В конце прошлого года я на десять дней выпал из реальности, обучаясь технике медитации под названием випассана. Для этого мне пришлось поехать в специальный лагерь в дальнем Подмосковье, отказаться от интернета, книг, обжорства, онанизма и алкоголизма, и наконец, просто замолчать.
— Слышишь, Вася, ты в глаза мне смотри, да?
— …
— Че ты там читаешь?! Ты в глаза…
— А ну перестать! Ты че себе позволяешь? А ну сел смирно.
— ***, мужик, ну че ты? Я ж это, я по-хорошему хотел… Давай лапу… ну давай…
Два с половиной часа в электричке от Москвы прошли спокойно, и только сейчас в конце вагона начал бузить какой-то пьяный мужик. Впрочем, после пары строгих замечаний он быстро переобувается. Приближается моя остановка, я выхожу в тамбур, он, шатаясь, идет за мной, излучая позитив.
— О, здарова! Ты из этих, что ли?
К счастью, я не успеваю ответить, из каких я — открываются двери и я выхожу на перрон. Кругом темно и со всей силы метет снег. “Ну смари, не заблудись тут”, — мужик вываливается из вагона вслед за мной и очень ловко для своего состояния, напролом через пути и еще одну платформу, покидает станцию.
Я в 150 км от Москвы, на станции «Авсюнино». Уже почти десять лет здесь находится лагерь «Дхамма Дуллабха», где обучают технике медитации под названием випассана. В основе випассаны — одна из ключевых буддистских доктрин, аничча. Согласно ей, все в нашем мире переменчиво. Включая этого бухого мужика, который сначала свирепо докапывался до пассажиров электрички, а потом лез с ними мириться.
***
Хотя я никогда не медитировал, в последние лет пять медитация все время витала где-то рядом. Например, медитировали какие-нибудь дальние знакомые. Или совершенно незнакомые мне люди из Кремниевой долины — но я прочитал о них мегатонны текста в интернете. Создатель Brothers и Way Out Йозеф Фарес, также известный фееричным выступлением на VGA в 2017 году, однажды рассказал нам, что был тогда совершенно трезв, и уже давно ничего не пьет и не курит — только медитирует по часу в день. Еще я помнил отрывок из каких-то воспоминаний Дэвида Линча: однажды, давным-давно, жена Линча подошла к нему и спросила примерно следующее: «Дэвид, что за фигня происходит? Ты не орешь на меня уже неделю». Разумеется, дело было в медитации. Все эти данные сообщали мне, что это ультимативный способ отдохнуть умом, успокоить свой разум и расширить сознание, не прибегая к каким-либо веществам, кроме серого.
Но на випассану я ехал не только чтобы научиться медитировать. Главным образом манили условия. В целях очищения сознания в лагере строго запрещены смартфоны, книги и любые другие источники информации; все десять дней студенты соблюдают строгий режим; главное — все десять дней студенты должны молчать. После более чем тридцати лет безостановочных разговоров все это показалось мне чудом.
Вечер нулевого дня. Элита випассаны
Территория «Дхаммы Дуллабхи» — бывший пионерлагерь, перестроенный под проживание ста с небольшим взрослых людей. Все прибывшие на курс собираются в столовой, где гостей кормят и распределяют по комнатам. Пока еще можно разговаривать, в том числе и с женщинами, наиболее общительные заводят знакомства. Через пару часов все замолчат, а столовую разделят плотной занавеской на женскую и мужскую часть: сегрегация — еще одно обязательное правило лагеря.
Сев в уголке, я грею уши и не слышу ничего хорошего. Окружающие обсуждают жизнь на Гоа, занятия йогой, систему «Дизайн человека» и прочие способы изменить жизнь к лучшему. Скепсис зашкаливает, но я держусь: перед поездкой я выяснил, что випассана намеренно дистанцируется от любой религии и эзотерики, как раз чтобы не смущать “простых” чуваков типа меня.
Так как я опоздал на распределение комнат, оказывается, что мне негде жить. Один из менеджеров вздыхает и ведет меня в наш корпус — двухэтажный коттедж, где в следующие 10 дней будут жить 50 мужиков. Большинство уже разместилось. В основном «комнаты» представляют собой огороженные занавеской кровати с тумбочками. Но мы проходим мимо них в самый дальний конец дома — там в отдельной (настоящей) комнате расположились два старых студента. Один из «дедов» освобождает мне свою кровать, а сам отваливает куда-то в другое место. Я остаюсь наедине со своим соседом, и у нас есть менее часа на знакомство. Из разговора с ним я узнаю, что его зовут Анатолий, на випассане он не в первый раз, а на вопрос «ну и как» он загадочно улыбается и отвечает: «прекрасно».
