Историк быта и повседневности Наталья Лебина большую часть своей жизни прожила в СССР. Однажды она прочла в интернете, что в СССР не было так называемых «колбасных электричек» — их якобы придумали позже, чтобы очернить наше славное прошлое. Конечно, такие строки не могли не задеть. Ведь колбасные электрички – были!
«Колбасными» назывались поезда, специально организованные администрацией региона для поездки жителей в столицы (или более крупные города региона) для закупки колбасы и других дефицитных продуктов к праздникам – в основном, к Новому году. Про такие поезда была даже загадка-анекдот: «длинненький, зелененький, колбасой пропах».
Именно с отрицания очевидных бытовых подробностей начинается самая страшная фальсификация истории – преднамеренное забывание.
Против этого и борется Наталья Лебина. На ее счету не одна книга о советском быте. Но эта, наверное, самая увлекательная – потому что в нее вошли воспоминания самой Лебиной и членов ее семьи, настоящих старых петербуржцев (ленинградцев). Например:
«В 1931-1933 годах в Ленинграде (как и в других крупных городах) прошла кампания по «выколачиванию золота». Людей, как правило, бывших торговцев… держали в жарко натопленных помещениях, где приходилось стоять, тесно прижавшись друг к другу. Больше суток выдерживали немногие. Боясь попасть в «парилку», многие отдавали золото добровольно. <…> Сохранился эпизод с «парилкой» и в памяти нашей семьи. Моя прабабушка по материнской линии <…> с трудом переносила духоту «парилки». Конвойный сжалился над старушкой – дал чурбачок и разрешил сесть у самой двери. Наверное, это ее и спасло. Золота в семье никакого уже не было».
Когда во введении автор предупреждает, что в книге будут и личные воспоминания, готовишься к бесконечным нудным перечислениям родственников и их семейных дел. Ничего подобного! Лебина, человек полностью современный, приводит только самое впечатляющее, даже если в реальности это был лишь эпизод – но цепкая память историка поднимает мелкую деталь в самый нужный момент. Например, в главе «Наркомания»:
«В обыденной жизни советский человек, не склонный к потреблению наркотиков, начал ощущать присутствие наркоманов в городском социуме после ужесточения с 1983 года режима продажи наркосодержащих лекарств в аптеках. Прежде всего выросло количество потребителей эфедрона. Он входил в капли для насморка под названием «эфедрин». Лекарство это стали отпускать лишь по рецепту, а в нашу квартиру на Невском проспекте, находившуюся на первом этаже, стали наведываться «эфедринщики». Они выдавали себя за «новых соседей», ребенку которых якобы срочно требуется «эфедрин» от насморка. Звонили к нам в двери и юные токсикоманы, нюхавшие клей «Момент». Мальчишки просили дать им этот резко пахнущий клей, якобы чтобы заклеить им шину велосипеда или мяч».
Книга организована по алфавитному принципу – но, опять же, вовсе не скучно. Каждая глава, помимо главного предмета изложения, посвящается целой сфере советской жизни, обозначенной в подзаголовке, например: «Бормотуха» (алкоголь в сфере советской социально-бытовой политики), «Интим» (сексуальные практики эпохи социализма: регламентация сферы приватности), «Смерть» (смена обрядов перехода: секуляризация бытовых норм), «Чипсы» (вестернизация еды в СССР), «Язвы» (принципы конструирования социально-бытовых аномалий).
С самого начала текст книги разворачивается не как энциклопедия, а как история. Постепенно втягиваешься в бытовые реалии СССР, которые к середине книги уже кажутся вполне привычными. Но можно читать книгу и как интернет – по гиперссылкам. Из главы о красной косынке мы можем по ссылке от автора перепрыгнуть в «Юнгштурмовку» и продолжить читать об одежде; а из «Интима» попасть в «Смерть». То, что кажется скучным, можно совершенно спокойно оставить на потом: изложение от этого не теряет.
И конечно, к этой книге стоит применить «гиперчтение»: читайте ее с планшетом или хотя бы с телефоном, чтобы компенсировать недостаток иллюстраций из той страны. Изобретательности, смелости и глупости ее жителей просто поражаешься – одновременно понимая: вот он какой был, настоящий, не «небесный» и не воображаемый СССР. А хочется ли вернуться – это решать каждому. По-моему, эта книга – лучшее напоминание о том, что возвращаться уже некуда.
мне кажется, что в вопросах истории небольшая доля политики неизбежна. ее в статье не так уж и много. статья понравилась, спасибо.
ушел гуглить книгу
СССР был настолько прекрасен, что оттуда бежали порой рискую жизнью.
