Осенью 2016 года фильм Пола Верховена «Шоугелз» был отреставрирован и выпущен в повторный прокат. Почему освистанная критиками 20 лет назад лента сегодня считается точным портретом эпохи и подверглась радикальной переоценке? «Шоугелз» был оплеван каждым, у кого в девяностых был рот — а ведь Верховен всего-навсего снял сказку про современную Золушку в сверкающем Лас-Вегасе, который постепенно превращается в гнилую тыкву.
По легенде, идея фильма посетила Джо Эстерхаза, одного из самых неудачливых драматургов Голливуда, во время отпуска на Гавайях. Вопрос о выборе режиссера был очевиден: Верховен не только отлично зарекомендовал себя совместным с Эстерхазом эротическим триллером «Основной инстинкт», но и не боялся осваивать новые жанры. Драма, мелодрама, боевик, исторический фильм, фантастика — в копилке неутомимого голландца уже было все, при этом насыщенное сексом. Мюзикл оставался единственным жанром, в котором он давно мечтал себя попробовать.
Верховен на съемках «Шоугелз».
После подписания договора Верховен с Эстерхазом отправились в путешествие по Лас-Вегасу. Они опросили порядка 200 стриптизерш, из рассказов которых сложилась мерзкая изнанка города грехов: бесконечные унижения, моральное и физическое насилие со стороны клиентов. Позже именно эта темная сторона, нашедшая отражение на экране, вызвала бурные споры у публики. Режиссера обвиняли в сексизме, женоненавистничестве и лжи. Именно эта подноготная принципиально отличала «Шоугелз» от драмы Джозефа Лео Манкевича «Все о Еве», которой частично вдохновлялся Верховен. Но если у Манкевича мир шоу-бизнеса представлялся коварным, продажным, лицемерным, но при этом всегда заветным, то у Верховена в концепции «фильма о современной Золушке» хоть и осталась карета-тыква, принц и бал, кареты пахли спермой, принц оказывался сутенером, а вожделенный бал оказывался скопищем порочных и жалких людей, где лучшим платьем у дам являются стринги.
В начале 1990-х квалификацию NC-17 придумали как замену рейтингу Х, который прочно ассоциировался в сознании зрителей практически с порно. Проблема NC-17 состояла еще и в том, что фильмы этой категории были приговорены к коммерческому провалу в Америке. Их с неохотой брали кинотеатры, а реклама в прессе и на телевидении была сильно ограничена или вовсе запрещена. А потому студии шли на любые уступки (перемонтаж, удаление откровенных сцен), чтобы дотянуть ленту хотя бы до рейтинга R, который разрешал просмотр лицам до 17 лет в сопровождении взрослых. После получения «Шоугелз» черной метки MGM повела себя довольно парадоксально. Президент компании Фрэнк Мануэзо заявил: «Посмотрев фильм, я полностью согласился с тем, что это картина для взрослых. Мы принимаем ее».
«Шоугелз» довольствовался прокатом на экране 1000 залов в США; реклама картины на телевидении до 10 вечера была запрещена. Многие печатные издания отказали в продвижении фильма, а полиция регулярно устраивала рейды на кинотеатры с целью выявления несовершеннолетних среди зрителей фильма. В итоге мюзикл с непомерным для жанра бюджетом в 45 миллионов долларов с треском провалился в прокате.
Не обошлось и без помощи критиков. Washington Post выпустила рецензию с итоговым выводом: «Не нужно воспринимать этот фильм всерьез». New Yorker прошелся по игре актеров: «Если говорить коротко, новой Шерон Стоун Беркли точно не станет». Entertainment Weekly поставил под сомнение талант Верховена как постановщика: «В „Шоугелз“ Пол Верховен использует свою камеру как фаллическое оружие, которым тычет в тела исполнителей» .
О симпатии к фильму в США заявили, вроде бы, только Квентин Тарантино и Джим Джармуш, тут же окрещенные общественностью пиарщиками разврата. При этом в Европе вышедший в ограниченный прокат фильм получил более теплый отклик. Жак Риветт нашел в «Шоугелз» обыкновенную авторскую искренность.