После вечерней вводной лекции наступает так называемое «благородное молчание». Вернувшись в комнату, мы с Анатолием перестаем друг друга замечать. Несмотря на то, что на лекции нам подробно объяснили, что будет дальше, я решаю понаблюдать за своим опытным соседом и в непонятных ситуациях брать с него пример.
День первый. Распорядок дня, первая медитация, столовка и немного истории
Помимо «благородного молчания», избавления от смартфонов, книг и прочего информационного мусора на время курса в лагере действует жесткий режим.
— 4:00 — подъем
— 4:30 — медитация
— 6:00 — завтрак
— 8:00 — медитация
— 11:00 — обед
— 13:00 — медитация
— 17:00 — «полдник»
— 18:00 — медитация
— 20:00 — лекция
— 21:00 — отбой
Запутаться в расписании, проспать или куда-то опоздать почти невозможно. За соблюдением распорядка следят специально обученные менеджеры с гонгом наперевес. В 4 утра они бьют в гонг перед комнатой каждого студента, так же сигнализируют о завтраке, начале/окончании занятий — и так далее. На расстоянии звук гонга — а слышно его в любой точке лагеря — напоминает колокола из Bloodborne, как бы подчеркивая тяжкую долю студентов.
Поспав пять часов, я поднимаюсь с кровати. Сосед спит. Не дожидаясь его, я умываюсь и иду на медитацию.
Первые дни в лагере студентов готовят к випассане. Очистка разума через молчание и изоляцию от информационного шума — основа подготовки. Ее техническая часть — так называемая анапана, наблюдение за своим дыханием. Дистанция випассаны от религий, включая буддизм, служит тут не только для привлечения новой аудитории. В отличие от многих техник, здесь для концентрации нельзя представлять визуальные образы (а нередко это религиозные идолы), или проговаривать мантры (по сути, любые монотонные повторения чего угодно, от настоящих мантр для медитации до выдержек из ПДД). Вместо этого студенту предлагается сфокусироваться на своем дыхании, при этом никак его не меняя (так как это не дыхательная техника, дыхание должно быть обычным). Точка фокусировки — где-то прямо под носом, над верхней губой, по которой при дыхании скользит воздух.
Занятия проходят в медитационном зале. Он разделен на мужскую и женскую половину, и это единственное помещение, где можно увидеть женщин во время курса. Но глазеть времени нет. Пройдя на назначенное место, нужно устроить его так, чтобы было удобно сидеть — постелить одеял и подушек, поставить специальную скамейку. Для деревьев типа меня это один из сложнейших челленджей. Первые несколько дней еще можно елозить и менять позы, но позже, когда начнется собственно випассана, как минимум три часа в день нужно будет медитировать неподвижно. Вы когда-нибудь пробовали час неподвижно просидеть на полу? Хоть в лотосе, хоть на кортах — уверяю вас, это непростое занятие.
Немного истории!
Я намеренно не хотел начинать текст с исторической части, но теперь ее не избежать. Випассана — как утверждается, буддистская практика медитации, то есть восходящая к 600 гг. до на э. Далее она была утеряна, затем найдена в XIX веке бирманскими монахами. Ключевой человек в випассане — Шри Сатья Нарайян Гоенка, или просто Гоенка.
В середине XX века он научился этой практике у последнего учителя випассаны, У Ба Кхина. Гоенка был видным бизнесменом в Бирме, но доработался до диких головных болей. Поездив по миру в поисках лекарства, Гоенка логичным для своего времени образом подсел на морфий. Випассана помогла избавится Гоенке от головных болей и зависимости. В какой-то момент Гоенка остался единственным живым учителем випассаны в мире, и сделал все возможное для ее распространения. Мероприятие имело успех в Индии, и не только. Со временем Гоенка назначил десятки учителей по всему миру, а в 2013 году отошел в мир иной.
Вернемся в зал. И при Гоенке, и после него преподавание випассаны выглядит примерно одинаково.
В центре медитационного зала сидит учитель. Не обязательно русский и один — это может быть супружеская пара из Голландии, немец, индус, американец, в моем случае — монгол. Учитель включает запись, на которой Гоенка говорит, что делать. Все медитируют. В перерывах учитель опрашивает группы студентов про их ощущения и отвечает на вопросы. В этих диалогах учитель себя и проявляет — кто-то многословен, кто-то краток и холоден как мастер кунг фу (мой был ближе ко второму типу). Вне зависимости от ответов, в зале царит атмосфера безграничного почтения. В конце занятия, когда Гоенка говорит take rest, учитель говорит примерно то же самое, все расходятся.