То ли дело капиталистическая Россия — в неё бегут все, даже «звёзды»!
Так у руля те самые совки напополам с бандитами, какой уж тут капитализм.
У нас есть частная собственность на средства производства? А? Есть. У нас капитализм. Самый настоящий, который ничем не отличается от капитализма в других странах. Я даже больше скажу, наш капитализм прогрессивнее, ибо он сильнее соответствует интересам правящего класса — капиталистам. Например тем что у нас нет прогрессивного налога, а государство из бюджета возмещает убытки олигархам.
Сними розовые очки, капитализм не только про обилие колбасы из дряни на полках.
Розовые очки у тебя, а у нас неофеодализм вместо нормальной рыночной конкуренции.
Неграмотный, ну дело твоё. На твою неграмотность я тыкнул, люди сделают выводы.
Раз сам себя грамотным считаешь, почему ничего не прочитал по теме «Неофеодализм в России?»
>нормальной рыночной конкуренции.
Каждый раз с этой мантры проигрываю.
Из монографий и статей автора кстати:
— Историко-социологический портрет молодого ленинградского рабочего.(1983)
— Молодёжь страны Советов в 20-е // Вопросы истории. (1983)
— Проституция в Петербурге. 40-е гг. XIX-40-е гг. XX вв. (1994)
Тетка в плане взглядов просто кремень)))
Чуваки, может нахер эту около-политоту.. а?) Ну реально уже и Арзамас скатился((
Зря ты так, я бы не стал про нее писать, если бы Н. Б. Лебина была таких уж косных взглядов. В 80-е нельзя еще было без политики.
За сравнение с Арзамасом спасибо, еще утрем всем нос…
Вот как раз перемена взглядов и смущает) В библиографии видно о чем она писала при СССР, и о чем после.
Ох, послушал лекции, ну не знаю.. За подгон спасибо!
А о чем она писала при СССР? Это все статьи по истории быта, она историк быта. Даже те три, что вы привели, это классические работы Лебиной по истории быта: 1) рабочих; 2) молодежи в 20-е годы (тогда действительно появлялся новый быт, в который прежде всего вливалась молодежь; большая часть «Пассажиров колбасного поезда» построена на этом материале); 3) быт проституток, тоже большая и увлекательная тема.
Вопрос к тебе, digitalkid, где ты тут увидел политику? Где — перемену взглядов?
Я вот вижу мудацкую тенденцию, ни в чем не разбираясь, сразу начинать про «скатились», «может нахер» и т.д. Но мы будем бороться с вами, диванные войска!!!!
Одни диванные войска борются с другими. «Прэлестно!»
Несколько лет назад почему-то в очередной раз всплыли табеля, в которых отмечалось количество отстрелянных Николаем II животных — но в тот раз зачем-то это количество было настолько преувеличено, что вся эта история на глазах становилась бредовой.
И тут тот же принцип: кто-то «где-то в интернете» прочитал, что таких электричек вообще не было — так что можно смело утверждать, что это враки, а «колбасные электрички» вдруг стали «повседневностью». Небольшое передёргивание — и можно на основании того, что у оппонента бывал понос, называть его повседневно дрищущим.
Моя мама когда ездила в Мск к тетке, почти всем знакомым колбасу везла оттуда в Харьков. И это было не раз
«Не раз»=»Ежедневно»?
Ну если поезд ходил каждый день, то могу предположить что не только моя мама так делала
Спасибо за хорошую иллюстрацию именно того, про что я писал: пристрастие к передёргиванию в спорах.
Так я не говорю, что это правда. Но сам факт того, что жители крупнейшего города СССР (Харькова) из республики где еда производилась должны были ехать за колбасой в Москву. Странным не находите? Или опять передергивание?
Да, передёргивание, причём то же самое. Просто приведу пример. По вашей логике из того, что дворник дядя Вася ежедневно подметает двор, следует, что все жители двора ежедневно подметают двор?
Неправильно, что если условные представители среднего класса (не только мои бабушки-дедушки но и их знакомые) не могут себе купить колбасу в многомиллионом городе (КОЛБАСУ11!!!!) то ее мало кто мог купить. Это при том, что мой прадедушка был революционер, друг Петровского и покоритель Зимнего
Так вот и формулировать надо именно так: «не могут себе купить колбасу в многомиллионом городе».
Хотя и к этой вашей фразе легко придраться: какой такой «средний класс» вы в том обществе обнаружили? ;)
Продолжите, демагог вы наш. Какие выводы следуют из того, что люди не могли купить колбасу в многомиллионном городе, и ехали за ней в Москву? Нормально ли это, само по себе?