Как и многие дети, в детстве я был очарован античной культурой. Помимо древнегреческой мифологии на меня повлиял роман про Индиану Джонса и Дельфийский оракул, который я зачитал до дыр. Инди приезжал в Дельфы и обнаруживал там самых настоящих пифий, до сих пор проводивших свои мистические ритуалы в античных развалинах. С тех пор я не сомневался, что Греция — совершенно магическое место, до сих пор хранящее в себе силу античных богов. Мои одноклассники, которых родители регулярно возили в Грецию, утверждали, что никаких богов там нет, зато есть морько, но в целом — какая-то скукотища, типа Крыма. Я только пожимал плечами — ясное дело, что где-где, а на греческих курортах античный дух сохранился хуже всего. Но я-то знаю, где его искать, вот только подрасту немного.
Лет десять назад я и пара моих друзей решили сгонять куда-нибудь с рюкзаками — типа в поход, но только в Европу. Быстро прибавилось условие — чтобы по пути было море. Потом мы подумали, что основной целью должно быть покорение какой-нибудь вершины, только не особо сложной — мы ж не альпинисты — но чтобы с красивой историей. Такой страной вполне могла бы оказаться Италия, но тут меня словно молнией ударило (старина Зевс!) — пришло время ехать в Грецию!
Путешествие предваряла весьма расслабленная подготовка, в сугубо греческом стиле, как мы поняли позже. Мы примерно погуглили вершину Олимпа, убедившись, что туда ведут пешие тропы относительно невысокой сложности. Далее надо было погуглить, из какого города удобнее добираться до Олимпа, но на это мы, кажется, уже забили: никто из нас никогда не был в Греции и мы решили, что путешествие нужно в любом случае начинать с Афин. Это была ошибка, но я о ней не жалею — как и ни об одной секунде, проведенной в Греции. Никакого подробного плана поездки у нас не было — наша троица была готова к любым приключениям.
К морю
В начале мая мы прилетели в Афины. Выдвигаться в сторону Олимпа предстояло на следующий день. Отсутствие четкого плана сразу стало главенствующим принципом в нашем приключении, и отразилось в первой же нашей прогулке по греческой земле. Сняв номер в отеле, мы не стали гуглить, как пройти до Парфенона — а просто решили двинуть пешком в сторону морского побережья. По карте до него было далековато, зато почти по прямой.
Путь до моря занял пару часов. Все это время мы шли по местности, отдаленно напоминающей московский район Владыкино, если бы все его гаражи и шиномонтажи вытянулись в одну длиннющую улицу. Кроме этого попадались еще магазины и даже какие-то жилые дома, но практически все они были закрыты, заколочены и разрисованы черт знает чем. Эллада переживала очередную волну финансового кризиса.
Стояла жара градусов в 35; время от времени обшарпанные джунгли из бетона разбавляли апельсиновые деревья со сморщенными плодами. На улице — ни души. По дороге из аэропорта таксист невзначай обронил, что у нас тут, мол, майские праздники, поэтому все местные в это время сваливают на дачи и фазенды.
Море приближалось; по красно-белым стикерам и граффити фанатов футбольного «Олимпиакоса» на стенах я понял, что мы оказались в Пиреях — крупнейшем портовом городе Греции, который со временем слился со столицей. Найдя между бесконечных верфей что-то отдаленно напоминающее песчаный берег, мы окунулись в прохладные воды Эгейского моря (а на самом деле — Сарониконского залива), пожрали в единственном открытом на берегу ресторане и пошли назад.
Немного отчаяния
На следующий день мы выписались из отеля и с рюкзаками отправились на ж/д-станцию, откуда, по идее, должны были выехать в сторону Олимпа. К нашему удивлению, станция оказалась закрыта. Проходивший мимо мужик на ломаном английском сообщил, что в Греции — майские, поэтому закрыто примерно все, что можно закрыть (тут мы вспомнили слова таксиста). Тогда мы отправились на автовокзал. Там было поживее, но выяснилось, что из-за тех же праздников половина автобусов не ходит. До города Литохоро, что у подножия Олимпа, доехать напрямую никак нельзя, и вообще лучше было делать это из Салоников. После краткой консультации с местными мы сели на автобус, который шел через полстраны и был наиболее близок к нашей цели — но при этом отклонялся от нее на пару десятков километров. Но других вариантов не было.