Пример лекции Гоенки:
В шесть утра все идут есть.
По сути, все приемы пищи происходят до полудня. В пять вечера студентам дают чай с молоком и фруктами, но только новичкам. Те, кто приехал на вторую випассану и более, попивают воду с лимоном. Привозить с тобой еду или таскать ее к себе в комнату из столовой запрещается. Но судя по упаковкам от печенья, зефира и прочей кондитерки в мусорных ведрах, соблюдали эти правила не все.
Еда — вегетарианская. На завтрак это хлопья двух видов, домашний йогурт, горячая каша на воде, яблоки, бананы, варенье. На обед — капустный салат с вкраплениями овощей, овощные супы, крупы с овощами или бобовыми, или макароны, на десерт — сливочное масло, мед, варенье.
Жить можно; единственной настоящей проблемой такого рациона становится запор, про который предупреждают заранее. Коробки со слабительными травами — сенной и крушиной, заботливо оставлены в холле жилых корпусов.
После обеда есть час свободного времени перед следующей медитацией. Вариантов не особенно много. Можно погулять по огороженной территории. Декабрь, через низкий забор видно занесенное снегом поле, дальше — еловый бор. Це тупо скайрим, поэтому за прогулками я проводил максимально возможные 20-30 минут, созерцая прекрасное, а затем шел к себе в комнату, где лежал и смотрел в потолок.
Каждый день заканчивается лекцией Гоенки. Несмотря на массу повторений, рассказы интересные и имеют прямое отношение к делу. Гоенка дает понять, что в курсе вашего состояния (а многие поначалу пребывают в сильной фрустрации, в основном от режима), задвигает про независимость Випассаны от религии и про то, что это не просто медитация — и образ жизни, который для нее требуется, сам по себе делает человека счастливее. Чтобы продуктивно медитировать, нужно делать это регулярно, выполнять ряд вполне понятных заповедей, ЖИТЬ ПРАВИЛЬНО — в общем, все то, с чем как-то и спорить неудобно, хорошие ребята эти буддисты… Без иронии: хотя сначала лекции казались нудными, в дальнейшем они помогали медитировать, подтверждая или разрушая гипотезы — и уже этого было достаточно.
День второй. Здоровый сон
Подъем на второй день был предсказуемо тяжелым. Перед поездкой моя девушка, которая раньше бывала на випассане, рекомендовала в первые дни побольше спать, если хочется. Но когда? В часовых перерывах, если ты засыпаешь не сразу, лучше даже не пытаться.
Но согласно правилам, из 10 часов медитации в зале с учителем нужно быть только три. В остальное время ты можешь сидеть в своей комнате — но все это время ты должен медитировать, причем сидя, чтобы ненароком не уснуть. Это же касается и самой ранней медитации в 4:30, которая также примечательна тем, что Гоенка на ней поет. Он использует короткие песнопения на пали во время всех занятий, но с утра отрывается по полной. Но вне зависимости от вокальных данных Гоенки, утренняя медитация была под сомнением.
Веским аргументом в эту пользу этого был мой опытный, как видно, сосед. В первый день он спал до восьми, и еще несколько часов после обеда. Мне стали интересны дисциплинарные рамки лагеря. Менеджер бьет в гонг — и что? Должен ли я тут же вскочить и пойти медитировать, или могу лежать? Пока я об этом думал, лежа после гонга в темноте, в дверь постучали. Ок, предположим.
Сосед остался спать. На медитации и завтраке его не было.
Анапана давалась сложно. Стало понятно, зачем нужно молчание и прочее — сосредоточиться мешают мысли обо всем на свете, какие-то внезапные визуальные образы, играет музыка. Со временем это пройдет, но пока от многочасового сидения на полу у меня заболела спина и я решил не мучать себя в зале. После обеда мы с соседом нормально дали храпака, проспав почти до вечерней медитации. В комнату, похоже, никто не заходил.
Во время обеда я начал наконец-то рассматривать своих соседей. Разумеется, не все они были йогинами или поехавшими на эзотерике. Бизнесмены, спортсмены, клерки, президенты компаний, художники, инженеры, бездельники, короче — любые мужики от 20 до 70. И, точно также, любые женщины на другой половине зала. Но пока я понятия не имею, кто все эти люди. Поехавший, Красавчик, Профессор, Хиппарь, Сладкоежка, Брюс Ли, Демон, Батя — каюсь, от нечего делать я раздал им клички и гадал сам, как назовут меня. Бородатый дрищ? Поп? Нбпшник? (диапазон кличек велик, на самом деле, но я честно ни тот, ни другой). Впрочем, никакой злобы. Мы живем как монахи, разве что не подстрижены и не одеты в рясы. Мы вместе учимся медитировать, сидим за одним столом в столовке — но друг для друга мы чистое никто.
