«Если бы существовали более темные области ночи, он бы их отыскал».
— Кормак Маккарти, «Дитя Божье».
Лестер Баллард — безмозглый отморозок, злобная и завистливая деревенщина, олицетворение всего жалкого, омерзительного и преступного, что только есть в мире. Он живет как животное, никого не любит и отказывается подчиняться правилам, которым следуют все нормальные люди. Вместо этого он обманывает и ворует, портит жизнь другим и ничего не делает, чтобы самому вырваться из ямы, где он очутился.
И все это — еще до того, как он начинает творить по-настоящему ужасные вещи.
Так почему, читая о его злодеяниях и злоключениях, периодически испытываешь к нему… не сочувствие, нет, а скорее, нечто среднее между жалостью и солидарностью?
Лестер Баллард — главный герой третьего романа Кормака Маккарти «Дитя Божье», впервые опубликованного в 1973 году (хотя слово герой в отношении Лестера кажется неподходящим даже в таком контексте). Кормак Маккарти — возможно главный американский автор как минимум за последнюю сотню лет. Бесстрастный исследователь самых темных закоулков человеческой натуры, мастер размашистых описаний и лаконичных диалогов. Писатель, чьи книги получаются монументальными, независимо от объема и сюжета. Четкая структура в них сочетается с поэтичностью, а насилие предстает неотъемлемым фактом жизни и фундаментом нашей экзистенции.
«Нашей» — потому что пишет Маккарти не только о конкретных персонажах, но и о людях вообще. Каждый раз, когда нам хочется ненавязчиво укутаться в белое пальто, читая описание убийств, расчленения, некрофилии или сексуального насилия, старина Кормак ненавязчиво напоминает, что все это творят не какие-то низшие существа, а люди. Представители одного с нами вида и в пределе, если отбросить всю шелуху вроде социального контекста, — такие же существа, как мы с вами. И, кажется, нигде у Маккарти эти идеи не раскрываются настолько отчетливо, как в романе «Дитя Божье».
Кстати, несмотря на скромный объем (меньше 200 страниц в оригинальном издании, всего 130 — в свежем русскоязычном) жанровая принадлежность книги не вызывает сомнений. Назвать ее повестью или большим рассказом язык не повернется. И, конечно, именно у Маккарти столь маленькое произведение оказывается плотно упаковано смыслами и формами: это и до некомфортного интимная история одного человека, и медитативная притча о зле как неизбывном свойстве человека вообще.
Судьба Лестера Балларда складывается прозаично до невозможности. Выходец из богом забытой дыры в штате Теннесси, с детства предоставленный самому себе, после того как его отец покончил с собой, а мать сбежала. Когда про таких людей читаешь в реальной жизни, как бы на автомате говоришь себе, что у них с самого начала не было шанса на нормальную жизнь. Но действительно ли это так? И не обманываем ли мы сами себя? Не остается ли у нас все равно соблазна объявить такого человека исчадием ада? Маккарти показывает, что нравственное разложение Лестера во многом было вызвано внешними обстоятельствами, и скептически препарирует социальные нормы, которые якобы должны удерживать от морального упадка даже в трудной ситуации.
«Дитя Божье» оставляет тяжелое впечатление. Почти осязаемое, как неприятный привкус во рту. Обычно в книгах о криминальных элементах с девиациями/маньяках всех сортов у таких субъектов есть персонажи-противовесы: полицейские, которые пытаются их поймать, или жертвы, которых они преследуют с разной степенью успешности. И здесь я тоже поначалу наивно надеялся на появление кого-то, кто разбавил бы беспросветный мрак существования Лестера Балларда.
Но роман Маккарти производит столь гнетущее впечатление еще и потому, что он полностью сосредоточен на одном человеке. Безымянные копы, немногословные собутыльники, беспокойные соседи, девушки, которым уготована роль секс-кукол озлобленного подонка — все остальные персонажи выступают лишь декорациями, на фоне которых разворачивается гротескная драма. И если в первых разделах автор еще стилизует «Дитя Божье» под документальный роман, разбавляя повествование репликами тех, кто знал Балларда и может что-то сказать о его деяниях, то ближе к финалу читатель уже почти безальтернативно остается наедине с Лестером.
