишет, что если в Америке персонажа Керстин можно было бы толковать как классическую падшую женщину, которая своим поведением прогневила Господа и заслужила свою кару, то в Швеции она оставалась воплощением невинности. Мало того что изображение женской груди не считалось там аморальным, так еще и поведение героини полностью оправдывалось — и об этом прямым текстом говорилось в конце фильма.
При первом рассказе о кодексе Хейса мы касались лишь запретов сексуального характера. Но был и еще один — высмеивание духовенства. Согласно ему, священник на экране не мог быть злодеем или комическим персонажем. Так что фильм Маттсона проходил и по этой статье.
Но даже в ограниченном прокате слухи о «шведском грехе» понемногу расползались по США. К тому же, одним летом счастье не ограничилось.
В 1953 году году шведский «озерный» тренд поддержал сам Ингмар Бергман с фильмом «Лето с Моникой». Это не самая сильная работа режиссера, которую слишком часто сравнивают с фильмом Маттсона (птиц совершенно разного полета в мире кино). Но у них есть общие мотивы.
Герои фильма, юные Харри (Ларс Экборг) и Моника (Харриет Андерссон), сбегают на остров неподалеку от Стокгольма на украденной лодке отца Харри, и проводят там счастливые каникулы. По возвращении выясняется, что Моника беременна. Харри с радостью берет на себя отцовский долг, в то время как Моника не особо угорает по материнству, изменяет Харри и в конечном итоге они разводятся. Моника уходит из семьи, Харри остается отцом-одиночкой.
В Америке, да и прочих странах Европы кроме Швеции все это представляло собой довольно дикий сюжет. Где это видано, чтобы мать бросала семью? В общем-то, в этом плане фильм Бергмана до сих пор довольно оригинален для многих широт — например нашей, где основной крепкой семьи испокон веков были мама и бабушка.
Разумеется, вся эта дикая аморальщина сопровождалась бесстыдным видеорядом.
Смелость выбранной темы и обнаженная натура придавали «Лету с Моникой» невероятную ценность у едва искушенной аудитории, которой несколько секунд обнаженной натуры могли подарить впечатлений на месяцы вперед.
Режиссеру Вуди Аллену на момент американской премьеры «Моники» было двадцать. Режиссером он еще не был, и вообще на первом для себя фильме Бергмана оказался не потому, что был ценителем кинематографа.
«Это был первый Бергман, которого я видел, потому что соседи рассказывали, что там была сцена с обнаженкой. Это было неслыханно для любого американского фильма, какой-то новый уровень. Сейчас так забавно об этом думать. Я посмотрел его и это оказался очень, очень интересный фильм — даже за вычетом той безобидной сцены».
Но если One Summer of Happiness свалился на США неожиданно, то к «Монике» прокатчики подготовились как следует. Фильм вышел под названием «Моника: история плохой девочки», был слегка обрезан — но все важные для зрителя моменты оставили — и снабжен горячим теглайном «nineteen and naughty»: юная и шаловливая.
По этому примеру можно понять, как в Голливуде находили лазейки в кодексе Хейса, и что в середине 50-х он уже сдавал свои позиции — и слабело влияние церкви на голливудский кинематограф в целом.
Как шведские фильмы избегали полного запрета в США вопреки кодексу Хейса? Оказалось, что запрет зарубежных фильмов конкретной организацией — Управлением кодекса — невозможен, так как нарушает антимонопольное законодательство.
В непоколебимой и кристально чистой морали Голливуда наметились важные изменения. Стало очевидно, что даже минимальные порции «клубнички» являются серьезным подспорьем для успеха фильма — есть, о чем подумать.
С середины 50-х впервые за двадцать лет вернулись в струю так называемые фильмы для нудистов. В 54-м вышла первая цветная нудистская короткометражка «Райский сад».
Конечно, нудизм — это не совсем про сексуальность и все такое, но голодной до голых телес публике 50-х выбирать не приходилось. Чуть позже появилось направление nudie cutie — вроде обычные комедии, где, тем не менее, мелькала голая натура. Первым таким фильмом стал «Аморальный мистер Тис» (1959). Сюжет — уже чистая классика: герой фильма, озабоченный дантист, сначала активно пялится в глубокие декольте встречных женщин и следит за парочками, а потом под воздействием рентгеновских лучей обретает способность видеть людей без одежды.
Разумеется, «Мистер Тис» пристально изучался властями. В 1960 году суд в Филадельфии вынес вердикт, что несмотря на обилие женской обнаженной натуры, фильм не является порнографическим, хотя при этом остается безвкусным, вульгарным и бессмысленным.
«Мистер Тис» стал первым фильмом с таким количеством голой натуры, вышедшим в широкий прокат в США при действующем кодексе Хейса. Он собрал отличную кассу, и даже пресса была к нему благосклонна. Глыба кинокритики Роджер Эберт писал: «Сюжет в фильме не отличается тонкостью. По сути, это немая комедия с закадровым голосом. Но ее веселая ирония позволяет преодолеть любое смущение аудитории, которая, по сути, впервые увидела голую женщину на экране».
«Аморальный Мистер Тис»
Эротическая часть «Тиса» вполне актуальна и сейчас. Вообще говоря, это в самом деле простая и милая эротическая комедия с красивыми актрисами. А мистер Тис видится собирательным образом холостяка той эпохи, который не пропускает ни одной юбки — всеми способами пытается увидеть сокровенное и недоступное для мужского глаза. Легко представить, как похотливому дантисту сопереживали тысячи американцев.
Во второй половине 50-х шведы на своем примере показали, что кино вполне может быть территорией свободной любви. Американцы ухватили эту идею на лету. В 60-е Кодекс Хейса стремительно превращался из жесткого свода правил в набор рекомендаций, которым можно было не следовать досконально. Фильмы, которые шли по такому пути, снабжались соответствующими отметками: это были первые шаги к разделению медиа по возрастным ограничениям. В 68-м году эти ограничения окончательно заменят кодекс Хейса, и в Голливуде станет совсем свободно дышать. Бурным цветом расцветет жанр сексплуатации: глуповатого, но красивого кино с сексуальными героинями, без заносов в порнографию.
А что же шведы? Показав миру, что в голых сиськах и добрачном сексе нет ничего смертельного, они пошли еще дальше — но об этом в другой раз.