12 сентября Apple представляет новый iPhone уже в восьмой раз, и пока публика обсуждает очередные изменения, мы вспоминаем о жертве культу потребления, которую принесла американская корпорация, чтобы у вас в руках лежал удобный и функциональный смартфон. Это небольшое устройство — лучший символ социально-полярного мира, в котором одни потребляют блага высоких технологий, пока другие ради этого умирают в темных и холодных шахтах. Журналист Брайан Мерчант, написавший книгу «Одно устройство», разломал новенький iPhone, чтобы понять из чего тот сделан, и проследил путь поставок всех материалов. След привел его в темные подземелья рудников, где каждый год гибнут люди.
Сперва Брайан отнес iPhone в лабораторию, где гаджет буквально перемололи в пыль, а получившуюся труху отправили на анализ, дабы определить состав. Смесь включала в себя 30 компонентов, среди которых были как скучные углерод или железо, так и весьма редкие металлы, вроде золота, тантала, вольфрама или олова.
Серебро и «гора, которая пожирает людей»
Поставщиков этих элементов в мире не так уж и много, а в прошлом году Apple сама опубликовала отчет о снабжении, в котором указала всех доступных ей посредников. Среди них были такие компании, как OMSA и EM Vinto, находящиеся в Боливии. От них торговая дорога тянется через пыльные холмы к бедному городу Потоси, грязными бараками поднимающемуся к вершине горы Серро Рико, где и ведется добыча.
Серро Рико носит разные названия: «кряж удовольствия», «гора изобилия», но самое примечательное имя высечено на табличке у ее подножия: «гора, которая пожирает людей». Так ее прозвали местные жители за то, что в ее недрах покоятся многочисленные трупы шахтеров, погибших во время обвалов. Просто представьте масштаб: с середины XVI ее шахты погубили больше 8 миллионов рабочих, отдавших свою жизнь за 60 тысяч тонн серебра, добытых из утробы земли.
Потоси глазами индейского художника
Первыми в жилу запустили руки конкистадоры, которые добывали серебро руками африканских и индейских рабов. Невольники работали не покладая рук, и к XVII столетию гору окружил промышленный город, который своими размерами превышал Лондон того времени. Добыча велась так резво и так стремительно, что вскоре Серро Рико стала главным источником серебра в мире, обогащая тем самым испанскую корону. Но невероятным богатствам сопутствовали невыносимые трудности: рабочие не доживали и до 40 лет, умирая если не от обвалов, то от силикоза — болезни, поражающей легкие шахтеров. Сокровища требовали длительной транспортировки и бдительной охраны, иначе все серебро могло достаться разбойникам или, хуже того, английским корсарам.
Сегодня, когда Серро Рико превратилась в муравейник, изрытый многочисленными ходами и лабиринтами, гора почти истощилась. В ней практически не осталось серебра, а геологи ЮНЕСКО предупреждают о возможном обвале вершины, из-за которого погибнут не только рабочие, но и их семьи, проживающие неподалеку. Однако местные жители об этом даже не подозревают. Мужчины ведут за собой в шахты детей, способных пробраться туда, куда взрослым не пролезть. Они рады тому, что над ними больше нет начальника, ни с кем больше не надо делиться. Все, что они найдут в темных тоннелях рудника, купят спекулянты, снабжающие оловом компании OMSA и EM Vinto. Впрочем, большая часть добытых средств все равно тратится метисами Потоси на спирт и листья коки.
Кобальт, нищета и нелегальный детский труд
В Серро Рико нет главного металла, кобальта, необходимого для производства литиевых батарей. Зато он в изобилии лежит под красной грязью саванн Конго, откуда идут поставки в Apple, LG, Amazon и другие компании.
Для жителей экваториальной Африки добыча этого металла — лучший способ заработка. При большой удаче за день они получают 2–3 доллара, что в сумме за месяц дает 80 долларов или четыре с половиной тысячи рублей. Свои деньги они получают из маленького окошка, проделанного в решетке, словно звери в зоопарке. Впрочем, выживают эти люди не как звери — животные такого бы просто не выдержали.
Каждое утро мужчины поднимаются с рассветом, закидывают грязную лопату себе на плечо и отправляются на поиски нового месторождения. Счастливчики работают у найденных жил, к которым уже вырыта глубокая узкая нора. Они выкопали ее сами, одной лишь ржавой лопатой, каждый день выкидывая из ямы комья глины и земли. Те же, кому повезло меньше, отправляются на поиски еще не занятого участка. Они называют друг друга «creuseurs», что переводится с французского как «копатели».
Колониальный период оставил неизгладимый след в сознании жителей Конго. Язык любви, служивший когда-то высокопарным стихам Гюго и Бодлера, здесь приобретает совершенно прозаические значения. Словосочетанием «la fleur du cobalt» копатели называют цветок с бледно-зелеными лепестками, который, по их мнению, растет только на месторождениях кобальта. У них нет ни карт, ни приборов, лишь неверные приметы и суеверия. «Ты идешь наудачу, веря, что однажды, найдешь хорошее местечко» — говорят местные жители.
Несколько лет назад поселок Касуло охватила лихорадка, когда кто-то нашел кобальт на своем участке. Алчные до наживы люди рыли туннели под собственными домами лишь бы добраться до редкого металла. Ничто не могло их остановить: ни страх, ни уважение к соседям, ни даже забота о безопасности семьи, потому что голод всегда сильнее. Они подкапывали железную дорогу, некогда проложенную французами, ждали темноты, чтобы ворваться на территорию частных рудников и урвать камень побольше, на который они проживут еще неделю. Вместе с родителями в ночи бежали и дети. Десятилетние мальчики и девочки несли в маленьких ручонках то, что через несколько дней станет жалкой парой долларов.
По данным ЮНИСЕФ, в 2012 году 40 тысяч детей работали на импровизированных рудниках. Местный глава администрации признает проблему, но ничего поделать не может:
«Да, у нас тут большие проблемы с детьми. Трудно держать их подальше от шахт, когда в округе нет ни одной школы. Когда-нибудь мы это исправим».
Тем временем голодные семьи собирают найденные залежи кобальта. Мужчины бросают их в мешки и везут на рынок, где местные торговцы, развалившись в пластиковых креслах, предлагают свою цену. Тем нет дела до того, сколько хлеба осталось у бедняков, им нужен товар. Когда камни куплены, барыги везут их крупной китайской компании Huayou Cobalt, которая перевозит металл в Китай, где и начинается производство аккумуляторов. Там люди в чистых голубых халатах превращают сырье в продукт, который позже положат в новенький корпус iPhone и представят всему миру с сияющей софитами сцены под бурные аплодисменты журналистов.
Apple — огромная корпорация, в которой работают тысячи сотрудников. Многие из них заняты тем, что отслеживают цепь поставок материалов, находя первоисточник сырья. Они знают, откуда берется кобальт или олово, они знают о рабском труде шестилетних детей и хилых лачугах, в которых живут шахтеры, но они также знают, что прекращение сотрудничества с китайскими посредниками отнимет у этих детей даже то, что они имеют сейчас: еду и крышу над головой. И как, в таком случае, поступить лучше: очистить собственную совесть или признать несовершенство мира и то, что ты не в силах его исправить?