По пути мы договорились с водителем, что он предупредит нас о нужной остановке и отрубились. Водитель разбудил нас посреди ночи и сообщил, что слегка забыл о нас и проехал мимо нашей остановки, но в целом вам и так еще пилить и пилить, поэтому не все равно ли — тридцать километров или сорок! С этим добрым напутствием мы высадились на какой-то небольшой и цивильной, но наглухо закрытой автобусной станции. Если смотреть по карте, то из Афин мы должны были подняться вверх по стране — что мы и сделали, только оказались чуть выше, чем нужно. Была глубокая ночь, никаких автобусов не ожидалось и близко, да и спросить об этом было не у кого. Казалось, что боги от нас отвернулись.
Закинув рюкзаки на плечи, мы двинули в сторону нашей цели по шоссе, пытаясь голосовать. Машин было не очень много и все проносились с такой скоростью, что было ясно: трех бородатых мужиков в три часа ночи посреди сраного ничего подвозить никто не намерен. Если я еще не внушал опасности в силу своей дрищеватости, оба моих спутника были заметно крупнее и небритее, что явно не прибавляло нам очков харизмы. Где-то через час нашей неспешной прогулки вдоль шоссе нам улыбнулась удача: около нас притормозила машина! Когда свет фар перестал рябить в глазах, мы поняли, что это не удача, а полиция. Даже не поинтересовавшись нашими документами, полисмены заявили, что вдоль этого шоссе ходить (и уж тем более кого-то ловить) нельзя, и нам нужно срочно свалить с него на параллельную дорогу. Оказавшись на ней, мы поняли, что шансы кого-то поймать упали ниже нуля — тут вообще никто не ездил. С другой стороны, вокруг уже не было суровых ограждений и отбойников; дойдя до какой-то заброшенной остановки под фонарем, мы начали медленно думать об устройстве нашего ночлега где-то на обочине. Тут внезапно показался старенький «Гольф»; мы без особой надежды вскинули руки, не вставая с бордюра. Было видно, что в машине уже сидят двое (а на самом деле трое) — и она уже было проехала мимо, но внезапно остановилась. Из-за руля выбрался молодой грек, быстро выяснил, кто мы и куда собрались, и оперативно начал предложил довезти хотя бы до ближайшего населенного пункта. Это был первый пример фантастического гостеприимства греков, с которым мы еще не раз столкнемся, но уже довольно показательный: мужик с женой (и младенцем, как выяснилось) согласился подвезти трех сомнительных типов, которые едва влезли в его «Гольф» со своими баулами. Он довез нас до какого-то населенного пункта на берегу моря, где мы нашли пляж, поставили палатку и завалились спать.
Меха и гастрономия
Выбравшись из палатки с утра, мы обнаружили, что остановились на каком-то курорте. Отдыхающих рядом не было, однако появившийся непонятно откуда грек на пальцах объяснил нам, что мы стоим на пляже какого-то отеля, и лучше бы нам отсюда уйти. Искупавшись в холодном и прозрачнейшем море, мы собрали вещи и пошли выяснять, где мы и как нам попасть отсюда к Олимпу. Первое время нам не попадалось ничего, кроме магазинов с шубами, воротниками, хвостами и прочими мехами, что при стоящей жаре выглядело очень необычно. Потом я узнал, что мы были в Катерини — одной из меховых мекк Греции. После завтрака удалось выяснить, что до искомого нам городка Литохоро всего-то двадцать километров, и проехать их можно на автобусе, правда сейчас он не ходит — зато мы можем поймать таксиста, который отвез бы нас за небольшую плату. Таксист тут же нашелся, плата оказалась в самом деле небольшой. Узнав, что мы собираемся на Олимп, он сообщил, что на склоне горы регулярно тусуется молодежь и устраивает там оргии при свете факелов, и он, разумеется, тоже на них бывал — так что удачи вам пацаны, верной дорогой идете etc.
