BioShock закончился — по крайней мере, на какое-то время: 25 марта вышел второй и последний эпизод дополнения Burial at Sea, поставивший точку в истории, начатой Кеном Левином и компанией Irrational Games семь лет назад. Почти одновременно с этим закрылась и сама Irrational Games, а Левин углубился в изучение новых экспериментальных форм. Редакция Disgusting Men подводит черту, делится впечатлениями о дополнении и рассказывает, почему BioShock — одна из лучших игр в истории.
Вячеслав Мостицкий. К BioShock всегда можно прикопаться: то шутер слишком громоздкий, то графика не впечатляет, то сюжет перемудрен. Но делать это, будучи в здравом уме и сознательном возрасте, совершенно не хочется, потому что, как ни крути, перед нами одна из величайших видеоигровых трилогий современности. Сложная, комплексная, прорывная и захватывающая, она сделала для креативного директора Кена Левина столько же, сколько и он для нее. Тщательное конструирование этой вселенной длилось около десяти лет и три с половиной игры, за которые успели смениться все возможные переменные — но не константы. Да, всегда есть маяк, человек и город. Второй эпизод Burial at Sea закольцовывает историю длиною в семь лет и отвечает на главные вопросы (как Джек попал на маяк, что стало после смерти Атласа, почему существует две Элизабет, и что с ними стало), но оставляет и достаточно загадок, над решением которых поклонники будут думать еще несколько лет. Надо признать, что создание такого полотна изрядно потрепало как самого Левина и Irrational, так и 2K — главный сценарист игры, похоже, действительно устал и захотел закрыть эту книгу если не навсегда, то на достаточно долгое время. И я этому страшно рад. Не нужно больше спион-оффов, разжевывающих каждую деталь, не нужно выдумывать новые приключения для Джека, не нужно больше испытывать неокрепший ум игроков сложными психологическими и физическими теориями. В оригинальной трилогии уже сокрыт такой пласт интересной и даже полезной информации, что его хватит на два, три, пять прохождений. Лично я сразу же захотел вновь спуститься в подводный Восторг. А если вы до сих пор не поиграли в BioShock, то будьте добры, сделайте это. Подобного не будет еще долго.
Петр Сальников. Первое, что я хочу сказать о BioShock вообще: это одна из самых красивых игр, которые я видел за всю жизнь. Не в смысле там текстур высокого разрешения, мощных технологий лицевой анимации или еще чего-то такого, о чем в кругу нормальных людей говорить странно, — а с точки зрения того, как в этой игре все обставлено. Детали, которые не бросаются в глаза, не кричат о своем присутствии, создают ощущение какой-то одушевленности. Это не просто шутер или приключение — это обстановка, в которой ты оказался. Игра ни о чем не заявляет прямо, предпочитает язык намеков и недосказанности: этот мир жил задолго до появления в нем игрока, потом произошло что-то ужасное, и все пошло наперекосяк. Что именно — до конца непонятно: сюжет лоскутами уложен в разрозненные аудиозаписи, агитационные плакаты, интерьеры, некоторые элементы механики и даже дизайна и архитектуры — здесь все имеет значение. Под жизнерадостные звуки граммофона, вы крадетесь по останкам лакшери-ресторана, разрушенного терактом: видно, как люди в спешке побросали вилки и ринулись к выходу. Кого-то затоптали, вот труп. Где-то неподалеку бродит выживший, но сошедший с ума и изуродованный мрачной зависимостью от вещества, призванного сделать мир лучше, человек — он фальшиво насвистывает песенку, играющую на граммофоне. Все эти мелочи игроку предлагается самостоятельно сложить в уме, в этом и состоит секрет: BioShock с экрана частично переезжает к вам в голову, и значительная часть важнейших вещей происходит именно там.
Андрей Подшибякин. В финале первой BioShock, как все мы помним, главный герой пережил кафкианскую (первокурсники гуманитарных вузов могут также считать ее ницшеанской) транформацию — выдрал из себя по частям все человеческое и превратился в «большого папочку» (кажется, это был спойлер, внимание!). Вторая BioShock сделала немыслимое: показала, что находится за гранью человечности. Долго объяснять, что именно за ней происходит (в конце концов, пройдите игру еще раз, я это делаю примерно два раза в год), но короткая версия такая: любая идеология, любое «человеческое, слишком человеческое», любая трагическая история Эндрю Райана не имеет значения. Весь мир может валиться в бездну, прессуемый адским давлением Марианской впадины, и насрать на него, потому что улыбка дочери для любого уважающего себя мужчины этого стоит. Ради нее можно (и иногда нужно) убивать — вот об этом Bioshock 2.
Кирилл Перевозчиков. Давайте не будем себя обманывать: новые BioShock будут, и делать их будет не студия Irrational Games. Достаточно посмотреть на BioShock 2 — прекрасный пример как того, что отличную игру можно сделать и без Кена Левина, так и того, что историю Восторга, как и историю Колумбии, можно рассказывать и развивать бесконечно. Концовка Infinite не просто не отменяет, она настаивает на новых Bioshock: в начале будет маяк, в середине — генетически модифицированные монстры, а в конце игра выдернет коврик у вас из под ног.
Другое дело, что геймплейная формула BioShock действительно нуждается в серьезных доработках. Infinite была высшей точкой ее развития, и в Burial at Sea уже хорошо видно, что дальше так нельзя. Прекрасно понимает это и сам Кен Левин, который сейчас занят созданием прототипа «конструктора историй» — игры, где нарратив будет подстраиваться под действия пользователя каждый раз заново. Надеюсь, что это понимают и в 2K. Ведь колоссальная ценность Bioshock — в умении заинтересовать эпохой. Первая часть заставила меня прочитать «Атлант расправил плечи» Эйн Рэнд, Infinite — записаться на онлайн-курс истории США. Чтобы наслаждаться BioShock, не нужно знать всего этого бэкграунда — но поверьте, если вы все-таки сделаете свое домашнее задание и хотя бы прочитаете тематическую «википедию», играть станет в несколько раз интереснее.
Читайте еще про BioShock:
