Зачем обществу вообще нужна сумасшедшая расточительность? Как в человеке уживается разумность и жажда баснословных трат? Как, в конце концов, получается так, что ты пошел прикупить мюсли с «Дошираком», а потом все помутилось — и ты вернулся домой с кроссовками, которые стоят половину зарплаты? Ответ на эти важнейшие вопросы экономики дает один индейский обычай. Он называется «потлач».
Индейцы Северо-Запада — сумасбродные авантюристы, ораторы и торговцы
На языке индейцев северо-запада Америки, живущих вдоль тихоокеанского побережья, «потлач» означает «подарок». Но названный так обычай — гораздо сложнее и необычнее, чем простое вручение даров и обмен любезностями.
Изначально эта традиция, судя по всему, действительно предполагала почти то же самое, что и у нас в период новогодних праздников. Родственники собирались вместе, сытно ели, усердно пили, желали друг другу всякие приятные вещи, слушали ежегодное обращение вождя под бой барабанов — в этом смысле люди везде одинаковы. Однако стоит понимать национальный характер северо-западных индейцев. Живущие здесь хайда, тлинкиты, нутка и особенно квакиутли — очень своеобразные народы и веселиться просто так, без оригинальных конкурсов, они не хотели.
Остальные индейцы Америки стереотипно делятся на две категории: азартные воины- охотники (вроде ирокезов) и флегматичные оседлые скромняги, вроде пуэбло. Однако северо-западные народы совсем не таковы и выбиваются из этого правила. Они одновременно чрезвычайно азартны, отличаются волевым характером и очень любят соревноваться друг с другом. В общем, конкуренция и индивидуализм у них развиты неплохо. Но при этом квакиутли, тлинкиты и прочие им подобные народы канализируют энергию своей неуемной натуры по-мирному. Пока их окончательно не перемолола белая колонизация, они славились как заядлые торговцы, любители поразглагольствовать и набиваться всем, кому не попадя, в союзники и деловые партнеры.
Потлач — локальный Лас-Вегас с индейской спецификой
Особенности общества индейцев Северо-Запада и их национальный характер привели к тому, что простенький ритуал вручения подарков перерос в нечто совершенно сумасбродное и настолько же восхитительное.
Вручение подарков стало чем-то вроде мании. Человек, подаривший нечто очень ценное, поднимался в глазах соратников и даже мог занять более высокую ступень в иерархии, показав, как он щедр к соплеменникам. История с дарами развивалась и пришла к тому, что на больших праздниках, когда собиралось много народу, все начинали раздаривать друг другу буквально горы ценных вещей. События, вроде новоселья или свадьбы, превращались в подарочную вакханалию. Люди раздаривали всю свою еду (рискуя умереть от голода всем кланом), все свои одеяла и теплые вещи (рискуя умереть от холода), дарили ценнейшие инструменты, доски, лодки, курительные трубки, культовые вещи. Не исключено, что в ход шли даже рабы.
В этом был азарт, обмен подарками превратился в своего рода лотерею. Все знали, что придется отдать самое ценное, но зато можно получить что-то сравнимое взамен. Те же, кто свихнулись на подарках больше остальных, и раздарили столько, что остались в одном исподнем, получали всеобщий почет и уважение. Причем это не пустой звук: лидер клана, прославившегося баснословными растратами, мог серьезно продвинуться по иерархической лестнице и получить уважение вождя и племенного совета. Последнее часто давало клану новые богатые угодья и дарованные торговые пути. Так что безумные подарки могли здорово отбиться.
Местные индейцы возвели умение дарить подарки до такой степени, что начали проводить с их помощью дуэли. Историк и социолог начала XX века Дороти Йохансен описывает такую «захватывающую битву» между вождем квакиутлей и приезжим богачом. Гость предоставил настолько богатые дары, что это было воспринято как явный вызов. Вождь был вынужден подарить нечто еще более ценное, иначе упал бы его авторитет. В порыве щедрости оба принялись пассивно-агрессивно вручать другу вообще все, вплоть до последней рубахи и исподнего, пока не обменялись, кажется, вообще всем своим имуществом.
Поэтому неудивительно, что именно квакиутли создали парадоксальную пословицу: «Хороший вождь всегда умирает бедным».
Радикальный потлач
До какого-то момента экономика, во многом основанная на подарках, работала замечательно. Индейцы Северо-Запада даже сумели стать самыми богатыми и зажиточными среди всех североамериканских собратьев. Однако в какой-то момент баланс в этом устойчивом круговороте даров по принципу «ты мне — я тебе» был нарушен.