Перед подъемом на Олимп мы планировали еще одну ночь провести на морском берегу рядом с Литохоро, куда нас и довезли.
Курортный сезон еще не начался. Пустые пляжи на берегу с серым песком представляли собой меланхоличное зрелище, которое дополняло море бледно-зеленого цвета и пасмурное небо. Решив не отсвечивать перед охранниками пустующих отелей (если они вообще были), мы прошли подальше и расположились у подножия скалы. Настало время ужина. Разводить огонь было особо не из чего, плюс мы еще не купили газовые баллоны для горелки — поэтому закидали вещи каким-то мусором с камнями и пошли вдоль берега в надежде найти хотя бы продуктовый. Где-то через полкилометра пустующих пляжей мы наткнулись на столь же пустующую таверну. На веранде сидел тучный грек, лениво указавший на ближайший столик. Вместо меню грек спросил, чего мы хотим (кроме бухла) — курицу, рыбу или осьминога. Мы сказали нести и то, и другое, и третье, и по пиву — и сели в ожидании худшего.
В дальнейшем мне еще приходилось пробовать осьминога, и не только в Греции, и признаться, тот был одним из лучших — нежнейший, а не резиновый, как это часто бывает. Все остальное также было на высоте. Поржав над нашими посветлевшими от вкусного ужина рожами, грек подтащил к столу запотевшую стеклянную бутыль без этикетки и предложил выпить. С главной местной синькой — узо — мы познакомились еще в Афинах. Грек — его звали Никос — научил греческому методу ее распития: узо наливалось в высокий стакан и разбавлялось водой со льдом. Под этот мутный коктейль мы вели синие беседы до ночи. Никос ставил какую-то греческую эстраду и показывал фотографии, где он спит бухой на скамейке, на вершине Олимпа. После полуночи мы распрощались и, пошатываясь, побрели вдоль берега ставить палатку и спать.
Пока мы спим после нашего лучшего ужина в Греции, немного о еде в целом. Никакой экзотики и высокой кухни — только базовая жратва и питье, которые нас покорили.
Гирос. На момент моего первого визита в Грецию ничего подобного в России не было — но с тех пор случился целый бум греческой кухни. В том числе открылась масса точек с гиросом, греческой шаурмой — только еще с картохой и в кукурузной лепешке. Но в большинстве мест он с курицей — тогда как тру гирос делают со свиньей. Питательнейшее блюдо, не раз выручавшее в дороге.
Греческий салат. Основа основ!Главное в нем — оливки. Простая проверка: если вы не слышали слово “каламата”, то наверняка не ели настоящий, ******* (очень хороший) греческий салат.
Дзадзики. Греческий йогурт, свежие огурцы и чеснок: максимально освежающая закуска, которую мы потребляли в огромных количествах за каждой трапезой.
Рецина. Центровое вино в Греции — белое. А конкретно — рецина. Это вино бродит в сосудах, запечатанных сосновой смолой, поэтому называется «смоляным». Как мы могли заметить, для греков дешевая рецина — это весьма ходовое бухло, лихо конкурирующее с пивом и коктейлями.
Узо. Анисовая водка. Способ распития like a local приведен выше. Даже если вы не любите анис, в Греции — не зарекайтесь. Я тоже не люблю.
Греческий горный чай. Он же — цветки растения рода железница (лат. Sideritis). Второй после кофе горячий напиток в Элладе. Как и многие горные чаи — заряжает энергией, фулл детокс, имунномодулятор и прочие красивые слова. К слову, в Крыму тоже такой растет — называется железница крымская (Sideritis taurica).
У подножия
На следующий день мы на попутке добрались до Литохоро. Идея была в том, чтобы кинуть где-то шмотки, взять необходимый для подъема минимум, взойти на Олимп и спуститься обратно. Останавливаться в городе было не вариант по двум причинам: из-за какого-то праздника не было мест в гостиницах, да и в целом до троп на вершину было еще идти и идти. Надо было вставать с палаткой где-то на склоне. На главной площади мы разговорились с таксистом и узнали, что на склоне Олимпа с палаткой стоять во-первых запрещено, во-вторых не кайф, и в-третьих непонятно зачем вы вообще сюда приехали в начале мая, чуваки, ведь на вершине еще снег! Собрав еще несколько подобных мнений, мы наконец нашли таксиста, который предложил отвезти нас еще повыше, к монастырю Святого Дионисия — возможно, там мы найдем варианты для стоянки.