День третий. Сосед идет против системы
Утренний гонг застает меня не в лучшем расположении духа. Сосед, по обыкновению, лежит. Я снова проваливаюсь в сон. Просыпаюсь от того, что открывается дверь. На пороге стоит менеджер.
— Господа, до начала утренней медитации пять минут.
Я сажусь на кровати и в принципе собираюсь выходить, но тут в дело вступает мой сосед. Анатолий приподнимается на локтях и странным, заспанно-борзым голосом обращается к менеджеру.
— Какая утренняя медитация?
— В 4:30.
— Я остаюсь медитировать в комнате.
— Я видел, как вы медитируете в комнате, поэтому предлагаю вставать и идти в зал.
— Я никуда не пойду.
Анатолий накрывается с головой и лежит. Менеджер наклоняется над телом Анатолия, улыбается в свои пышные усы и уходит. Я наблюдаю за сценой с лучших мест, натягивая штаны.
Далее я описываю собственные ощущения. Я не врач и не ученый, и не пытаюсь найти им научное обоснование, но и в их божественной природе уверять никого не собираюсь.
К вечерней медитации третьего дня я наконец-то — разумеется, совершенно внезапно для себя — достиг медитативного состояния. Я слышал только свое дыхание, все образы и звуки исчезли, а верхняя губа отчетливо запульсировала. Это было своеобразным сигналом того, что я на верном пути, и некисло подняло мне настроение.
При этом, я все еще не мог нормально устроиться в зале для медитаций. Для неопытного человека, который не может просто так просидеть на полу час без движения, это долгий процесс строительства из подушек, одеял и скамеек. В зависимости от конструкции у тебя затекают и болят разные части тела. Полностью убрать эти эффекты не выйдет, но нужно сесть так, чтобы они не сильно досаждали. При всей нестандартности условий випассаны (сон, питание, даже молчание) единственное, что стоит порепетировать дома — это сидение на полу.
Вернувшись в комнату вечером в приподнятом настроении, я обнаружил, что сосед испарился вместе с вещами (своими). Уже потом я случайно узнал его историю. После утреннего инцидента ему предложили либо немедленно прекратить так себя вести, либо уехать — что он и сделал. На всякий случай Анатолия решили внести в черный список, и тут оказалось что он уже в нем был, просто в другом: однажды он уже приезжал в лагерь, причем как волонтер. Но тогда что-то пошло не так, и он уехал, никого не предупредив, тем самым усложнив проведение курса для остальных. И так как персонал на випассанах зачастую очень разный, смог вернуться еще раз, хоть и ненадолго.
Я остался жить один в самой шикарной комнате мужского корпуса.
День четвертый. Неудача
Четвертый день считается одним из самых важных. Начинается собственно випассана.
Правила медитации усложняются. Теперь ты концентрируешься не на своем дыхании и верхней губе, а на всем теле, как бы пробираясь по нему по точкам — от темечка ко лбу, через нос, рот и уши к туловищу, и так далее. Количество точек, к которым ты «обращаешься» и пытаешься их почувствовать, не имеет значения — для начала добиться бы хоть какого-то отклика. Важное условие: на протяжении часа нужно сидеть абсолютно неподвижно.
Первый час был пыткой. Я ерзал всю дорогу и не мог сконцентрироваться ни на чем. Раздражение росло. Гоенка давал инструкции, повторяя все по несколько раз. Проблема была в том, что давал он их на английском. Затем шел перевод на русский — довольно нейтральным женским голосом — но когда тебе по 7-8 раз повторяют одно и то же, начинаешь ненавидеть и эту женщину, и все вокруг. Впрочем, это была часть обучения.
В тот день у меня ничего не получилось. Тем не менее, вопреки статистике, о которой предупреждают заранее, уехать не хотелось. Но несколько человек уехало — правда, я это заметил не сразу. Лично мне сама мысль о том, чтобы уехать, была странной — каких-то минимальных вводных про випассану достаточно, чтобы понять, стоит ли тебе ехать, или нет. Да и перед пацанами как-то неудобно…
Но по ощущениям атмосфера стала мрачноватая — приуныли многие. Видимо, понимая это, на обед нам впервые выдали десерт — конфеты «Коровка», по две штуки в руки.
