Мы все знаем его под именем Дэвид Линч, но его полное имя — Дэвид Кит Линч. Его родители не были изощренными русофилами, поэтому совпадение с глубоководным гигантом — чистая случайность. Но кит — невероятно, просто чертовски уместная метафора, для описания этого человека. Там, где остальные не способны вынести кошмарной глубины, а их черепа лопаются от давления, Линч чувствует себя комфортнее всего. Именно в этой толще он находит идеи для своих фильмов — рыщущий в одиночестве на таких глубинах подсознания, которые не поддаются психоанализу.
Трансцендентность и триггеры Линча
Чтобы по-настоящему проникнуться атмосферой линчевских фильмов, нужно понять, в чем его главная сила, и где ее источник. Это трансцендентность, редкое свойство, умение выходить за рамки и сталкиваться с тем, что в принципе недоступно познанию с помощью опыта. Звучит туманно и где-то банально, но у Линча есть довольно стройная система и полувековой опыт в этих погружениях. Он практикует трансцендентную медитацию, хотя дело не совсем в ней: она просто позволила ему обуздать довольно болезненную врожденную особенность — талант-проклятие мгновенно оказываться по ту сторону. Любая деталь внешнего мира может сработать как триггер: муравьи, ползущие по коре дерева, сгнивший фрукт, отцовство или нагая избитая женщина, идущая мимо лужайки семейства Линчей.
Идиллия и травматический опыт
Дэвид Линч родился в эталонной семье среднего класса в штате Монтана. Его отец был из фермерского рода, но сумел стать научным работником, а мать преподавала английский. Оба были религиозными, но без фанатизма, пресвитерианами и на памяти Дэвида ни разу за всю свою жизнь не поссорились. Детство обещало быть безоблачным и счастливым — родители делали все, чтобы трое их детей жили в маленьком раю их семейного уюта. Но идиллия, за которой кроется мир непознаваемого потустороннего ужаса, — не зря одна из главных тем его творчества.
Однажды, когда маленький Линч гулял с друзьями и младшим братом около дома, они увидели странное зрелище, кошмар, как-то сумевший пробиться в реальность благополучного городка. Абсолютно нагая женщина с белоснежной кожей шла по лужайке прямо навстречу детям. Она явно была невменяема, весь рот ее был в крови, и эта картина оказалась для Дэвида невероятно травмирующей.
Такой эта картина осталась в подсознании Линча
Семья постоянно переезжала — отец часто получал направление на новое место работы, и Линчи кочевали по крохотным американским городкам. Так что он с детства проникся атмосферой того, что потом пробудит в его воображении мир «Твин Пикс». Чем идилличнее и живописнее городишко, в котором все знают друг друга с детства, тем ближе к этому месту будут обитать лавкрафтовские «Глубоководные» или твари похуже — вроде Боба, за которым охотился агент Купер.
Словно случая с обнаженной женщиной было недостаточно, маленькому Дэвиду было уготовано еще одно потрясение, еще один травматический опыт, который был связан именно с переездом. За день до того как отправиться из одного провинциального городка в другой, Линчи в последний раз собрались с соседями и друзьями, пришло много гостей. Семейство Смитов, живших в ближайшем доме, тоже пришло попрощаться. Мистер Смит сделал это слишком своеобразным образом: он вышел во двор, где столпилась половина района, и прострелил себе голову.
Самоубийство Смита на картине «Дерево и Дом»
Как и в случае с обнаженной окровавленной дамой, Линч написал об этом картину. Взглянув на нее, можно заглянуть в мир мальчугана, до безумия напуганного этими событиями.
Линч становится одержимым
С девятого класса юный Дэвид отбился от рук, попал в дурную компанию и начал пить, курить и попадать в полукриминальные авантюры. Учебу в школе, ее правила и, кажется, других учеников, он ненавидел со всей мощью, на которую способен только подросток. Но в старших классах Линчу повезло: он стал одержимым.
Однажды встретившись с художником Бушнеллом Килером, Дэвид понял, что страстно, на грани помешательства жаждет создавать картины. Его влечение к живописи оказалось настолько сильным, что он уговорил маститого Бушнелла отдать ему закуток в его великолепной мастерской и начал исступленно рисовать. Днем он работал в аптеке и изредка заглядывал в школу, а затем шел в студию и работал там до зари.
