Очередная (и не последняя) история про охотников за нацистами посвящена поимке Клауса Барби, за свою жестокость прозванного «Лионским мясником». Как и другие, от возможных преследователей он скрывался в Южной Америке — но устроился там получше многих.
20-летний Клаус Барби (ударение на последний слог) надеялся поступить в университет и получить образование, но внезапные смерти младшего брата и отца в 1933-м помешали планам юноши. Отец умер спустя 15 лет после окончания Первой мировой, но на самом деле так и не вернулся с фронта – ранение в шею в битве при Вердене и французский плен что-то надломили внутри него. На протяжении всего детства Клауса отец много пил, поколачивал сыновей и молча предавался воспоминаниям; его уход обернулся для Барби-младшего облегчением. Клаус принял обязанности главы семьи, отказался от дальнейшей учебы и сосредоточился на карьере.
Cемья происходила из немецкого города Мерциг в земле Саар неподалеку от границы с Францией. По фамилии Барби можно предположить, что предки Клауса – французские католики, бежавшие из страны во время революции. Все это не мешало ветерану Верденской мясорубки сваливать все беды мира на соседей. По иронии, судьба Барби-младшего оказалась связана с Францией не менее хитроумным узлом, чем у его отца.
В 1935-м он вступил в СС и начал службу в качестве следователя в СД – службе безопасности рейхсфюрера, ориентированной на разведку, исследование общественных настроений, поиск и устранение нежелательных элементов. Через пять лет Барби командировали в оккупированный нацистами Амстердам: задача молодого офицера гестапо свелась к поиску и устранению евреев и масонов. В 1942-м в рамках той же задачи Барби отправили сначала в Дижон, потом в Лион – в 29 лет верный слуга рейха занял должность начальника местного гестапо.
Барби мало чем выделялся на фоне тысяч других сотрудников СС, однако усердие и безжалостность сделали его бесценным кадром фабрики смерти. Клаус допрашивал евреев сотнями и отдавал приказы об их депортации в лагеря смерти. С такой же энергией он боролся с Сопротивлением, предотвращал диверсии и саботаж, уничтожал французское подполье. 21 июня 1943-го в пригороде Лиона на его крючок попался один из лидеров Сопротивления, ярый противник нацизма Жан Мулен. В тот день политик отправился на встречу с соратниками, но те выдали явку. Мулена повязали и отправили в военную тюрьму Монтлук.
Француз не питал иллюзий относительно своей участи, хотя едва ли подозревал, насколько ужасная судьба его ожидает. Барби лично возглавил допросы и пытки узника, который проявлял необычайную стойкость и наотрез отказывался раскрывать планы Сопротивления. Две с половиной недели Мулену загоняли раскаленные иглы под ногти, крошили металлическими дверьми костяшки, затягивали наручники настолько туго, что они раздирали кожу, и в итоге сломали запястья. Барби не получил информацию, но точно не из-за недостатка усердия: он полученных травм француз впал в кому. Больше Мулена не видели живым – по некоторым данным, он погиб при попытке самоубийства в поезде на пути в Германию, но так ли это на самом деле — неизвестно.
Вторым самым известным и кровожадным преступлением Барби во главе лионского гестапо стала депортация 44 детей в возрасте от четырех до семнадцати лет и семерых воспитателей из еврейского приюта в деревушке Изье на юге Франции. Происхождение сирот раскрылось благодаря доносу, и 6 апреля 1944 года нацист возглавил рейд с обычным энтузиазмом – он спешил еще и потому, что боялся недовольства местных властей.
Всех арестантов отправили в транзитный лагерь Дранси. Оттуда директора приюта Мирона Златина и двух старших подростков выслали в Таллин, где их расстреляли. Остальных детей этапировали в Освенцим, где сразу после приезда отвели в газовую камеру. Барби доложил начальству об успешной операции с бюрократической точностью, бесстрастностью и сдержанным удовлетворением.
«Его телеграмма вошла в историю как доказательство жестокости, превзошедшей даже то остервенение, которое он продемонстрировал в борьбе с партизанами», – написал позже Серж Кларсфельд — охотник за нацистами, вместе с женой Беатой упекший в тюрьму несколько видных нацистских преступников. Убийство Мулена и безжалостная расправа над детьми в Изье закрепили за Клаусом Барби прозвище Лионский мясник.
