С 18 мая в прокате новый «Чужой» от мэтра мирового кино Ридли Скотта. Нам кажется, что «Завет», как и «Прометей» несколько лет назад, категорически разделит публику. Многие зрители будут недовольны — особенно радикально настроенные фанаты оригинала 1979 года — но единицы, которые думают, чувствуют и понимают вселенную так же, как и сам 79-летний Скотт, полюбят новый фильм всей душой.
Исследовательский корабль «Завет» летит на планету Оригае-6, где человечество собирается основать новую колонию. За семь лет до конца полета происходит авария, в результате которой погибает капитан (фантастически короткая роль Джеймса Франко), а судну наносятся незначительные повреждения. Во ходе ремонта экипаж замечает неподалеку планету, почти идеально подходящую для создания колонии. Несмотря на то, что такая находка кажется чересчур подозрительной, капитан и команда решают высадиться на нее и разведать обстановку.
Для Ридли Скотта путь в большом кино начинался не с «Чужого» (впрочем, фильм «Дуэлянты» сейчас помнят очень немногие), но именно космический хоррор 1979 года принес режиссеру мировую славу. И что бы ни снимал Скотт в последующие почти 40 лет, сколько бы премий ни получал, сколько бы миллиардов долларов его фильмы не заработали, между ним и «Чужим», кажется, будто бы всегда существовала какая-то незримая связь, не ослабевавшая никогда. В искусстве есть термин «кольцевая композиция», который очень точно ложится на карьеру заслуженного постановщика. Если Скотт закончит режиссерскую деятельность именно «Чужим» (а учитывая его планы начать съемки продолжения еще до выхода «Завета» в прокат, это не кажется фантастикой), это будет не только правильно, но и символично. Во всяком, снимай Скотт байопик про себя самого, он точно бы не отказался от такого финала.
Недавний «Прометей», который был обруган и захвален примерно в равных пропорциях, поднимал очень важные для творчества позднего Скотта богоборческие и религиозные темы. Более того, именно им, что и не понравилось многим зрителям, Скотт уделял в фильме намного больше времени, чем главным героям и особенно монстрам, из-за которых в основном и влюбляются в «Чужого». Знаменитые чудовища там появлялись буквально на считанные минуты, а все остальное время Скотт красиво снимал Шарлиз Терон и Майкла Фассбендера, в перерывах скрупулезно собирая по кирпичику историю зарождения великой вселенной. Такой отстраненный, медитативный стиль «Прометея» бесил многих, но Скотту было плевать — на восьмом десятке жизни, видимо, перестаешь бояться общественного мнения.
«Завет» сделал большой шаг к восстановлению
потерянного баланса, но все же недостаточный для того,
чтобы поставить новый фильм в один ряд с оригиналом.
«Завет» — это именно продолжение «Прометея», как сюжетное, так и идейное, пусть и чуть более шумное и эффектное. Гениальный оператор Дариуш Вольски опять делает красиво настолько, что от экрана сложно отвести взгляд, но его лучшие кадры случаются в «мирных» сценах, а не во время экшена. Поэтому осмелюсь сказать, что если вы были не в восторге от предыдущего фильма, то скорее всего и «Завет» вас не впечатлит. Но не потому что он плохой (или вы), а потому что вы со Скоттом смотрите на эту вселенную по-разному.
Для британского мэтра интереснее не пугать или развлекать зрителей, а вести с ним филосовско-религиозную беседу. «Завет», как и «Прометей», — фильм о противостоянии Бога и человека, причем как в переносном, так и в прямом смысле (сами увидите). Поднятая из пучин мифологии история Прометея, которой был посвящен одноименный фильм, тут получает логичное продолжение. Причем Скотт выступает снова в роли почти радикального ницшеанского фанатика, который хлещет зрителя по щекам неутешительными тезисами, главный из которых — что Бог есть, но для человечества это скорее плохая новость.
Рай по Скотту всегда оборачивается адом, в настоящем реальном мире нет места всепрощению и библейской милости, и, наконец, у созданий божьих есть все шансы не просто породить монстра, а что это чудище в итоге станет всепоглощающим, почти неуязвимым созданием. Таким образом, «Завет» — это такой «Франкенштейн» вверх тормашками, космический хоррор с тревожными выводами. И если в «Исходе», еще одном недавнем фильме Скотта, эти местами жесткие обороты казались немного неуместными, то во вселенной «Чужого» они смотрятся как влитые.