Первое, что мы увидели по прибытию в монастырь — магазин, заставленный какими-то склянками. Последователи Святого Дионосия не теряли времени даром и наладили производство меда и фруктовых настоек. После пары рюмок у нас снесло крышу от вкуса, и мы тут же взяли пару бутылок впрок. День не прошел зря!
В монастыре шла стройка, причем руками самих монахов. Грек в рясе управлял маленьким экскаватором, двое других что-то подсказывали в стороне. На наши вопросы о стоянке они ответили отрицательно, а на любые уточнения мычали что-то нечленораздельное и предложили спросить кого-нибудь еще. Мы обошли монастырь и несколько построек вокруг; тут же паслось несколько туристов, заехавших сюда чисто на экскурсию. Но мы-то уезжать не планировали!
День клонился к закату, надо было что-то решать. В одном из дворов монастыря была веранда, где мы присели обдумать ситуацию. Рядом за столом расположилось еще несколько монахов — и какой-то мужик. Вот он жахнул стаканчик узо и через секунду подойдет к нам!
Сатир
На неплохом английском мужик спросил, что это мы тут делаем и какие вообще планы. Мы рассказали ему, что собрались лезть на Олимп и ищем место для ночлега, но говорят что тут нельзя — и мы расстроены, и т.п. Ясно-понятно, ответил мужик, какое совпадение, ну сейчас полезем с вами на Олимп, только рюкзак захвачу. Кстати, меня зовут Семен!
Попрощавшись с монахами, мужик в самом деле взял свой рюкзак и мы вышли с монастырского двора. Путь лежал по едва заметной тропе, которую мы бы никогда в жизни не увидели с дороги. По дороге Семен больше молчал и в основном был занят сбором мусора, который ему попадался на тропе. Как он сам сказал, стоять с палаткой на склоне Олимпа не то чтобы нельзя, но местные жители стараются лишний раз никому в этом не помогать — ведь где туристота, там и мусор. Но вы ребята вроде нормальные, поэтому идем на мое место! Очень скоро к пению птиц прибавился шум воды: мы шли вдоль горной реки.
Минут через пятнадцать лес расступился и мы вышли на просторную поляну. В одном из углов уже стояла чья-то палатка, но размеры поляны были таковы, что ее едва было видно. Поэтому мы встали на другом ее конце. В центре были в причудливом порядке разложены камни – судя по всему, для какого-то ритуала.
Начались приятные хлопоты по организации лагеря — разведение огня, установка палатки. Правда, разбирая камни для кострища, я обнаружил под одним из них медянку и чуть не обосрался — ненавистные змеи встречаются мне везде, где я только могу их встретить (включая ботсад на ВДНХ, что в Москве).
Вечер прошел в рассказах Семена про подъем на Олимп. На вершине в самом деле лежит снег, но мы можем добраться как минимум до убежища на высоте 2000 метров — восхождение тоже почти на весь день. От нашей стоянки до тропы рукой подать — а потом, в зависимости от нашей подготовки, от трех до пяти часов на все про все. Местные завсегдатаи, как я понял, на Олимп не восходят, а забегают: в этот момент на поляне появилась хозяйка второй палатки — 45-летняя белокурая бестия по имени Лариса, которую Семен с ухмылкой окрестил ведьмой. Лариса как раз только что спустилась с Олимпа и подтвердила, что наверху лежит снег.
Недоступность вершины нисколько нас не расстроила. Мы уже оказались в весьма волшебном месте. Светило вечернее солнце, вблизи поляны шумела река. Мы сходили окунуться — от талой воды с олимпийского ледника перехватывало дыхание. Из той же реки без опаски набирали воду для готовки.