Барби дважды приговорили к смерти, но он избежал казни благодаря иммиграции в Боливию и сотрудничеству с американской разведкой
«Он всегда приходил с улыбкой, тонкой, как лезвие бритвы, а потом наотмашь бил меня по лицу», – рассказала выжившая пленница Симона Лагранж, которая угодила в лапы Барби в 13 лет. Другие уцелевшие запомнили начальника гестапо именно благодаря садистским замашкам. Он не просто выполнял приказы начальства, но и стремился сделать это максимально эффективно, получал удовольствие от работы. Кроме кулаков, он использовал пытки током, прижигал жертв, бил хлыстом, дубинкой и спускал на них собак. Лидер еврейской общины повторил Кларсфельду слова Барби об арестованных: «Расстрелять их сейчас или депортировать – разницы нет».
В августе 1944-го Барби спешно покинул Лион, а через месяц американские войска освободили город. Эсэсовец вернулся в Германию и участвовал в сражениях до конца войны, после чего его след затерялся. В 1947-м и 1954-м Лионский суд приговорил Мясника к казни, но к тому времени как Франция потребовала экстрадиции преступника, тот давно покинул ФРГ и под вымышленным именем Клауса Альтмана жил с семьей в Боливии. Барби обосновался в Ла-Пасе и занялся нелегальным бизнесом: организовывал поставки наркотиков для местных баронов и торговал оружием.
К началу 1970-х он получил гражданство и дипломатический статус, сблизился с многими представителями правящей партии, в том числе и с диктатором Уго Бансером, который захватил власть благодаря военному перевороту. Примерно в то же время Альтман-Барби заинтересовал чету Кларсфельдов. Они узнали, что экс-нацист пользуется расположением боливийской хунты, а в Мюнхене прокурор собрался закрывать дело против него за неимением новых данных. Больше всего Сержа и Беату заинтересовали слухи о том, что после войны массовый убийца работал на американскую разведку – этот вариант казался единственным логичным объяснением того, как Барби настолько незаметно ускользнул с континента.
Пытаясь расшевелить общественность, политиков и юристов во Франции и Германии, Кларсфельды действовали так же самоотверженно, как в противостояниях с Куртом Лишкой или канцлером Кизингером. Супруги заручились поддержкой сестры Жана Мулена и провели демонстрацию в Мюнхене. С ними выступила выжившая в Освенцима женщина, трех сыновей которой спасли в приюте в Изье, а оттуда из-за Мясника также привезли в концлагерь и убили. Она так и не попрощалась с сыновьями, а теперь угрожала голодовкой до тех пор, пока прокуратура не возобновит следствие в отношении Барби.
Мюнхенский прокурор Манфред Людольф согласился на требования протестующих и даже раздобыл свежую фотографию Лионского мясника: сходство между бесстрастным гестаповцем и пожилым представительным мужчиной в Ла-Пасе не вызывало сомнений. Газеты растиражировали снимок и это возымело эффект: немецкий иммигрант из Перу связался с юристами и рассказал, что человек по имени Клаус Альтман регулярно бывает в Лиме. Беата Кларсфельд немедленно вылетела в Южную Америку, дала несколько громких интервью, рассказала о прошлом Барби и разнесла режим Бансера.
Женщина разошлась настолько, что сравнила боливийского диктатора с Гитлером, за что ее довольно быстро выслали из страны. В Лиме полицейские задержали Беату ради безопасности – беспокоились, что местные фашистские группировки могут организовать убийство известной активистки. Недовольство попустительским отношением к Барби в Боливии вышло на такой уровень, что президент Франции Жорж Помпиду написал Бансеру гневное письмо, но на протяжении 10 лет возмущение европейцев не давало никакого эффекта. Лионский мясник жил счастливо и открыто вел дела под покровительством военных и криминальных авторитетов.
Только в 1980-х выяснилось, что Барби-Альтмана действительно покрывал не только Бансер, но и CIC, американская контрразведка. В 1947-м, когда Лионский мясник под вымышленным именем жил в Марбурге, два агента установили личность военного преступника, но не арестовали его, а завербовали в качестве информатора. С тех пор и до 1951-го Барби снабжал американцев данными о коммунистических и просоветских движениях на оккупированной США территории. Доклад бюро специальных расследований при минюсте подтвердил, что разведке было известно о деятельности нациста в военные годы и о том, что он поддерживает контакты с бывшими сослуживцами.
Аморальность и противозаконность сотрудничества с фанатичным гестаповцем не особо смущали американцев – для них главную ценность представляли связи Барби и его осведомленность о Красной угрозе на территории Германии. Лионский мясник располагал ценными данными о французских шпионах, многих из которых CIC подозревала в преданности идеям коммунизма. Когда скрывать личность информатора от Комиссии по делам Германии и от французской прокуратуры стало невозможно, связные помогли Барби покинуть страну. Его крысиная тропа пролегала через Хорватию, откуда пронацистские священники помогли добраться до Генуи. В Италии «Альтман» с женой и детьми сели на теплоход до Буэнос-Айреса.
