Второй сезон сериала «Настоящий детектив» едва начался, а фанатов, хулителей и просто неравнодушных уже с головой накрыл шитсторм: шоу называют и «главным провалом года», и «лучшим, что случалось с телевидением за всю его историю», и «голым королем», и «новым языком кинематографа» – короче говоря, налицо все признаки оформившегося культа. При этом художественные особенности «Детектива» никто особо и не оценивает: по первым двум сериям сложно делать какие-то окончательные выводы, а с очевидным спорить никто не собирается – поставлено, снято и сыграно тут так, что большое кино теперь кажется не таким уж большим и не таким уж кино.
Кто-то заметил, что создатели сериала нашли оригинальный способ снять идеальный фильм:
Берут хорошего актера, который правда хороший, но всех бесит, потому что сахарный как леденец, пьют с ним неделю, и когда его розовые наливные щечки теряют презентабельность и сереют от табачного дыма, волосы утрачивают восьмисотдолларовый лоск, а глаза вместо тонизирующего эффекта огуречных масочек начинают выглядеть как у Стива Бушеми — дело сделано. И когда хороший актер начинает хорошо играть, а не просто торговать лицом в 32 зуба, внезапно все замечают, что он и правда хороший актер.
Так случилось с Макконнахи в первом сезоне, так вышло с Фарреллом и Воном во втором. Один играет полицейского, другой бандита, на обоих смотреть – одно удовольствие (учитывая, что они регулярно меняются ролями и общественными функциями), оба много пьют и страдают, оба ищут загадочного убийцу, который любит стрелять в пах и выжигать глаза жертв кислотой. Одного бросила жена и боится сын (судя по всему, не родной), второго в детстве запер и оставил на несколько дней в подвале отец-алкоголик («иногда я думаю, что ничего этого нет – а на самом деле я просто сдох в том подвале»). Что тот, что другой выглядят как люди, которых от безумия отделяет пара затяжек в темном баре, где некрасивая девица поет красивую песню. Что тому, что другому отчаянно не хочется никого искать.
Компанию им составляет дочь лидера религиозной секты (работает в полиции, любит нетрадиционный секс, на всякий случай носит с собой несколько ножей) и бывший наемник (работает в полиции, с отвращением относится к любому сексу, состоит в неловких отношениях с матерью). Они тоже красиво страдают, совершают странные поступки и изо всех сил пытаются не сойти с ума. Пожалуй, именно последнее качество объединяет всех главных персонажей второго сезона «Настоящего детектива» – причем не факт, что у них получится: Фаррелл, например, в первой же серии обещает одному подростку забить его отца до смерти обезглавленным трупом мамаши, а бывший наемник с таким лицом терпит блоу-джоб от подружки, что его становится действительно жалко.
Во многом магия «Настоящего детектива» (да, отменно снятого, и да, с лучшей актерской игрой на современном телевидении) кроется в диалогах и монологах главных героев. Это, наверное, главное, что роднит оба сезона шоу: слова, которые должны казаться вычурными и напыщенными, но почему-то не кажутся, а, напротив, пробирают до мурашек. Если в первом сезоне роль авторского громоотвода играл Макконнахи, то во втором слово в любой момент может взять каждый из героев. То Фаррелл вдруг выдаст, что курить электронные сигареты – «все равно что сосать член робота», то Вон сообщит жене, как проснулся от того, что его ногу начала есть крыса, то девушка-полицейский с ножами за пазухой прочитает вдруг желчную отповедь отцу.
Убийство, как и в случае с первым сезоном, здесь вообще как бы не при чем – просто повод поговорить и свести судьбы четырех человек в одном месте. Неудивительно, что фанаты покадрово разбирают вышедшие эпизоды в поисках тайных знаков: а что еще им остается делать, когда за два часа чистого времени на экране не происходит вообще ничего? Бесконечные планы безумных дорожных развязок и поиск отчаяния в глазах коррумпированного полицейского, похоже, интересуют авторов «НД» гораздо сильнее трупа с простреленной мошонкой. При этом каждая серия смотрится на одном дыхании, а после титров немедленно хочется запустить ее заново: сериал, пускай и невольно, стал удивительным кривым зеркалом, отвратительное отражение в котором никак не хочет тебя отпускать.