День пятый. Достучаться до себя
Особых преимуществ проживание в одиночку не прибавило. Спать внаглую я мог и при соседе. В рюкзаке лежала книжка — в нарушение правил я ее не сдал, но открывать ее и нарушать по-настоящему не хотелось. В целом я был примерным студентом, за исключением того, что иногда откладывал хлеб до вечера и ел его после отбоя. Сам факт того, что я ПРЯЧУ ХЛЕБ, напоминал какой-то сюжет для паблика humans of late capitalism.
Медитация в зале давалась очень тяжело. Я по-прежнему не мог усесться, не мог сосредоточиться, ерзал, пыхтел, сопел. К счастью, я был такой не один — со мной обучался, например, чемпион мира по батиным звукам — но это не утешало. У меня было четкое ощущение, что продраться к искомым ощущениям мне мешает только мое собственное тело. Ближе к вечеру, в конце обязательной медитации я пулей вылетел из зала. Пришел в комнату. Уселся на стул перед окном с занесенными снегом елочками и наконец-то сосредоточился так, что сам Будда… ладно. В общем, спустя час мое темечко наконец-то начало отзываться слабой, но ощутимой пульсацией. Я был счастлив.
День шестой. Нормально же общались…
В счастливом состоянии я пробыл где-то до обеда шестого дня. Придя на очередную медитацию я обнаружил, что ощущения, которые я вроде как научился чувствовать в своем теле и неплохо поработал с ними вечером и утром, пропали.
Радиомолчание организма меня сильно расстроило.
Это был один из ключевых моментов випассаны; о нем разными словами говорят практически на каждой вечерней лекции.
Медитация основана на поиске ощущений в теле, “прослушивании” или “сканировании” себя, как угодно. Если ощущения есть, и каждая точка отзывается на твой запрос — пульсацией, вибрацией, покалыванием, болью, чем угодно — то технически это успех. Но суть в том, что само понятие успеха или неудачи тут значения не имеет. Если ощущения есть — это нормально. Если нет — это тоже нормально. Главное, чтобы в обоих случаях ты прикладывал одинаковые усилия, и в то же время наблюдал за ощущениями со стороны, объективно.
В этом смысле випассана представляет собой модель нашей жизни. Мощные вибрации в теле или их отсутствие во время медитации — это наши удачи или неудачи. Смысл в том, чтобы принимать и то и другое ровно, не испытывая к этому сильного влечения или отвращения. Все пройдет — это и называется аничча.
Думаю об этом, я лежал на кровати в своей комнате и смотрел в потолок. Раздался стук в дверь, она тут же открылась, в комнату завели какого-то чувака. Очевидно, теперь он будет жить со мной. На этот раз имени я его не знал, но в целом мне уже было все равно. За шесть дней в лагере я полностью принял местный уклад и меня интересовал только мой прогресс в медитации.
День седьмой. Прогресс
Так как в комнате медитировать было намного удобнее, я решил ходить в зал только на обязательные три часа. Несколько студентов устали мучаться и с разрешения учителя пересели с пола на стулья, и я решил сделать также. Как я узнал потом, мне повезло со сменой — зачастую сидеть даже у стены позволяют только в исключительных случаях.
Не говоря о том, как мне проперло с комнатой. Мой сосед потом расскажет мне, что принял меня за какое-то высокопоставленное лицо. Ни у одного студента не было своей отдельной комнаты с дверью. Да еще и в дальнем крыле дома. Его самого ко мне подселили, когда он пожаловался на звуки — он спал у смежной с сортиром стены. А в точно такой же комнате, как у меня, в другом крыле жил учитель.
Восприятие других студентов во время курса — особая история. Каждый день видишь человека, но можешь судить только по его внешнему виду и поведению в настолько ограниченной среде, что строишь только дурацкие догадки. Так, однажды я обратил внимание на парня с восточным разрезом глаз. Одетый во все черное и подтянутый, он медитировал неподвижно, как скала. В обед я случайно заметил, что он пьет только кипяток, что при нашем режиме было интересным решением. В общем, производил впечатление восточного грандмастера из дальних стран, который приехал осваивать технику випассаны и намерен получить по ней очередной черный пояс. Как же ржал потом этот казах, когда я все это ему рассказывал.
Поначалу утерянные ощущения при медитации вернулись с новой силой. Я учился постепенно “сканировать” вниманием свое тело, чтобы пульсировали определенные точки на теле — пока по одной, по очереди. Но днем седьмого дня я понял, что ничто не мешает мне одновременно чувствовать не одну, а две точки. Или добиваться пульсации трех, четырех точек на руке, а затем всей части тела целиком — руки или ноги, например.