Официально на этом сотрудничество Барби с американцами завершилось, хотя скорее всего спецслужбы использовали его навыки для борьбы с коммунизмом и в Южной Америке. «Разведка помогла ему обосноваться в Боливии, чтобы усилить позиции Штатов в крестовом походе против коммунизма, – считает журналист и активист Густаво Санчез. – Под именем Клауса Альтманна он по-прежнему вел допросы и пытал задержанных. В Перу и Боливии он делал то же самое, что и во Франции. Для него слово «коммунист» означало «покойник». Барби стоял за убийствами многих боливийцев, включая священников и оппозиционеров».
По некоторым данным Лионский мясник даже участвовал в организации концлагерей для неугодных режиму Бансера. Конспирологи вовсе подозревают, что Барби помог ЦРУ выследить Че Гевару и предсказал действия местных партизан благодаря опыту борьбы с французским Сопротивлением.
Как и в случае с Куртом Лишкой, для четы Кларсфельдов это была крупная рыба, которую не удавалось вывести на чистую воду законным путем — и они снова думали о похищении. В 1972-м Серж встретился в Чили с марксистом и сторонником Че Гевары Режи Дебре. Вместе они разработали план захвата Барби, заручились поддержкой боливийских повстанцев и планировали вывести нациста туда, где до него будет проще добраться европейским властям. Однако в 1973-м в Чили свергли марксиста Сальвадора Альенде – рассчитывать на поддержку со стороны нового правительства не приходилось.
Охотники надеялись на смену власти в Боливии, но после очередной революции в 1980-м ситуация изменилась в худшую сторону: Бансера сменил Луис Гарсия Меса, еще более жестокий и кровавый диктатор, бывший наркоторговец, который давно подружился с Барби. При новой власти нацист занял еще более солидное положение, получил неприкосновенность и звание подполковника. Погоня за Барби казалась безнадежным занятием, пока в 1982-м общественное недовольство военной диктатурой наконец не привело к передаче власти более демократичному правительству и президенту Эрнану Силесу Суасо.
Политическая обстановка в стране оставалась нестабильной, но Лионский мясник в одночасье лишился привилегированного положения – политики его больше не покрывали, а американская разведка скомпрометировала себя и не могла вступиться в очередной раз. 25 января 1983 года 69-летнего Барби арестовали – формально за мошенничество при заключении договора, но на самом деле – ради экстрадиции во Францию.
На аэродром, где их уже дожидался французский военный самолет, задержанного отвез Густаво Санчез, которого специально для этой цели экстренно назначили помощником министра. Когда Барби сказали, где его будут судить, нацист не поверил ушам.
— Помнишь французскую поговорку о том, что преступник всегда возвращается на место преступления? – спросил Санчез. – А помнишь евреев, которых отправлял в концлагеря и газовые камеры? Большинство из них были из Лиона, так что ты отправишься туда.
— В войне всегда есть победители и проигравшие, – пробормотал Барби.
— Верно, – ответил Санчез. – Ты проиграл, и пришло время платить.
***
В Лионе Барби не судили за убийство Жака Мулена, но обвинений и так набралось на несколько страниц: престарелому Мяснику припомнили 177 преступлений против человечности, в том числе депортацию детей из Изье. Всего Барби отправил в концлагеря 7500 французских евреев и участников Сопротивления, а еще около 4000 приказал расстрелять или замучил. После долгой подготовки 11 мая 1987 года громкий процесс наконец стартовал, а 4 июля 73-летнего нациста приговорили к пожизненному. Показания на суде дали 80-летняя жена директора приюта Сабин Златин и 69-летняя воспитательница Леа Фелдблюм, единственная уцелевшая после облавы.
В отличие от многих экс-нацистов Барби не проявил раскаяния и не взывал к жалости обвинителей. Когда ему предоставили последнее слово, он сказал: «Я горжусь, что служил командующим офицером лучшего военного подразделения Третьего рейха. Если бы я родился еще тысячу раз, то тысячу раз повторил бы тот же путь».
Четыре года спустя Барби умер во французской тюрьме от рака, но его судьба за решеткой уже не имела для Кларсфельдов, Санчеза и родственников погибших большого значения. Намного важнее было то, что уверившийся в неуязвимости нацист все-таки встретился лицом к лицу с грехами, взглянул в глаза жертв на страницах фотографий и наверняка не раз прокрутил в голове фамилии тех, из-за кого лишился свободы. В память о тех же людях Серж Кларсфельд написал и опубликовал книгу «Дети Изье: Человеческая трагедия», в которой рассказал о каждом из погибших детей и напомнил, почему преступления нацистов никогда не останутся в прошлом.