Родители думали, что Дэвид снова взялся за старое и пропадает в дурной компании малолетних пьяниц и хулиганов. Но Килер смог убедить Линчей, что их сын одержим искусством, и это лучшее, что могло случиться с ним в этом возрасте. Благодаря ему же будущий режиссер смог отправиться учиться в академию искусств в Филадельфию, немного набраться мастерства в Бостоне и даже в Австрии у кумира Линча, экспрессиониста Оскара Кокошки.
С последним, впрочем, вышло не так радужно: вместо трех лет в Австрии Линч и его друг смогли задержаться разве что на две недели. Но Оскар оказал на Дэвида поразительное влияние. Стоит соскрести внешние слои его картин (и кино, и полотен), и там можно разглядеть болезненные фантазии Кокошки.
Счастье и мерзость в Филадельфии
Учеба и жизнь в Филадельфии только усилили паттерн двойственности, которая преследовала Линча с детства. Там пасторальные картины смешивались с миром слишком взрослых кошмаров, а в Филадельфии радость творчества боролась с омерзением, которое вызывал этот город.
Здесь Линч нашел соратников и друзей, проникся атмосферой творческого братства и встретил свою любовь и будущую жену, Пегги Риви. И здесь же он испытывает просто феноменальную фрустрацию и апатию. Филадельфия кажется ему адом на Земле, или даже хуже того, — Чистилищем, которое мучит его иллюзорной надеждой на то, что отсюда можно выбраться. Город и особенно район, в котором жил Дэвид, оказались настоящей клоакой. Здесь его дважды ограбили и угнали машину. В их с Пегги окна однажды кто-то стрелял. Сам Линч говорил, что Филадельфия высасывает из человека радость и постоянно давит атмосферой ужаса. Именно пережитый здесь опыт вдохновил его на создание фильма «Голова-ластик».
Неуютный город из фильма «Голова-ластик» — это личное впечатление Линча Филадельфии
Так что подвал его дома был вполне подходящим местом для «экспериментов», которые напугали отца Линча. Однажды тот, как обычно скитающийся по рабочим делам, оказался в Филадельфии и заглянул к сыну. Дэвид излишне понадеялся на свободный от предрассудков исследовательский дух, который должен быть у ученого, и показал Линчу-старшему свою «коллекцию». В мрачном заплесневелом погребе у него хранились фрукты, птицы и мыши на разных стадиях разложения — он исследовал текстуру и вид разлагающейся органики, чтобы затем использовать это в своих работах.
Пегги Риви — первая жена Дэвида Линча
Отец не оценил художественные заскоки сына и в последовавшем честном разговоре посоветовал Дэвиду никогда не заводить детей. По странной иронии вскоре он узнал, что Пегги беременна.
Травматический опыт и медитации
Во время жизни в Филадельфии Дэвид Линч в очередной раз в жизни столкнулся со странной ситуацией. Неподалеку от него жила сумасшедшая, и однажды он стал свидетелем того, как она выбежала во двор на четвереньках, кудахча и крича «Я — цыпленок, я — цыпленок!». В другой раз она же подошла к Линчу, в исступлении щипая свою грудь со словами: «Мои соски горят!». Она явно хотела, чтобы Дэвид помог ей справиться с этим, но после такого опыта помощь потребовалась уже ему.
Другой травматический опыт непосредственно привел к созданию «Твин Пикс». Дэвид, по обыкновению, пил невероятно сладкий кофе в небольшом кафе. В тот момент, когда Линч наблюдал за улицей из окна, автомобиль насмерть сбил мотоциклиста. Приехавшие на место полицейские упаковали труп в полиэтиленовый мешок, совсем как Лору Палмер. Зрелище смерти стало мощным толчком для его фантазии и запустило череду фантастических образов, которые сложились в то, что мы теперь знаем как «Твин Пикс».
Точно так же опыт отцовства, ставший для Дэвида болезненным, породил «Голову-ластик». Линч, со свойственным ему взглядом на жизнь, испытал серьезное потрясение от осознания того, что некая часть него стала отдельным, чужеродным, но при этом вызывающим тревожную нежность объектом, который требует ответственности и способен умереть в любой момент.
