Вторая мировая война как исторический конфликт гигантского масштаба, всегда привлекала особое внимание кинематографистов. Это событие настолько многогранно, что может стать основой практически для любого жанра – от романтической драмы до гэговой комедии. И как в любой семье, в жанровом семействе фильмов о Второй мировой есть свой уродец: фильмы, эксплуатирующие образ нацистов, и выделяющие их бесчинства в качестве главного аттракциона, предлагаемого зрителю.
Исторические корни нацисплотейшна надо искать в литературе, причем специфической, и возникшей в очень необычном месте — Израиле 1950-х. Тогда там начали массово выходить бульварные романы, описывающие мрачные будни узников нацистских лагерей – как тех, что для военнопленных, так и концентрационных. Книги были стилизованы под западный палп-фикшен и не скупились на смачные подробности по части насилия и секса. Это сделало их весьма популярными среди молодежи, которая не прочь была узнать многое из того, о чем старшее поколение, пережившее Холокост, предпочитало забыть навсегда.
Модель сюжета в большинстве этих романов была идентичная: описывались тяготы жизни попавших в нацистский плен американцев или британцев, с особым упором на всевозможные медицинские (естественно, с сексуальным оттенком) эксперименты над пленными женщинами, и жестокие оргии с участием заключенных и надзирателей. В конце пленники поднимали восстание и топили своих мучителей в крови.
Стремительный рост популярности этих книг вызвал гнев властей, и в итоге израильское правительство запретило большую часть такого рода литературы, приравняв ее к порнографии. Но историческую значимость этих дешевых книжек в мягкой обложке сложно переоценить. Именно феномен шталаг-литературы (от немецкого Stalag – «лагерь для военнопленных») стал первым примером коммерчески успешного нацистского эксплотейшна.
В кинематограф наци-эксплотейшн проник в конце 1960-х, когда в США и Западной Европе рухнули цензурные барьеры и на экраны хлынул гигантский поток малобюджетного эксплуатационного кино.
Фильмы о зверствах нацистов в этом потоке составляли немалую часть. В бунтарском 69-м – году Вудстока – на американские экраны вышел «Лагерь любви 7» — ныне классический фильм, который можно отнести к нацисплотейшну в собственном смысле этого слова – а также к одним из прародителей смежного жанра «женщины за решеткой». В фильме рассказывалось о том, как две американские шпионки проникают в нацистский лагерь под видом узниц с важной миссией. Понятно, что такая завязка была не более чем предлогом для того, чтобы впихнуть в фильм как можно больше обнаженки и пыток, на фоне которых звучат откровенно идиотические диалоги и разворачивается история с поисками важного ученого, запертого где-то в нацистских застенках.
Прокат фильма вышел скомканным — к публичному показу его запретили во многих странах, но даже в США он не стал большим хитом грайндхаусов. Но даже минимального успеха хватило Дэвиду Фридману, который играл в «Лагере» и без которого нацисплотейшн вряд ли бы состоялся как культурное явление. Узнав о том, что «Лагерь любви 7» собрал неплохую кассу в Канаде, Фридман решил, что нашел золотую жилу, и в начале 1970-х собрал бюджет для еще одного фильма о пытках в нацистских концлагерях.
Момент для съемок был выбран исключительно удачный. Тогда на экраны в Западной Европе вышел целый ряд фильмов, исследующих феномен нацизма в связи с сексуальными перверсиями, имевшими место быть в концентрационных лагерях и в Европе военного времени вообще – например, «Ночной портье» и «Сало, или 120 дней содома». Эти фильмы были хорошо встречены критиками, и, что немаловажно, вызывали широкий зрительский интерес. Так что своему расцвету жанр нацисплотейшна во многом обязан успехам вполне респектабельного кино.
Увидев в этом интересе к нацистской теме коммерческий потенциал, режиссеры и продюсеры из жанрового кино принялись оперативно клепать скупые на бюджет, но весьма щедрые на кровь и обнаженку фильмы про концлагеря. В них жестокие немецкие офицеры беспощадно пытали заключенных, ставя над ними разного рода эксперименты. Золотой стандарт задала картина «Ильза, волчица SS» (1975) с Дайан Торн в главной роли. Позднее Торн станет звездой франшизы про Ильзу и легендой эксплуатационного кино. Именно этот фильм спродюсировал Фридман, в титрах указанный под «немецким» псевдонимом «Герман Трэгер» — видимо, для пущей убедительности.