Семен угощал нас узо собственного изготовления и рассказывал всякое. По его словам, еще недавно он был диджеем и тусил с самим Гоа Гилом. Мы внимали с легким сомнением, которое стало еще легче, когда через наш лагерь прошли несколько каких-то дредастых парней в разноцветных балахонах, страшно возбудились при виде Семена и начали делать с ним селфи. Тот слегка тушевался, как бы подтверждая свой звездный статус.
Уже в сумерках из лесной чащи в нашем лагере вынырнул еще один гость — какой-то мужик с пакетом. Оказалось, что это друг Семена — Христофор. Тот тоже сегодня ходил на вершину Олимпа и также рассказал о сугробах наверху. Присев с нами у костра, Христофор запалил косяк. Семен достал откуда-то свирель, и начал довольно умело наигрывать какие-то умиротворяющие мотивы. Все это время мы думали — кого он напоминает? Зачем он вообще с нами познакомился? Вероятность того, что это был какой-то мошенник-отравитель, стремилась к нулю, да и поздно было об этом думать после доброго литра его узо. Свирель расставила все на свои места — неужели сатир? С другой стороны, на Олимпе нас мог встретить и сам Пан в человеческом обличии. Когда-то он тоже играл на свирели на горе, только другой — в Аркадии. В любом случае, не было сомнений, что Семен был послан нам самим Дионисом.
Наутро убеждение в божественном происхождении Семена только укрепилось, так как его и след простыл — ни вещей, ни палатки. Справедливости ради, о своем раннем уходе он предупреждал нас еще ночью, но все же!
Подъем, легкий облом и спуск
Взяв с собой минимум вещей (один легкий рюкзак на троих с водой, хлебом и парой банок тунца), часов в шесть утра мы вышли на тропу. Через сорок минут мы добрались до Прионии — самой высокой точки Олимпа, куда можно было доехать на авто. К нашему удивлению, там мы встретили Семена на машине: он вручил нам какие-то ореховые батончики, торговлей которыми промышлял в Афинах, и был таков. Передвигался наш сатир на серебристом “Мерседесе” E-класса начала нулевых. Больше мы его не видели.
Тропа от Прионии (где кроме стоянки машин есть еще таверна, причем отменная) до вершины Олимпа идет через убежище имени Спилоса Агапитоса. В начале XX века этот грек первым выбил платину, обойдя все вершины Олимпа — три самых высоких и еще две пониже. Но нам, судя по всему, из-за снега не светило ни одной.
Тем не менее мы отлично прогулялись на тысячу метров вверх! Это звучит так просто, но учитывая, что мы впервые в жизни полезли в такую гору, прогулочка была та еще. Из подходящего снаряжения у нас были только ботинки; на трекинговые палки мы благополучно забили. Но тропа была достаточно извилистой, чтобы просто по ней идти — иногда в горку, иногда с нее. Карта была излишней — кругом хватало указателей, и сбиться было невозможно. Главным впечатлением первых сотен метров стал водопад и несколько сгоревших машин на склоне внизу — жертвы извилистого серпантина.
Сначала тропа шла по лесу, но постепенно мы поднимались над вершинами деревьев, — а затем и над облаками. Ландшафт постоянно менялся, растительность кругом становилась все ниже, обнажились скалы, покрытые кустарником. Я впервые познал визуальную прелесть хайкинга: красивейшие пейзажи сопровождают тебя весь подъем и словно заряжают энергией, компенсируя усталость в ногах. А еще впервые увидел горного козла. Сначала услышал, точнее: его серая шкура сливалась с отвесной скалой, по которой скакал вопреки всем законам гравитации.
Поднимаемся еще выше — и встречаем первый снег, у ледника, из которого течет река к нашему лагерю. C этого момента возникла первая ощутимая опасность. Снег, твердый и скользкий, лежал и вдоль тропы, но иногда заползал и на нее. С этих почти ледяных наростов можно было легко соскользнуть вниз. Поэтому приходилось держаться за перила, где они были, а где нет — иногда даже ползти.
К концу пути мы шли вдоль полностью заснеженного склона; уже виднелись постройки убежища. Как и предполагалось, оно было закрыто. Через двор убежища можно было продолжить путь наверх, но тропа за калиткой была скрыта под настом — пока так!