Но главное достоинство режиссера в том, что он способен чрезвычайно убедительно передавать этот травматический опыт на экране, будь то рождение уродца, как в «Голове-ластике», или появление обнаженной и безумной женщины с окровавленным лицом, как в «Синем бархате». На первом показе «Ластика» потенциальный инвестор настолько проникся атмосферой фильма, что в первобытном ужасе, хватаясь за голову, сбежал с сеанса на середине фильма, оставив производство без финансирования.
Но травматического опыта даже вместе с безусловным талантом не хватило бы для того, чтобы Линч стал тем самым совершенно уникальным и ни на кого не похожим режиссером. Кроме этого в его работе есть еще два элемента: невероятная и даже болезненная чувствительность и медитации, которые одновременно и подстегивают, и позволяют контролировать ее.
Среди фанатов Линча принято говорить о том, что тот никогда не употреблял наркотики и даже не пьет и не курит с 1978 года. На самом деле, это не так. К 70 годам он снова взялся за никотин и теперь смолит сигареты одну за другой, а в молодости он активно употреблял марихуану. Однако вскоре ему пришлось завязать с ней, поскольку он оказался слишком чувствительным для стороннего психоактивного влияния. Его и трезвым слишком легко уносило во тьму подсознания или мрачный мир восхитительно жутких фантазий. С каннабисом эта особенность лишь чрезмерно усугублялась.
Поэтому для Линча открытие трансцендентной медитации стало крайне важным моментом биографии. Сейчас он пропагандирует ее с помощью своего фонда и даже сумел ввести курсы медитации во многих школах Америки. Тем, кто знает Линча только по фильмам, всегда кажется крайне удивительным, что сам он работает только в состоянии полнейшего умиротворения и даже эйфории. Дэвид, какими бы мрачными, болезненными и жуткими ни казались его миры, творит только будучи счастливым и считает, что это — ключ к его успеху.
Изабелла Росселини — дочь Ингрид Бергман и режиссера Роберто Росселини, с которой у Линча был роман.
В своей книге «Поймать большую рыбу» Линч пишет о своей концепции творчества. Идеи, по его мнению, — это своеобразные существа, живущие в глубинах нашего сознания, и выловить их не так-то просто. Причем, чем ценнее и крупнее идея, тем глубже придется за ней нырнуть и дольше повозиться, чтобы вытащить ее наружу. Расстроенный и безрадостный человек, сконцентрированный на своих несчастьях, не сможет сделать такое по определению — «рыба» будет срываться с крючка и уходить все глубже. В этом смысле сам Линч — азартный игрок, и это еще один ключ к понимаю его работы.
Линч — вовсе не тот, кем кажется
Разумеется, мы не препарировали творчество Линча (это было бы до смешного самонадеянное заявление). Но, взглянув на него внимательнее, удалось выяснить, как именно он работает и как выуживает свои идеи на гигантской глубине, недоступной обычным людям. На первый взгляд Дэвид выглядит как депрессивный сумасброд и психопат, который вываливает на зрителя всех своих внутренних демонов. Его внутренний мир ужасен, творчество болезненно, а сам он — полоумный старик из Монтаны, который потерял связь с реальностью еще ребенком, увидев нагую сумасшедшую и самоубийство соседа.
Дэвид Линч с дочерью
В действительности это вовсе не так. Дэвид Линч работает в исключительно умиротворенном состоянии. Он словно алхимик, который нашел секрет превращения травматического опыта в золотые слитки гениальных прозрений и образов. Кроме того, как и полагается рыбаку, Линч — азартный игрок, и, к тому же, у него все в порядке с чувством юмора. Просто оно него у него своеобразное.
Кстати, третий сезон «Твин Пикс» — это третья после «Головы-ластика» и «Внутренней империи» работа Линча, где он абсолютно не стеснен рамками, которые задают продюсеры и студия. В отличие от предыдущих сезонов, именно этот создается таким, каким хочет Дэвид и никто иной. Возможно, поэтому у многих фанатов он вызывает такое недоумение, ведь это — совершенно иное произведение, пересекающееся со старым лишь общей историей.