«Пионерлагерь Пыльная Радуга» — культовая для российского андеграунда группа, играющая музыку. Гранж, нойз-рок, рэпкор, панк — что пожелаете, что сами услышите. Мы побеседовали с вокалистом и идеологическим лидером коллектива Алексеем Румянцевым — о том, о сём.
О проблемах русской (и не только) музыки
Если честно, меня этот вопрос не заботит. Не было такого момента в жизни, чтобы я об этом как-то серьёзно думал. У меня вот нет проблем. У меня происходит всю мою жизнь процесс самовоплощения, самовыражения. Какие с этим могут быть проблемы? У кого? Я не знаю.
Есть разные эпохи. Была эпоха волны, крутой музыки — девяностые, нулевые. Сейчас не так. Сейчас музыка какая-то… непонятная, трудно выделить что-то выдающееся. Последнее, что меня зацепило — Регина Спектор. Странная девушка, которая очень хорошо поёт. Она где-то за границей живёт, но у неё некоторые песни и на русском. Вот она перепела Булата Окуджаву, песню «Старый пиджак». Вот это прям раз**б. И то, что это сейчас есть — уже очень хорошо.
А что ещё там происходит? Ну, что-то происходит, я без понятия. Я просто не занимаюсь структурированным наблюдением за положением дел в музыке. Есть люди, которые следят осознанно. А я очень в этом смысле хаотичный человек. И я вообще не меломан. Я что-то слушаю, что ветром надуло, что мне музыкальный сервис по моим предпочтениям, накидает. Иногда прилетает пронзительное — я радуюсь.
О маленьких залах
Меня прёт от того, что мы делаем. А сколько там людей — 5, 20 или 700 — не важно. Маленький зал меня вообще не роняет. Особенно если есть, а такие всегда есть, хотя бы пара человек, которые реально пришли слушать. Или по-полной переться, танцевать, всячески это всё в себя вбирать. После концерта можно покурить, пообщаться с такими людьми — они расскажут, что они думают о твоих песнях, о жизни вообще. Это всегда интересно. Почти.
Если подумать, а зачем много людей? Каждый человек — это целый мир. Если кто-то в данный момент тебя слушает, даже если это вообще один человек, уже отлично. Ощущение огромной толпы у нас тоже случалось. Это приятно, но у меня такое мировоззрение: мы делаем то, что нам нравится. Кому-то ещё нравится? Отлично!
А вот у нашего гитариста другая позиция. Говорит, нет отдачи от зала — и мне плохо. А я отвечаю: а чего бы х** не забить? Нас же прёт? Зачем тебе ещё зал какой-то нужен? Когда народ есть — офигенно. А если нет — ну мы по кайфу повторяем материал. На сцене с отстроенным звуком.
О расстоянии между участниками группы
У нас все живут там, где родились. И я такой же — из Твери никуда не могу переехать. Я чувствую родину, чувствую дом, и, получается, не надо никуда. И родители у меня там, брат, и у них всё так же. Никитосы (гитарист и барабанщик) живут в Серпухове, они там родились. Андрюха (басист) вот пытался в Тверь переехать, но почувствовал себя неуютно.
А как удаётся не пересраться? У меня бывает такое, что какие-то загоны прям разгоняются. Когда наедине с собой остаюсь, начинаю параноить по поводу ситуаций, которые случились, когда мы были вместе. Меня самого это бесит, я пытаюсь это как-то гасить. А если что-то совсем не гасится — в чате пишу, что мне там не нравится. Не без этого.
В то же время проблема всегда разрешается. Вот мы снова встречаемся, и оказывается, что мы просто рады друг друга видеть. Паранойя накапливается, но в момент встречи рассеивается. А потом опять мучает, ну такая вот х***я жизнь.
Про Тверь
Там делать абсолютно нечего. Город ничем не выдающийся, ничем особо не интересный. Ну если брать написанное в туристическом проспекте, там понятно: Путевой дворец, набережная, как везде. Но для меня это место, где я знаю каждый камень. Там всё связанно с детскими воспоминаниями, с тем, как я рос, как я жил. Это моё место.