Хотя фильмы на эту тему выходили и раньше – «Призывница Гретта», к примеру — в «Ильзе» был представлен джентельменский набор любого уважающего себя наци-эксплотейшна. Садистская надзирательница, изощренные пытки с преждевременной эякуляцией и многое другое. Здесь стоит отметить очень важный нюанс, который часто упускается из виду: в то время как в более ранних наци-эксплотейшн фильмах издевательствам подвергались исключительно женщины, фильм про Ильзу отличался тем, что здесь особо жестоким пыткам в виде кастрации подвергались именно мужчины.
Впрочем, про женщин Ильза тоже на забывала, регулярно изобретая для них все новые и новые виды истязаний. Образ хладнокровной и жестокой секс-хищницы в нацистской форме не только вдохновил многочисленных подражателей, но и оказал долговременное воздействие на всю поп-культуру, в особенности на комиксы и (позднее) видеоигры.
Пик популярности жанра пришелся на вторую половину 1970- х – начало 1980-х. Тогда в Западной Европе и США массово выходили малобюджетные (в основном итальянские и французские) фильмы про нацистских бестий, копирующих – с большим или меньшим талантом – образ Ильзы: «Хельга, волчица Штильберга», «Последняя оргия третьего рейха», «Нацистский лагерь любви №27», «Эльза – девушка из СС».
Эта категория фильмов оказала мощное влияние на зомби-хоррор того же периода. В частности, во Франции, Испании и Италии кино про восставших из мертвых нацистов снимал едва ли не каждый второй трэшмейкер. Здесь можно вспомнить много названий – например, классическое «Озеро живых мертвецов», в котором похороненные в озере зомби осаждают французскую глубинку. Иногда появлялись и действительно качественные фильмы, вроде «На волне ужаса» Кена Видерхорна, где вернувшиеся с того света нацистские солдаты шастают по заброшенному военному кораблю.
Но к середине 1980-х наци-эксплотейшн был практически целиком поглощен родственным жанром – фильмами про женщин в тюрьме (women in prison, WIP), и был забыт всеми, кроме самых преданных фанатов.
Одним из таких фанатов был Роб Зомби, в 2007-м выпустивший для совместного кинопроекта Роберта Родригеса и Квентина Тарантино трейлер вымышленного фильма о женщинах-оборотнях из SS. Правда, в отличие от «Бомжа с дробовиком» или «Мачете», этот трейлер так и не вырос в полноценный фильм (а жаль, ведь там мог сыграть сам Николас Кейдж!). Но этот небольшую виньетку от поклонника жанра можно расценивать как провозвестника возрождения – в конце 2000-х наци-эксплотейшн совершил полноценный камбэк, хотя и в откровенно комедийной вариации: то, что в 1970-х и 1980-х нередко снималось с (обычно смешными) претензиями на серьезность, в 2010-х стало любовным письмом ушедшей эпохе.
Первым из фильмов, запустившим новую волну нацисплотейшна, можно считать «Операцию Мертвый снег»: отвязный зомби-наци-хоррор от норвежского режиссера Томми Вирколы, за которым последовал и сиквел, в котором (не)мертвые нацисты боролись с вернувшимися из могил коммунистами. Через несколько лет в соседней Финляндии на экраны вышел краудфандинговый долгострой «Железное небо», в котором окопавшиеся после 1945-го на Луне нацисты объявляют войну человечеству.
В 2018-м вышел «Оверлорд» — настоящее эксплуатационное кино про зомби-нацистов и секретные эксперименты Третьего рейха, только снятое за приличные (а по меркам классического эксплотейшна — и вовсе безумные) деньги. И наконец, совсем недавно вышел сиквел «Железного неба», в котором нацисты добираются аж до центра Земли. Как и первую часть, его вряд ли можно считать каноническим наци-эксплотейшном — хотя бы за счет фантастически безумного сюжета. Но оба фильма обыгрывают многие штампы, связанные с репрезентацией нацистов в жанровом кинематографе — и их можно считать развитием классического наци-эксплотейшена. Ведь эксплуатировать образ долбаных наци можно не только в их же лагерях, но и где угодно — хоть в космосе.