Так кто же такой Лестер Баллард? Да вполне обычный мужик из глубинки: любит подбухнуть, охотится, заглядывается на баб, не имеет постоянной работы, не особо умеет общаться с людьми и больше всего на свете дорожит своим ружьем. Да, он и близко не образцовый фермер, и уж тем более не столп общества. Но, сдается, каждый из нас хорошо представляет себе таких мужичков. Они бывают странноватыми, но при этом обычно считаются вполне безобидными. На них в целом редко обращают внимания. И уж точно не думают о том, что они могут хранить коллекцию трупов в укромном месте или носить в качестве атрибута парики из человеческих скальпов.
Ничем таким не занимался и Лестер — до тех пор, пока после выселения из родного дома у него не пошла под откос вся жизнь. Он селится в заброшенной халупе, переходит на диету из подстреленных лягушек и краденой кукурузы, а потом дает волю той стороне своей личности, которую большинство людей успешно подавляет. Начинается все с подглядывания за милующимися в машинах парочками, а потом постепенно становится хуже — тут уж оставлю интригу, догадайтесь или прочитайте сами. Скажу лишь, что сырые своды пещеры, куда на каком-то этапе «переезжает» Лестер, выступают гармоничным фоном для всего происходящего в его жизни.
По идее, сейчас «Дитя Божье» должно шокировать совсем не так, как в начале 1970-х. Мы уже знаем о десятках реальных преступников, по сравнению с которыми деяния Балларда — если не детский сад, то что-то вроде версии PG-13. Ганнибал Лектер, Патрик Бейтман и Джейсон Вурхиз приучили нас к экстремальному насилию в фикшне так, как это и не снилось достопочтенной публике полвека назад. И тем не менее «Дитя Божье» все равно потрясает. Не за счет зашкаливающей жестокости (ее в книге как раз не так уж и много) или рефлексии над психологией безумца (Маккарти никогда не стремился к абстрактному интеллектуализму), а из-за того, какая жизненная и человечная история получилась. В процессе чтения порой возникает желание, чтобы сюжет был более сюрреалистичным или навороченным, чтобы Лестер Баллард из заурядного забулдыги превратился в монстра, но ничего подобного не происходит.
Главную идею книги Маккарти раскрывает почти в самом начале: Лестер Баллард — это и есть то самое «дитя божье». Узнав обо всем, что он натворил, его так и хочется обозвать жалким подобием человека или, наоборот, воплощением вселенского зла. Однако он, даже в своих худших проявлениях, остается самым что ни на есть человеком — таким, что можно «отследить его род до самого Адама». Даже зная, что он совершит что-то ужасное, мы можем ему посочувствовать. Например, когда сотрудник тира на ярмарке, убедившись в выдающейся точности Балларда, мухлюет с правилами, чтобы тот не получил больше трех призов. Человечность Лестера проявляется и в случайной встрече с ребенком, в котором этот «недочеловек» с удивлением узнает самого себя.
Во многом Баллард действительно похож на ребенка: от его действий веет такой же целеустремленностью и непосредственностью. Он, как капризные дети, отбрасывает одни социальные нормы и выворачивает наизнанку другие, лишь бы удовлетворить свои инстинкты и сиюминутные желания. Вместе с тем ему, как и каждому из нас, хочется простых вещей, которые в его положении оказываются недоступны: уютного ночлега и человеческого тепла под боком. Чтобы воссоздать эту несбыточную фантазию, Лестер прикладывает неимоверные усилия. Вот только компанию ему все равно составляют одни только мертвецы. Иногда на него накатывает экзистенциальная тоска: он смотрит на звезды и думает об их месте во вселенной и о своем собственном.