Я в разных местах Твери жил. Последние лет 13, наверное, живу микрорайоне Чайка. И я прямо люблю микрорайон Чайка. Вот мой дом, вот роща, туда пошёл, там пустырь, там кладбище, потом тюрьма — все места, где я люблю гулять. Весь этот склад моего мысленного потока, он там происходит. Есть места, которые вдохновляют странным образом. Типа Мигаловская набережная — идёшь по ней и чувствуешь весь этот тлен жизни провинциальной. Это стрёмно с одной стороны, а с другой — какое-то единение духа с этой атмосферой.
Причём ребята приезжают, когда мы собираемся на репетиции в Твери, им по роду занятия нашего приходится жить там неделю, иногда две. И они такие — как же тут мрачно, пи***ц тут мрачно. А я приезжаю иногда в Серпухов, и там тоже много где мрачно! И, кстати, мне там тоже интересно — мы гуляем по всяким промзонам, по спальникам. И там ещё репбаза в таком злачном районе, где в основном живут пролетарии и алкоголики. В районе фабрики конца XIX века — Красный текстильщик.
Мне по факту везде хорошо, но потом хочется домой, потому что дома как бы дом. Привязан я так-то. Если придётся когда-то отвязаться, то придётся, но пока не приходилось.
Про восприятие собственного творчества
Ирония — это своего рода религия. Вот как религия не даёт людям расхлестаться, помогает груз сбросить, когда тяжело осознать окружающую реальность. Чувство юмора в жизни необходимо, чтобы не сойти с ума. И вообще — весело же бывает грустить! Когда я песни сочиняю, я погружаюсь в какие-то негативные переживания, даже жёсткие. Меня когда раз******ет, я только тогда песни и сочиняю. А всё остальное — вокруг этого. Мы живём на шутке, а как ещё?
То есть, получаются весёлые песни со страдальческой сердцевиной?
Получается, да. Это, кстати, прикольно, я ещё так даже не формулировал, а вот сейчас получилось.
Вообще мои песни не депрессивные, потому что они, даже максимально чёрные (а они почти все такие) — это как попытка оттолкнуться от дна. Это как отдавать себе отчёт — где ты, что ты видишь. Как человеку в ступоре по щекам бьют, чтобы он оставался в сознании. И это такой синоним честности. Мне мама говорила, зачем ты черепа эти рисуешь, почему ты не рисуешь цветочки, грубо говоря. Потому что я вижу, что жизнь — полная х***я. Но в ней полно и прекрасных вещей, всё это в причудливой взаимосвязи находится.
И если ты переживаешь из-за чего-то, то легче это проговорить. Не делать вид, что этого нет. Говоря языком психологов (а у меня жена практикующий психотерапевт) необходимое все свои чувства проживать. И это такой момент адекватности. Если ты сам себе врёшь, у тебя множатся внутренние проблемы.
Про каверы
Мы переигрываем и исполняем песни, которые настолько в меня вошли, что я могу без зазрения совести сказать: это мои песни. Потому что они мне как родные. Я беру на себя ответственность что-то там интерпретировать и перепевать, но только когда чувствую момент е****го слияния.
О лысой голове
У меня были разные периоды жизни. То брился, то волосы отращивал. Но в итоге вышло прозаично. Мне в какой-то момент жена сказала: «Тебе волосы не идут». Я такой, что-то и правда фигня какая-то, плюс с ними возни много. Они как-то болтаются, с ними делаешь что-то и всё равно хреново выглядит. Да у меня ещё и волосы плохие, такие жидкие.
И я как-то свыкся с тем, что мне без них лучше. Ну и в целом с моим мировоззрением, которое где-то пересекается со стоицизмом, с аскетизмом, оно совпадает. Такой вот я — с одной стороны против насилия, с другой солдатский ремень ношу и бреюсь налысо.