Это лучший американский фильм Верховена и его самый личный фильм. В «Звездном десанте» он использует различные ширмы, чтобы помочь сюжету, но он полностью разоблачается в «Шоугелз». Это американский фильм, который ближе всего к его голландским работам. Он очень искренен, и сценарий его очень честный, бесхитростный. Мне абсолютно очевидно, что написал его не господин Эстерхаз, а сам Верховен.
Как бы то ни было, картина не осталась без наград. Был установлен своего рода антирекорд: семь премий «Золотая малина» («Худшая актриса второго плана», «Худший режиссер», «Худший сценарий», «Худшая новая звезда» и так далее). А вишенкой на торте позора стало звание «Худший фильм десятилетия». Верховен пришел за премиями лично — впервые в истории этой награды. Под бурные аплодисменты зала он несколько раз поднимался на сцену и забирал очередную «Малину» с достоинством и неугасающим чувством юмора.
Но когда в крышку гроба был вбит последний гвоздь, у фильма началась совсем другая жизнь, куда более успешная и камерная. «Шоугелз» полюбили зрители. Эротическая драма пользовалась такой популярностью на видеокассетах, в магазинах и видеопрокатах по всему миру, что собрала 100 млн долларов, став одним из самых популярных VHS-блокбастеров. В редкой российской коллекции видеокассет не было той самой — в непроницаемой черной обложке с обнаженным телом Беркли, выступающим из тьмы. На волне нежданного успеха была выпущена даже цензурированная версия «Шоугелз». Она получила говорящее название Digital bra — для телевидения вырезали несколько сцен, а все срамные места прикрыли цифровым нижним бельем. Настрадавшаяся Беркли отказалась дублировать свои сцены — с нее хватило.
В 2013 году Верховен приезжал в Москву и провел небольшую встречу со зрителями в кинотеатре «Пионер». Тоскуя по изменившемуся кино и презирая современный Голливуд, который стал стерильным, как лабораторная пробирка, Верховен скучал по развязанным рукам. Итогом этого стала его грустная исповедь: «Времена изменились. Нет больше той свободы, той сексуальной свободы, которая была распространена в 1970-е. Даже в Голландии. Считалось, что можно делать все, что хочешь, и ничто не осуждалось. Сейчас все изменилось».
Одно из любимейших произведений голландца — драма «Империя чувств», снятая японским режиссером Нагисой Осимой. Актеры там по-настоящему занимаются сексом, возводя этот процесс в ранг эстетического экстаза. А в завершение ленты героиня отрезает пенис главного героя ножницами. Этот яркий и кровавый образ перекочевал в фильм Верховена «Четвертый мужчина», а после, несколько видоизменившись, был использован Ларсом фон Триером в «Антихристе». Секс и искусство, по Верховену, необходимы друг другу. А образы похоти и желаний путешествуют из картины в картину, сквозь время и страны, выражая новые идеи. Но если пенисы отрезают, то значит, и это кому-то нужно?
«Шоугелз» застрял в том же табуированном провале между порно и искусством, из которого тщетно пыталась выбраться загнанная в угол стриптизерша Номи, называя клубный приват гордым словом «танец». Фильм оказался камнем и в творчестве самого Верховена, осмелившегося быть искренним европейцем в Голливуде. Картина рассказала все самое важное про девяностые, которые вскоре навсегда закончились, оставшись на устаревших VHS-кассетах как прекрасная кинематографическая оргия, случившаяся лишь однажды. И сегодня «Шоугелз» смотрятся немного печально. Так же печально выглядит фигура 78-летнего Верховена, наконец получившего формальное признание номинацией Изабель Юппер на вожделенный «Оскар» за роль в фильме «Она» — последнюю работу неутомимого голландца.
В подготовке материала использовались фрагменты статьи «Кинопоиска».