Погода все это время была преотличная, градусов 15 и солнце, поэтому мы почиллили на каменном парапете у убежища, добили остатки тунца и пошли назад. Физически подъем дался относительно легко, хотя надо признать, что последние сотни метров мы часто останавливались, чтобы перевести дыхание и дать отдых ногам. Уклон был не очень сильный, и даже в концовке были ровные участники или спуски, за которые потом надо было расплачиваться подъемом. К счастью, купленные перед поездкой самые дешевые трекинговые ботинки народной марки «Кеча» были хоть и не пределом комфорта, но хотя бы нигде не натерли. У моих напарников тоже жалоб на здоровье не было и мы начали бодрый спуск.
Вопреки моим представлениям о горном трекинге до того момента, спуск с горы быстрее, но не сильно проще, чем подъем. Начинается совсем другая нагрузка на ноги – грубо говоря, теперь вместо верхней части и коленей страдают колени и стопы. Здесь бы пригодились трекинговые палки, но их не было, так что мы скатились с горы, как умели. По пути назад народу на тропе прибавилось; помимо обязательных приветствий через одного заводился small talk — многим было интересно, открыто ли убежище и что вообще их ждет наверху.
Свой первый подъем на Олимп — хоть и неполноценный — мы отметили купанием под ледяным водопадом и обедом в таверне в Прионии. Еще спускаясь, мы решили, что обязательно вернемся, чтобы дойти до вершины. До палатки добирались слегка бухие (хозяин под конец разошелся со своими анисовыми настойками) и счастливые.
На следующее утро мы снялись с нашей волшебной поляны. Основная цель путешествия была достигнута, но на этом оно не кончалось. Не буду углубляться в детали нашего дальнейшего путешествия, но еще раз отмечу его уникальный характер. Мы не искали легких путей и не просили помощи гугла; выбирали города по расположению, а иногда — по самому угарному названию. План составлялся в лучшем случае на ближайший день, но кто ж его знает, где мы окажемся вечером? Эта постоянная неопределенность не вызывала никакого беспокойства, только охренительное чувство свободы. Мы спустились с Олимпа и добрались до Дельф (надо же было посмотреть места, где бывал сам Индиана Джонс); за следующую неделю вдоволь покатались по стране на автобусах (однажды автобус сломался, и так как мы были единственными пассажирами, водитель вызванивал своего друга в качестве бесплатного такси), затем пару дней почиллили на курорте Латраки, где я случайно изжарился до костей (под сильным ветром с Эгейского моря не замечаешь, как это происходит) — и полетели в Москву, пообещав себе вернуться.
Возвращение
Через год мы вернулись, но уже в другом составе: один из трех участников первого похода поехать не смог, и его заменили две амазонки. На этот раз путешествие пришлось спланировать чуть тщательнее, но не слишком, чтобы не снижать градус романтики.
Время опять выбрали несезонное — конец сентября — но более грамотное для похода на Олимп. Поток туристов после лета постепенно иссякал, а вершины Олимпа еще не покрылись снегом.
Стартовой точкой путешествия были Салоники, город гораздо более приветливый и оживленный, чем Афины. Из него мы довольно быстро добрались до Литохоро — на этот раз на поезде, как положено. По старой памяти решили снова остановиться на морском берегу — а заодно навестить ресторан Никоса. И как это часто бывает, многое с тех пор изменилось — например, никакого Никоса там не было, вместо него нас встретил какой-то мужик постарше. На этот раз в ресторане нашлось меню, и в целом все было более чинно. С предложениями выпить тоже никто уже не подсаживался, да и мы сами неплохо справлялись. Но не стоит недооценивать греческое гостеприимство.
Греческое гостеприимство 2.0
В отличие от прошлого раза, мы не успели встать с палаткой на берегу, и пришли в ресторан с рюкзаками, свалив их в углу. С наступлением темноты мы допили остатки узо и собрались было уходить, но тут пошел дождь. Перспектива ставить палатку в темноте и под дождем нас не прельщала, поэтому решили посидеть еще, в надежде что погода наладится. Но дождь только усиливался. Еще в прошлом году мы наткнулись на несколько заброшенных зданий вдоль берега, и теперь думали заночевать там. Обсуждение прервал хозяин ресторана. Выйдя на веранду и задумчиво вглядевшись в неспокойную морскую даль, где сверкали молнии, он обернулся и на ломаном английском сказал:
— Если хотите, можете остаться.