А порой он как будто бы отчетливо осознает ужас и убогость своего существования: «Баллард наблюдал за тем, как все сущее в долине постепенно оживает и меняется, как серые поля под лезвием плуга открываются навстречу солнцу своим черным, плодородным нутром, а кроны деревьев медленно укутывает зеленое покрывало. Спустя какое-то время он присел на корточки, уронил голову на колени и заплакал».
Рассуждать о том, достоин ли такой персонаж жалости, сочувствия или хотя бы понимания — значило бы опошлить текст Маккарти. Сам автор поднимается над базовыми этическими дихотомиями и констатирует факт: трепетать перед невообразимым масштабом космоса, восхищаться красотой природы и мечтать об интимной близости — значит быть человеком; но строить коварные планы, чтобы отомстить обидчикам и удовлетворить свои желания, ненавидеть и творить зло — тоже значит быть человеком. И ни один из этих признаков не перевешивает другой. Человек — это сложное, страшное, удивительное и жалкое существо, которое может проявлять заботу о ближнем и наслаждаться ароматом цветущего луга, а может убивать подростков и складировать трупы, чтобы хоть ненадолго приглушить одиночество.
Маккарти безжалостен к читателю: он одинаково беспристрастно описывает жуткие преступления и повседневные дела. Тем самым подводит к осознанию того, что мир в равной мере складывается из тех и других. А жуткое — вовсе не аномалия.
Именно от тезиса Маккарти о том, что человека делает человеком не только прекрасное, но и страшное в нем, становится некомфортно даже больше, чем от преступлений Лестера. Но достаточно взглянуть на мир, который описывается в романе, чтобы понять, что выходки Балларда в нем — это далеко не единственные злодеяния, которые делают людей людьми. На самом деле зло и насилие — базовые движущие силы этого мира. Просто они принимают разные формы. До некоторых из них людям нет никакого дела. Другие со временем забываются. Третьи оправдывают абстрактными категориями и неоднозначными концептами типа справедливости.
Вот хозяин свалки, который бьет и насилует своих дочерей. Вот головорезы из Ку-клукс-клана, которые якобы поддерживают порядок, а на самом деле лишь прячутся по углам и третируют слабых. Вот добропорядочные граждане, которые под покровом ночи мастерят плаху, чтобы линчевать злоумышленника. Так кто мы такие, чтобы говорить, что Лестер Баллард, плоть от плоти этого мира этого мира со всеми его мерзостями, — это чудовище, недостойное считаться человеком? Недаром на вопрос помощника шерифа о том, стали ли люди в 1960-х злее, чем в конце XIX века, местный старик отвечает: «По-моему, люди ничуть не изменились с того дня, как Бог их создал».
Вернусь к вопросу из начала текста. Почему такой персонаж, как Лестер Баллард, вызывает чувство где-то между жалостью и солидарностью? Потому что Лестер — совсем не подобие человека. Он человек в полном смысле со всеми вытекающими последствиями. Безжалостный подонок? Естественно. Отброс общества? Можно сказать и так. Но вместе с тем — несчастный, одинокий, никому не нужный бродяга. Человек, которому на всех наплевать, потому что всем наплевать на него.
Не могу с чистым сердцем советовать каждому немедленно браться за «Дитя Божье» — уж слишком необычная и тяжелая это книга. Несмотря на маленький объем, мне ее чтение давалось с трудом. Однако при этом не возникало и мысли о том, чтобы бросить. Я бы сказал, что читать «Дитя Божье» есть смысл, если вы готовы к странному сочетанию гуманизма и нигилизма. Гуманизма — потому что, с головой погружаясь в страшную и убогую жизнь Балларда, Маккарти исследует человеческую натуру глубже и подробнее, чем мечтатели и идеалисты. Нигилизма — поскольку от всего в романе веет безнадегой, и просвета не предвидится. Автор настойчиво требует от читателей взглянуть в человеческое лицо зла. А потом говорит, что перед нами — зеркало.