Не скрою, все это доставляло мне какое-то великое удовольствие. Если первые несколько дней настроение было более-менее ровным, теперь оно стало ОЧЕНЬ ХОРОШИМ. Я приехал учиться медитации и в общем-то, делаю успехи! Любые сомнения по технике, которые у меня появлялись, развеивали разговоры с учителем.
Лица многих тоже заметно посветлели, если можно так выразиться. Из всех участников обратный эффект наблюдался только у одного. Он в принципе не пытался сосредоточиться и елозил в медитационном зале до последнего, если вообще туда приходил. Условия в лагере его сильно тяготили. Как стало понятно позже, в женской половине лагеря у него была девушка, ради которой он и приехал. Вечером седьмого дня я столкнулся с этим человеком в пустом холле мужского корпуса. Выглядел он так, будто вместо медитаций мы тут семь дней неистово бухали. Хриплым голосом он сообщил: «Ты когда мимо ходишь, дверь не забывай закрывать». К этому моменту я уже неделю ни с кем не говорил, да и ко мне никто не обращался. Сильно удивившись, отвечать я ничего не стал, но только еще раз убедился, что чувак здесь явно лишний.
День восьмой. +500 к аничче
Самыми плодотворными для меня были предвечерние часы, когда я начинал медитацию засветло и открывал глаза уже в темной комнате.
К восьмому дню медитация превратилась для меня в челлендж. Я мог одновременно ощущать пульсацию по всей руке или ноге. Потом я переключился на пары и более сложные части тела — две руки одновременно, туловище.
В одном из туалетов мужского корпуса стоит задержаться подольше. Помимо частокола зарубок на стенах оставлены важные сообщения от предшественников. Мотивирующая цитата Гоенки: «You’re bound to be successful» (сенна и крушина, напоминаю). «Язык и мошонка — +500 к аничче». Уже после курса завхоз лагеря выступил с предложением зашпаклевать творчество, и скорее всего, эти образцы наскальной живописи утрачены навсегда. Но тогда список челленджей пополнился новыми пунктами.
Очевидно, что следующим этапом была пульсация всего тела, но как «запустить» все части одновременно, я не понимал.
Открыв глаза часов в пять вечера после очередной медитации, я решил прилечь. И уже лежа понял, что все еще пульсирую. Весь, целиком. Ачивмент анлокд!
В тот же вечер я решил помедитировать в зале как мужчина, без стула. Дело в том, что боль является важной частью медитации. В общем-то, все неудобства при сидении на полу во времени медитации, затекают ли ноги, отваливается ли спина — это чуть ли не намеренно созданные челленджи випассаны. Почувствовать искомую пульсацию в ноющей пояснице гораздо сложнее. Но она там есть. Главное — продолжать фокусироваться на части тела через боль, не обламываться и не морщить лоб. Как и в жизни, да.
Ночью я долго не мог уснуть. Медитация — не только «гимнастика», но и отдых для разума. Поэтому после 10 часов медитаций в день неудивительно, что спать не хочется. В таком случае учитель предлагает не мучать себя попытками уснуть и помедитировать еще. Звучит не очень убедительно, но в итоге я спал примерно 3-4 в сутки и чувствовал себя на удивление бодрым. Спать днем я практически перестал за ненадобностью.
Но я уже устал от медитации и просто лежал в темноте. И по достоинству оценил «чистоту» своего разума. Любые воспоминания — даже о самом далеком детстве — превращались в какие-то невероятные путешествия по волнам памяти на максималках, с мельчайшими деталями, вплоть до запахов в квартире каждого из моих ДОшкольных друзей. Был ли это эффект «информационного» очищения, или випассаны — или того и другого вместе — но что-то явно изменилось.
День девятый. Внутри позвоночника
А что чувствовали остальные? Прямо во время курса узнать это проблематично. Вообще это одна из причин, по которой все должны молчать. Во-первых, ощущения у всех разные — это может быть не пульсация, а вибрация, например. Или кто-то может идти с опережением программы. Рассказы обо всем этом другим студентам во время обучения могут сбить их с толку. Колян уже весь вибрирует, а я когда начну? У Андрюхи мураши по всему телу — а у меня… в общем, во избежание таких мыслей все остаются в неведении.
Но работает это относительно надежно. Во время опросов учителя студенты собираются в группы и рассказывают ему ощущения — и что-то, да узнаешь. Впрочем, я ничего нового для себя уже не узнал.
В предпоследний день мы перешли от поверхностного «сканирования» тела к внутреннему. В моем случае это интерпретировалось так. Пульсация воспринималась мной как будто движение энергетического импульса из тела наружу. Но что если направить эту пульсацию внутрь? Каким-то неведомым образом мне довольно быстро это удается: я как будто вхожу внутрь тела через выбранную точку — на груди, “проникаю” в грудную клетку, прохожу этим импульсом насквозь и выхожу из спины, что отзывается привычной пульсацией.