— В смысле?
— Ну, мы сейчас уйдем, а вы тут устраивайтесь.
Мы разговорились: оказалось, что наш старый знакомый Никос в отъезде, а это его отец. Стоит признать, что и я бы на его месте оставил нас ночевать — в радиусе километра-двух идти тут было некуда, еще и под дождем. И все же такое гостеприимство обезоруживало! Убрав со стола, хозяин с официантом вытащили для нас на веранду пляжные лежаки, показали, где стоит холодильник с бухлом («Деньги оставите на столе»), и были таковы.
Если и есть места для сна лучше, чем родной дом, так это берег моря или океана — причем чем ближе к воде, тем лучше. Это и свежий морской воздух, и размеренный шум волн — каждую свою ночевку в таких условиях я запоминаю как лучшую в жизни.
Проснувшись на веранде ресторана, мы тут же искупались в освежающем море, соорудили завтрак из оставленных нам продуктов и выдвинулись в сторону Литохоро. В прошлый раз мы добирались на машине, но сейчас никого поймать не удалось, поэтому пришлось идти пешком. Правда, километров через пять мы выдохлись, присели у орехового дерева и под свежие грецкие орехи решили поймать какую-нибудь тачку. И снова столкнулись с аномальным греческим гостеприимством.
Нет, нас не повезла первая попавшаяся машина. Мимо нас проезжали универсалы, пикапы, грузовики, автобусы — но никто и не думал останавливаться. В такие моменты я вспоминаю рассказы всех этих мастеров, виртуозно гонявших автостопом от Владивостока до Калининграда — черт его знает, как у них это получается. Возможно, водителей смущали наши рюкзаки… Но как объяснить тогда, что спустя минут сорок рядом с нами остановилась малолитражка, вроде бы Fiat Uno, и без того груженая какой-то рассадой — и водитель умудрился запихнуть в нее и нас, и наши вещи, и довезти нас до города, отказываясь от любых денег?
Добро пожаловать в убежище
Не зависая надолго у подножия, мы сразу поехали к монастырю Дионисия, по памяти нашли волшебную поляну — на которой никого не было — и встали там на ночь.
На этот раз мы точно знали, что снега на вершинах нет. Поэтому планировали дойти до убежища, переночевать там и на следующее утро покорить Олимп. Единственной проблемой был мой большой палец. Во время последнего купания в море на выходе из воды я поскользнулся и упал на какие-то ракушки — острый осколок впился мне в палец и видимо, занес какую-то инфекцию. Поэтому на знакомую тропу я выходил с травмой. За неимением каких-то особенных медикаментов я примотал к нему шкурку от грецкого ореха (я где-то слышал, что благодаря йоду она вытягивает из раны гной) — и мы полезли на Олимп.
Поминая ошибки прошлогоднего путешествия, на этот раз каждый взял с собой трекинговые палки — в остальном все было четко и так. Тропа до убежища была такой же живописной, как тогда, только наверху было еще больше тумана. О том, что на высоте 2000 метров кипит жизнь, можно было понять по налаженному по тропе грузовому сообщению: время от времени мимо нас проходили навьюченные мешками ослы. Судя по всему, для них это было привычное дело, так как никаких сопровождающих с ними мы не встречали.
Мы вышли немного позже, чем в первый раз, поэтому добрались до убежища где-то к обеду. Там мы обнаружили разношерстную тусовку со всего света, которая также собиралась покорить Олимп. Хозяйка убежища по имени Мария была внучкой того самого Спилоса Агапитоса и успевала уделить внимание каждому путнику. За довольно символическую плату он получал большую тарелку спагетти с фаршем и спальное место. Также желающие могли накатить, что в вечер перед подъемом, конечно, не приветствовалось, но пару пива мы все же раздавили. Я показал Марии свой опухший палец. Под действием шкуры грецкого ореха он почернел и теперь представлял самое устрашающее зрелище; только европейская тактичность позволила Марии воздержаться от рекомендаций ампутировать палец здесь и сейчас — вместо этого она выдала мне какую-то мазь от нагноений.
