Хотя детали трагедии «Курска» наверняка знакомы многим, стоит познакомить с тем, как к ее завязке подошли создатели фильма. Россия, начало 21 века. Моряки и подводники живут в небольшом поселке Видяево неподалеку от Мурманска. Жалование платят нерегулярно и для того, чтобы, например, провести свадьбу одного из друзей-подводников, капитан атомной подлодки «Курск» Михаил Аверин (похожий на Путина актер Маттиас Шонартс), закладывает свои часы. Вскоре Аверин со своей командой выйдет в море для выполнения учебно-боевого задания недалеко от Кольского залива. Спустя два дня на «Курске» произойдет авария, в результате которой погибнет весь экипаж — 118 человек.
Пока подводники на затонувшей лодке ждут помощи, которой не будет, на берегу их жены продолжают сражаться за любую информацию о мужьях. По обрывкам данных, которые все-таки до них доходят, с «Курска» доносятся какие-то сигналы, но власти, разумеется, предпочитают молчать. Вместо конкретики на собраниях с местными жителями Видяево, они задвигают им абсолютно идиотские патетические речи про честь флота и увиливают от ответов на прямые вопросы. От помощи других стран российский флот тоже отказывается — то ли из-за гордости, то ли из-за боязни слива военных секретов. Так или иначе, в этой войне интересов проигравшими окажутся 118 подводников.
Над художественным фильмом про «Курск» работала мощная команда: продюсер Люк Бессон, датский режиссер Томаса Винтерберг, некогда стоявший у истоков датской «Догмы» с Ларсом Фон Триером, сценарист «Спасти рядового Райана» Роберта Родэт, оператор «Догвилля» и «Антихриста» Энтони Дод Мэнтл. Но несмотря на весь свой опыт и шикарные послужные списки, команда эта разродилась совершенно безжизненной картиной, в которой нет ни драмы, ни красиво показанной катастрофы, ни даже яркой клюквы, в которую сваливаются многие западные кинематографисты, снимая кино о СССР и России (клюква тут есть, но также очень вялая). В «Курск» невозможно влюбиться и от него невозможно прийти в ярость — это киношный пенопласт, двухчасовой фильм-катастрофа без единого нерва, никакое кино. Понятно, почему картина на довольно скользкую в нашей стране тему добралась до российского проката, которому чужды даже гей-сцены, в девственном виде — из нее не то что нечего, а просто незачем что-то вырезать.
Положение фильма усугубляет его соседство с другим произведением — «Чернобылем». В обоих случаях реконструкцией национальной трагедии занимаются европейцы, но если сериал HBO, несмотря на некоторые неточности и ляпы, производит как минимум мощнейшее визуальное впечатление, то «Курск» атмосферно и в деталях ничего особенного не представляет. Страшно обшарпанные многоэтажки (снимали картину в нескольких европейских странах), серые коридоры, увешанные российской государственной символикой, рубли, морская форма — все как будто настоящее и даже напоминает Видяево, каким мы видели его в легендарном репортаже Сергея Доренко. Но сквозь узнаваемые образы то и дело проскальзывают глупости — на свадьбе поют странные морские песни на английском, при этом крича по-русски «горько!», из телевизора в одной из сцен прорывается тушинский концерт Metallica, хотя он был почти на десять лет раньше «Курска», в квартирах на стенах вроде висят ковры, но они все равно просторнее и светлее, чем есть на самом деле, даже программа новостей называется странно — «Картина». И получается, что буквально везде есть какая-то фатальная неточность, мгновенно разрушающая общую атмосферу. Конечно, странно ругать «Курск» за работу художника-постановщика, но тут виноват опять же «Чернобыль», где как раз его заслуги перекрывали многое. На его фоне (повторюсь — при всех возможных ошибках) здесь все кажется неестественным, наивным, неряшливым.
Некогда один из самых спорных и самобытных режиссеров Европы Томас Винтерберг здесь словно воды в рот набрал. Видно, что ему не интересны ни история, ни герои, ни контекст. Он последовательно пересказывает более-менее всем знакомые события: сначала учения, далее — взрыв и затопление, следом — томительные часы и дни ожидания. Ни единого сомнительного или смелого шага на протяжении всех двух часов. Единственный конфликт в фильме — особенно для отечественных зрителей, которые знают финал — противостояние двух российских адмиралов, низведен до стычки хорошего военного с плохим.
Особенно хорошо безразличие режиссера иллюстрирует финал фильма. Винтерберга не волнуют причины трагедии, он не хочет играть в журналиста, пересказывая версии трагедии подводной лодки «Курск», которые можно найти хоть на «Википедии». Он не дает четкого ответа, кто виноват, и что надо было делать — кажется, что создателям картины просто нечего сказать или, как вариант — другого слова нет — в падлу разбираться в случившемся. Винтерберга, о чем он заявляет в последнем титре фильма, интересуют дети — 71 ребенок после затопления «Курска» остался без отца. В финале сыну Аверина возвращают те самые часы отца, заложенные им в ломбард в начале фильма. Там же, в начале, сын с отцом тренируются задерживать дыхание под водой; за эту круговую композицию и выводы про семейную преемственность хочется поставить Винтербергу «кол» — настолько этот конец выглядит очевидным и скучным.
Отдельный разговор — актерский состав. Колин Ферт играет командира британского отряда спасателей, который предлагает помощь России. На самом деле это усредненный образ Колина Ферта из не лучших его картин — английский интеллигент с мягкой речью и чистыми помыслами. У великого Макса фон Сюдова в роли плохого адмирала три выхода: два странных, один — чудовищный, угадайте во время просмотра, где какой. Внешняя схожесть заглавного артиста Маттиаса Шонартса с нашим президентом могла бы добавить бы в фильм дополнительное, демоническое измерение, но и на это Винтербергу наплевать.
Единственное светлое пятно — роль Леи Сейду, которая в сознании зрителя наверняка перекликается с историей Людмилы Игнатенко из «Чернобыля». И тут, и там — истории сильных русских женщин, которые так научились растворяться в родных, что живут только ради этого. Но это не слабость, а наоборот — их смелость и невероятная сила. Они всегда спокойны, когда семья дома, и наоборот — когда кого-то нет рядом. Сейду, не обладая славянской внешностью и внятным сценарием, здесь играет, как принято говорить, буквально на кончиках пальцев, собирая образ по крупицам. Её Таня в «Курске» — это сплав из растрепанной красоты и легкой усталости беременной женщины, узнаваемой каждым материнской тревоги и необъятной силы воли. Что бы ни случилось, таких женщин не сломать.
Но для большого фильма лишь одного более-менее живого персонажа все же недостаточно. Очень редко «Курск» вспыхивает и заставляет сердце стучаться чуть чаще, но кажется, что это не заслуга картины Винтерберга, а наши общие, национальные фантомные боли. Несмотря на то, что трагедия с атомной подводной лодкой случилась почти 19 лет назад, многое стоит перед глазами в мельчайших подробностях до сих пор. Мы помним слезы родных погибших, бесконечные репортажи с места крушения, знаменитое путинское «Она утонула». Для нас случай с «Курском», как и Чернобыль — это больше чем катастрофа, это определенный перелом в сознании. А для создателей «Курска» — просто еще один сюжет, который надо упаковать в продукт и продать (что нормально), но до которого ни одному из них по-настоящему дела нет.
«Курск» в прокате с 27 июня.