К вечеру того же дня началось нечто невообразимое. Точечные импульсы превратились в некое подобие энергетических волн, которые толчками прошивали тело насквозь, причем уже очень ощутимо — настолько, я начал раскачиваться взад и вперед. «Втф», — подумал я, и решил как-то зафиксировать спину — но от следующего толчка я чуть не упал лицом в пол.
Все оставшиеся медитации в лагере я провел за этим занятием, проходя свое тело насквозь во всех направлениях. Одна из последних технических фишек випассаны — когда ты проникаешь внутрь позвоночника и двигаешься импульсами по нему. Разумеется, если у вас с ним проблемы, как у меня, то боль неизбежна — но на тот момент она уже не приносила никаких неудобств. Я воспользовался этим и начал изучать только больные места и те, что отзывались слабее других. Никакого исцеляющего эффекта випассана не гарантирует — но например, приучает переносить боль. Не в том смысле, что я начну гнить, и не замечу этого — но обламываешься от любых болевых ощущений значительно меньше.
День десятый. Всего хорошего
Основной частью десятого дня стало обучение новой технике медитации, которую анонсировали как «нечто невероятное». Называлась она метта, и лично на меня произвела очень странное впечатление. Большую часть обучения в лагере мы посвятили чисто техническим элементам медитации, завязанным на концентрации и поиске ощущений в теле. Метта — по сути, завершающая стадия медитации и представляет собой долгие и максимально искренние пожелания любви и благополучия “всему живому на земле” (про себя). В общем, эта часть показалась мне чересчур пафосной и сентиментальной. Но кто я такой!
Тем не менее, приняв ее к сведению, днем десятого дня мы попрощались с учителем и вышли из зала на улицу. На выходе, словно в какой-то игре, возник стенд с информацией, где сообщалось, что обет молчания и сегрегация с этого момента отменяются. Правда, мобилу отдадут только завтра с утра.
Остаток дня все провели за разговорами и прогулками (а я наконец-то познакомился со своим соседом). Для всех студентов устроили встречу с организаторами курса. Главным вопросом было «сколько заносить», но ответа всегда один — сколько не жалко. Випассана бесплатна, но грубо говоря, каждый новый курс спонсируется за счет пожертвований прошлого — а пожертвования есть всегда. Но не меньше денег тут ценят реальную помощь. Обслуживающий персонаж каждого курса почти на сто процентов состоит из волонтеров. Сам лагерь построен их руками — среди студентов находятся специалисты в самых разных областях.
До позднего вечера в мужском корпусе стоял галдеж. Старые студенты вспоминали прошлые курсы, кто-то — путешествия в Индию и Непал, прочие делились мечтами о стейках и наводили справки о близлежащей шавухе.
На следующее утро мы снова поднялись в 4:00, чтобы в последний раз послушать Гоенку (на этот раз он пел почти два часа). Последним мероприятием была уборка. Я альтруистично записался в самый элитный отряд — убирать сортиры. В такие моменты понимаешь, насколько сильно все завязано в лагере на добровольном труде. Местами было такое впечатление, что до нас эти туалеты мыли последние настоящие пионеры. В одном из помещений душевая кабина была установлена таким образом, что за ней образовался какой-то заплесневелый ад, который никак нельзя было вычистить. Но сразу после випассаны проблемы такого порядка вообще не тревожат. Разобравшись с этими авгиевыми конюшнями, я собрал вещи и вышел .
— Ваш билетик? Тоже с этого что ли, с похода? — в пока что полупустой электричке надо мной внезапно нависли контролеры в компании с нарядом полиции.
— Ну типа того.
— Мм. Вова, это те же, они нормальные, пойдем.
***
Если попробовать описать обучение в лагере максимально схематично, выйдет так. Каждый день нас по 8-10 часов обучали технике медитации, а в конце каждого дня на протяжении часа рассказывали, что все это на самом деле не так и важно. Ну то есть, классно, что ты научился концентрироваться, различать свои ощущения даже сквозь боль, да и вообще — научился сидеть неподвижно целый час, а то и больше. Но напомню слова о том, что в випассане медитация — это модель нашей жизни. И настоящая польза от нее не в том, чтобы просто медитировать время от времени, успокаивая нервы, а: 1) медитировать каждый день по два часа (такой график сразу ставит под вопрос обильные возлияния, например); 2) применять випассану в жизни, не обламывась от любых внешних раздражителей. И тогда можно сказать, что вы идете к просветлению!
