В Колумбии конца 40-х было настолько сурово, что этот период называли Ла Виоленсия — «насилие». О нем Габриэль Гарсиа Маркес написал свой первый роман — за пять лет до того, как стать классиком магического реализма.
«— Уже есть один труп, — сказал он. — Если дела пойдут так дальше, то наступят совсем недобрые времена. — И поведал затем историю о том, как один городок буквально за неделю был уничтожен анонимками. Жители сводили счеты, убивая друг друга. А оставшиеся в живых вырыли останки своей родни и уехали, увозя их с собой и желая никогда больше не возвращаться в родной город».
Представьте себе захолустный городишко в Колумбии, настоящую дыру, где только-только закончилась гражданская война и, спустя пару лет после ее окончания, жители стараются забыть о том, как стреляли друг в друга, но винтовки все еще прячут в погребах и готовы, если что, откопать.
И вот этот город внезапно накрывает волна анонимок: кто-то ночами клеит на двери и стены листовки со сплетнями и скабрезными подробностями: кто спит с чьей женой и кто у кого ворует ослов. Колумбийская кровь горяча, первое убийство не заставляет себя ждать, и городок превращается в пороховую бочку: люди застыли над пропастью и непонятно, удержатся или рухнут, начав новую волну насилия.
Габриэль Гарсиа Маркес, будущий классик латиноамериканской литературы, написал «Скверное время» (также переводят как «Проклятое время» или «Недобрый час», в оригинале — La mala hora) в 1962 году, за пять лет до «Ста лет одиночества», которые станут классикой жанра магического реализма и прославят Маркеса. Спору нет, книга хорошая, но почти неизвестное сейчас «Скверное время» (в русскоязычной «Википедии» про него даже нет статьи) — тоже очень стоящая вещь.
В нем нет дикостей магического реализма, присущих позднему Маркесу: никого не съедают муравьи, никто не ест землю и не всех персонажей зовут Аурелиано и Хосе Аркадио. И все же в этом раннем произведении уже виден почерк мастера, который скупыми мазками набрасывает яркий портрет своей покалеченной страны.
Период, в который происходит действие «Скверного времени», конец 1940-х — начало 1950-х (конкретный год неизвестен), в Колумбии знают как Ла Виоленсия: время было действительно поганое, когда борьба за власть в стране то и дело из столичных кабинетов ружейными залпами выплескивалась на улицы больших и маленьких городов. Переворот — народное возмущение — резня — затишье — восстание — резня — переворот… такой хаос продолжался годами и унес в конечном счете жизни 200 000 человек. Да, Колумбия была веселым местом задолго до появления Пабло Эскобара.
Автору «Скверного времени», впрочем, не нужно вдаваться в исторические подробности, чтобы объяснить читателю, что к чему. Сюжет ухватывается сразу. Есть провинциальный город, есть присланный правительством алькальд (мэр и одновременно кто-то вроде шерифа), суровый мужик, который еще недавно вместе с полицейскими расстреливал инакомыслящих, а теперь пытается железной рукой удержать мир.
Есть недострелянные оппозиционеры, которые алькальда, не скрываясь, ненавидят и посылают к черту. Есть благочестивый священник, главный герой книги, который искренне пытается всех помирить и предотвратить перестрелки на улицах. Есть еще с десяток героев: судья-пьянчуга, вдова главного богача города, хитрый и ироничный доктор — каждый сыграет свою роль в разворачивающейся драме.
«Алькальд схватил табуретку, приставил ее к стене и встал на нее, чтобы снять объявление.
— Только правительство имеет здесь право что-либо запретить, — сказал он. — У нас демократия».
«Скверное время» — странный роман. Здесь с самого начала, буквально с названия, видно, что все будет плохо, но при этом никто из героев не рефлексирует об ужасе войны и смерти. Они к этому привыкли, как к проливным ливням и иссушающей жаре, которых в книге тоже предостаточно. Однозначно хороших и плохих персонажей тоже нет; Маркес бесстрастно фиксирует, что правда у каждого своя.
Книга короткая, охватывает всего пару недель жизни городка — некоторые даже считают ее повестью, а не романом — и у писателя вроде нет времени толком описать героев. Но ему хватает по паре скупых строк на каждого, и знойный ленивый город, где зреют большие проблемы, оживает.
Некоторые сцены балансируют на грани смешного и жестокого: например, когда у алькальда нестерпимо болит зуб, а к зубному врачу он пойти не может, поскольку тот — старый антиправительственный партизан, или когда старичок-секретарь рассказывает своему молодому начальнику-судье, что его предшественник «вот совершенно так же сидел в этом кресле, когда ворвались полицейские и его изрешетили», а судье плевать — его трясет чудовищное похмелье.
По атмосфере книга Маркеса напоминает вестерн, где вместо Дикого Запада — еще более дикий латиноамериканский Юг с его загадочностью. И одновременно это похоже на вымороченную до предела драму вроде «Твин Пикса»: в городе без имени никто никому не верит, каждый готов взорваться, и общая катастрофа, возможно, станет облегчением для людей, годами тонущих в духоте, недоверии и изменах.
«Однажды в такое же, как это, утро, доктор Хиральдо понял внутренние причины самоубийства. Шел бесшумный моросящий дождь, в соседнем доме пел трупиал (южноамериканская птица), врач чистил зубы, а жена говорила, рта не закрывая.
— Воскресенья такие странные, — сказала она, накрывая стол для завтрака. — Словно их разделали и развесили: пахнут свежеванным мясом».
Что в итоге? «Скверное время» держит в напряжении, отлично передает дух далекой страны, рассказывает хорошую историю и, в силу своей краткости, не успеет надоесть, даже если не понравится. Если вы никогда не читали Маркеса, то это идеальная книга для знакомства. Если уже прочли «Сто лет одиночества» и другие хиты, оцените этот образец ранней маркесовской прозы. Даже если знания о Колумбии для вас, как и для меня, в общем-то, ограничивается сериалом «Наркос», роман стоит попробовать.