Главное, что позволяет себе Скотт в «Завете»
— окончательное объяснение монстра.
Если ранее в фильмах сам Чужой был тварью из ниоткуда, необъяснимой стихией, карой Божьей, которая уничтожала людей, то в новом фильме мы получаем ответы на многие вопросы. И от этого становится еще страшнее: Скотт прямым текстом говорит, что зло — это один из главных героев любой цивилизации, порожденный внутри нее. Без этого невозможно бытие и жизнь, это будет всегда — как бы человек ни старался стремиться к утопической идиллии.
В «Завете» можно копаться бесконечно, так много здесь цитат, аллюзий и отсылок — от музыки Вагнера и живописи Пьеро делла Франческа до прямых мостиков к оригинальным фильмам. Тут есть цитаты из хичкоковского «Психо», из Да Винчи, из всего на свете. Скотт лупит неподготовленного зрителя символами и намеками без малейшего сострадания: ничего не понял — сам дурак. В таком подходе есть особый ретро-шарм — так фильмы за 100 миллионов долларов сегодня умеют снимать единицы.
«Завет» лучше смотреть с блокнотом и записывать все, что слышишь и видишь, а потом пытаться соединить это в один работающий механизм. Более того, именно такой сценарий предполагает максимальное удовольствие. Тут намного интереснее следить и разгадывать загадки самого Скотта, которые он прячет за занавесками картины, чем следить за передвижением героев. Тем более, что в них нет ничего примечательного — вас ждет ровно один мощный сюжетный кульбит, который, впрочем, особые фанаты Скотта могут предугадать заранее — как раз из-за страсти дедушки цитировать самого себя.
Скотт никогда не был шумным режиссером,
и в «Завете» он прибегает к спецэффектам и громким звукам
только в самые ответственные моменты.
Причем на протяжении фильма кажется, что эффектные экшен-сцены тут — это результат скорее компромисса режиссера с продюсерами (фильм все-таки выходит в сезон блокбастеров), чем желание постановщика. Уверен, что весь «Завет» Скотт мог бы снять вообще без единого выстрела в темных пещерах, что удивило бы зрителя еще сильнее. И именно поэтому экшен в «Завете» — не самая впечатляющая часть. По ним, как и по многим другим частям картины, Скотт обильно рассыпает отсылки к классике (не забудут и погрузчик), но это единственное, что по-настоящему их оправдывает, помимо зрительского ожидания.
Кэтрин Уотерстон — главный провал и мискаст фильма
Хуже обстоит с кастингом. Помимо Фассбендера, которых тут на самом деле два, все остальные мужчины и женщины делают все настолько плохо, что складывается ощущение, будто они сбежали из далеко не самого лучшего фантастического сериала. При этом блеклость всей второстепенной труппы еще можно простить, но артистка Кэтрин Уотерстон — это главный провал и мискаст фильма. И дело даже не в Сигурни Уивер, к которой мы все испытываем разные чувства, а в отсутствии малейшего магнетизма. Несмотря на то, что в отдельных сценах она отчаянно старается стать Рипли — пушка наперевес, обтягивающее белье, беглый пугливый взгляд — у нее ничего не выходит. Она играет не героиню, а ее тень; в «Завете» потрясающий Фассбендер в большей степени отдувается за Рипли, чем актриса, которая должна была ей стать.
Вместо того, чтобы вернуться к истокам или, например, угодить современному летнему зрителю, в «Завете» Скотт продолжает гнуть свою линию. Кажется, что ему откровенно наплевать на мнение кого-либо, он с маниакальным рвением продолжает творить, как тот самый Прометей или Виктор Франкенштейн. И это, конечно, не понравится фанатам «того самого Чужого» — но кто сказал, что культ принадлежит последователям, а не его создателю? Скотт в конце концов подарил всем оригинал, который всегда можно еще раз пересмотреть, а сейчас его интересуют совсем другие вещи. И оттого, насколько вы готовы к переменам вместе с ним, зависит только одно — полюбите вы «Завет» или нет.
«Чужой: Завет» в прокате с 18 мая.