Часов в 10 вечера, наговорившись с другими путниками, мы завалились спать. Условия были спартанские — на огромных топчанах бок о бок размещалась сразу дюжина человек.
Финишная прямая — и чертов Митикос!
Подъем в шесть, легчайший завтрак — и мы уже лезем на Олимп. По сложности эти 900 метров до ближайшей вершины, Стефани, были примерно как два подъема до убежища подряд. Тропа уже не особо виляла, растягивая удовольствие путников, а перла вверх с некислым уклоном. Вечернее пиво с сигами дали о себе знать. Рядом с нами поднимались какие-то греки лет пятидесяти; мы одновременно с ними останавливались передохнуть, с той лишь разницей что мы пили водичку, а они задумчиво курили.
Другой категорией поднимающихся были спортсмены, в том числе и при исполнении. В эти дни на Олимпе проходили какие-то веселые старты (причем чуть ли не от Летохоро) — вчера и сегодня они неизменно стремительно проносились то вверх, то вниз. По своей прыти они ничуть не уступали горным козлам, и это комплимент — спускаться с такой скоростью по каменистому уклону могли либо одни, либо другие.
Вершин Олимпа несколько, самых высоких — три: Стефани (2905 м), Сколио (2907) и Митикас (2917). До первой мы добрались к часу дня — подъем занял где-то шесть часов. Сколио находилась по соседству. А вот с Митикас вышла загвоздка.
Как мы прочли на специальном стенде неподалеку от Сколио, восхождение на Митикас слегка отличается от остальных и нежелательно ночью, в плохую погоду и при отсутствии должной физической подготовки. Изучив тропу к этой вершине, мы, в принципе, согласились. Если переход от Сколио к Стефани представлял собой практически ровную дорогу, Митикос был от них отрезан. Тропа начиналась с резкого спуска вниз, ну подъем шел уже по довольно узкому гребню. Из всех перечисленных на стенде предостережений разве что не стемнело — спортсменов среди нас не было, стоял туман и накрапывал мелкий дождь, но в целом надо признать: мы просто зассали. В подтверждение этих слов на тропу перед нами уверенно вышла какая-то бодрая немецкая бабка с рюкзаком и мотком веревки и погнала покорять Митикос. Расписавшись в своей слабости в ближайшей книги отзывов, мы поспешили вниз: темнело рано, а нам нужно было проделать путь за дня дня, хоть и вниз.
Часов за пять мы слетели в Прионию, как на крыльях, и плотно засели в таверне. Настолько плотно, что вышли уже в кромешной темноте — а до лагеря еще час пути по не самой предсказуемой дороге. К счастью, на четверых у нас было аж два маленьких фонарика с механической зарядкой, и мы добрались без приключений.
На следующий день мы собрали лагерь и спустились к Диону — селу в северном предгорье Олимпа. Первые упоминания о нем относятся к 424 году до н.э. — и это не пустые слова: в XX веке здесь устроили жирнейшие раскопки. Были найдены термы, театр, храм Зевса и вилла Диониса, остатки стадиона и масса других объектов. Сейчас кроме немногочисленных местных жителей в Дионе бывают только лыжники, но был несезон — ни души. Весь день мы провели под палящим солнцем, гуляя среди руин и впитывая дух античности — кажется, тут мы оказались ближе к богам, чем на вершине Олимпа.
А затем отправились в номер в каком-то полузакрытом отеле, который нам сдали на полцены, и всю ночь распивали узо под классический альбом Михаила Круга «Жиган-лимон». Как это вышло, уже не вспомнить. Вероятно, что после такого погружения в античность хотелось чего-то приземленного. Стоя на балконе с видом на гору (точнее, в ее сторону), мы сотрясали воздух и грозились вернуться через год, чтобы добить-таки Митикос. До сих пор мы так и не собрались: три раза на одну и ту же гору никто из нас еще не лазил. Но чувствую, что это неизбежно.