Есть теория (разумеется, ее приписывают Будде) согласно которой достаточно на протяжении семи лет без перерыва «наблюдать свои ощущения» — то есть, практиковать випассану — чтобы достичь просветления. Но ни я, ни мои знакомые не встречали людей, которые продолжали бы практиковать хотя бы после курса. На всех випассана действовала положительно, все с благодарностью оставляли пожертвования и не раз возвращались в лагерь — в том числе и как волонтеры. Конечно, это не значит что практикующих людей нет вообще. Но можно понять, насколько это сложный процесс для условного мирянина, который каждый день ходит на работу в офис и засирает свое сознание всеми возможными способами, будь то соцсети или водочка.
Продолжил ли медитировать я? Бросил на третий день, хоть и углубился в изучение других техник медитации — но и в них до сих пор к практике не перешел. Бросил ли я свои вредные привычки? Нет. Стал ли спокойнее и сосредоточеннее — пожалуй. Но надо понимать, что это приобретенное состояние легко растрясти, причем за считанные дни. Особенно если забыть про главный принцип випассаны — тот, который про “все пройдет”. Тогда снова начинаешь долго и мрачно беситься по мелочам, плодить вредные привычки, уставать как сука на работе без всякого чувства удовлетворения, орать — короче, вы знаете.
Ну и конечно же, после курса я прочел массу статей о том, как на самом деле вредна випассана. Не собираюсь судить о правдивости каждого рассказа. Кто-то жалуется на жесткие условия или работу менеджеров. Последнее стоит списать на человеческий фактор, хотя по большей части менеджеры — это не какие-то фанатики, а ответственные люди, хоть и волонтеры. Условия своего курса я описал довольно подробно. Не всем так повезло с комнатой, как мне, но в целом условия в этом лагере получше многих — в плане еды, например. После курса обычно показывают небольшое видео об истории движения в России. Среди прочего можно увидеть первые курсы, которые проводились в 90-е в каких-то ДК и спортзалах, где люди медитировали в пуховиках.
Со мной училось несколько дембелей; аналогии с армией проводили все — что-то есть, но без «физухи», и еда получше.
Предположим, такие условия и правда давят психологически. Депрессии, панические атаки, суицидальные мысли, а то и самоубийства — если верить историям в интернете, таков список «побочек» випассаны. Опять же, не собираюсь тут разбирать каждый случай — ок, допускаю, что все правдивы. Но!
Випассана — это добровольное обучение, и как правило, студенты понимают, что им предстоит. Если что-то пошло не так, в любой момент они могут собраться и уехать. Это проговаривается неоднократно, особенно на входе, когда заполняешь различные анкеты. Там же напоминают, что випассана почти полностью зависит от волонтеров. Брать на себя дополнительную ответственность за физически или ментально нездоровых они не могут. Условия на каждом курсе адекватны, но только для полностью здоровых людей.
И самое главное. Я могу поверить во все истории про панические атаки или депрессии просто потому, потому что випассана — это мощная штука. Резкое изменение режима, вся эта тщательная концентрация, пульсации и вибрации, «очищение» разума через молчание и просмотр потолка — это не то чтобы непросто. Но это очень необычные для повседневной жизни ощущения. Поэтому если у тебя биполярка, клиническая депрессия, панические атаки и прочее — велика вероятность, что на випассане будет тяжко, и помочь там никто не сможет. И об этом предупреждают.
Как мне показалось, разговоры об осторожном отношении к любой технике медитации часто теряются за восторженными отзывами. Уже после курса я прочел показательную в этом плане книгу Дэвида Линча «Поймать крупную рыбу». История про жену, оказывается, была рассказана именно там. На каждой странице Линч всячески превозносит медитацию (в случае Линча — трансцендентальную) как средство от всех бед. И хотя он не рассказывает о негативном опыте, предостережение читается в этих восторгах. Любая глубокая медитация очень сильно действует на сознание человека. Зачастую — с позитивным эффектом. Но это очень ответственный процесс. Одно из правил випассаны не просто так запрещает смешивать разные техники медитации хотя бы на время курса. А Гоенка не просто так называет випассану brain surgery. Во время такой операции можно накосячить, если подойти к ней легкомысленно.
По всем этим причинам рекомендовать випассану я никому не буду. Немало людей, с которыми я учился, вообще отнеслись ко всему произошедшему скептически. Кто-то так и не достучался до себя и никаких ощущений не познал. Кто-то до последнего спал в своей комнате. Кто-то просто уехал. Но я остался и не пожалел. Просветленным не стал. Ну ок, может, чуть посветлее, чем раньше.
Заглавное изображение: х/ф «Бёрдмэн»