Однажды кто-то (очевидно, это был не отдельный человек, а како-то клан) в пылу азарта потлача был настолько экзальтирован, что принялся не просто дарить подарки, но уничтожать их: сжигать всю свою одежду, топить превосходные изукрашенные ладьи, выкидывать еду и выбрасывать в море ценнейшие медные листы. Всех настолько поразило это презрение к материальным ценностям и готовность чисто на кураже избавиться от них ради того, чтобы поразить соседей, что новый обычай тут же вошел в моду у всех остальных индейцев Северо-Запада.
Клан, который это придумал, наверняка получил славу самых великих, неистовых и сумасбродных растратчиков. О них должны были ходить легенды, как о величайших деятелях потлача в истории. Но вряд ли кто-то из квакиутлей или тлинкитов догадывался о том, что эти изобретатели принесут многим из них не славу, а погибель, голод и лишения.
Потлачи из фестивалей даров начали превращаться в праздники разрушения. Раздаривание имущества не обязательно оканчивалось его выбрасыванием или сжиганием. Но уж если кто-то начинал выпендриваться и уничтожать ценности, в дело вступал квакиутльский азарт — не последовать примеру растратчика значило показать себя мелочным и тут же стать объектом насмешек.
Последствия увлечения разрушительным потлачем были плачевными. Индейцы Северо-Запада все еще умудрялись оставаться относительно зажиточными — спасибо их красноречию, любви к торговле и соревновательности. Но некоторые особенно усердные кланы умудрялись доводить себя до полной нищеты: голодающие, голые и вымирающие, они тешили себя тем, что вот теперь-то их все вокруг зауважают, а их презрение к богатству войдет в историю.
Драгоценный медный лист каноничной формы — что-то вроде особо крупной валюты среди индейцев Северо-Запада.
Неудивительно, что когда земли, принадлежащие хайда, тлинкитам и квакиутлям, стали официальной территорией новых государств белых колонизаторов, те запретили этот разрушительный обычай. Против тех, кто продолжал следовать заветам предков, выбрасывая еду и сжигая одежду, вводились репрессивные меры, но до конца погасить азарт потлача было невозможно. Он до сих пор проводится среди местных индейцев, хотя, разумеется, в более мягкой форме и скорее в изначальном виде, как праздник подарков и пир на всю округу.
Впрочем, изредка уничтожать богатства продолжали и на протяжении всего XX века, только теперь разбивались и топились радиолы, швейные машинки и новехонькие катера. Трудно представить такой разрушительный обычай сейчас и молодого квакиутля, бросающего свой ноутбук в воды залива Алерт Бэй, хотя традиции — невероятно живучая вещь.
Потлач как зеркало современной жизни
Но как потлач связан с непомерными и спонтанными расходами современного человека? Эпатажная рок-звезда от мира философии, Жан Бодрийяр, ставший крестным отцом современной концепции общества потребления, взял идею потлача в качестве одной из основ своей философии. По его мнению, логика этого празднества характерна для всех людей и человечества в целом, а не только для тлинкитов, хайда и квакиутлей. Просто проявляется это в разной степени.
В мире статусного потребления и потребительства как образа жизни, многое из того, что мы делаем — это самый настоящий потлач, только обличенный в образ чего-то логичного и близкого нам. Безрассудная покупка — это все тот же азарт тлинкита, выбрасывающего за борт свой лучший наряд и драгоценную курительную трубку.
Зачем он это делает, разве из глупости и дикарства? Совсем наоборот — продемонстрировав свою лихость и презрение к богатству, он просто приобретает иную валюту. В постиндустриальном обществе, как и в клане индейцев, статус и престиж — сами по себе ценный капитал. И, точно так же, как и в случае с потлачем, демонстративные нелепые траты сами по себе могут в итоге привести к еще большему богатству. А могут и не привести. Зависит от того, заметят ли это соплеменники из элиты и возьмут ли к себе в высшую лигу.
Как остроумно (но жутко претенциозно) заметил сам Бодрийяр в книге «Общество потребления»:
«Только в разрушении вещи существуют в виде избытка и свидетельствуют в своем исчезновении о богатстве. Во всяком случае, очевидно, что разрушение то ли в своей резкой и символической форме (happening, потлач, разрушительное acting out как индивидуальное, так и коллективное), то ли в форме систематической и институциональной деструктивности обречено стать одной из преобладающих функций постиндустриального общества».
Говоря проще, логика общества потребления — это во многом логика потлача, только нам не хватило настоящего квакиутльского азарта, чтобы начать крушить все подряд и демонстративно сжигать баснословно дорогие вещи перед соплеменниками. Зато в любой момент можно купить что-то настолько неприлично дорогое, что потом месяц придется жить впроголодь. В идеале это может поднять престиж перед соплеменниками (и соплеменницами), но чаще приводит к кредитам и долгам. Каждый раз, когда вы ведете себя как несносный транжира, где-то в потусторонней земле духов улыбается один вождь квакиутлей.
