Как я постигал Вин-Чун и пытался стать мастером кунг-фу

Кунг-фу под сушеной крапивой на берегу реки, марийский ушу-мастер с дефектами речи, чеченец, угорающий по Ницше — занятия Вин-Чуном оставили мне исключительно позитивные воспоминания. Научился ли я хоть одному приему? Нет. Стал ли я сильнее и увереннее в себе? Тоже нет. Мы просто угорали, смеялись и доводили нашего сенсея до бешенства. Особенно, когда он был с похмелья.

Владимир Бровин рассказывает о том, как пытался постичь ушу в марийской глуши, ничему не научился, но зато провел пару месяцев в хорошей компании.

Что такое Вин-Чун (очень кратко)

Маленькая справка: Вин-Чун — это такой стиль ушу (или, если угодно, кунг-фу), которым занимался Брюс Ли и его знаменитый учитель Ип Ман. Про мастера Ип Мана, кстати, снята трилогия с фантастически-красивыми драками. Вин-Чуном увлекался Роберт Дауни младший и угарный толстяк Сэммо Хун, который снимался вместе с Джеки Чаном и наверняка запомнился вам тем, что похож на кунг-фу панду в человеческом обличье.

По легенде Вин-Чун появился в монастыре Южный Шаолинь в незапамятные времена. Но, кажется, это просто гонево, и он возник не раньше XVIII века. В XIX веке стиль расцвел и стал неплохим подспорьем в самозащите простых горожан (особенно в Гонконге). Вин-Чун и вправду выглядит так, словно создан не для красивых драк в стиле уся, а для уличных потасовок. Битва ведется на крайне близком расстоянии, фирменная фишка — «техника липких рук», которая, видимо, чудо как хороша, но только в барной драке, или в переулке Гонконга, где не получается как следует размахнуться.

Как я пошел на Вин-Чун ради веселья и не прогадал

Честно говоря, я — рыхлый и похожий на орангутанга пассажир, мне эти ушу и карате не упирались с детства. Бокс я еще понимаю — просто полезная штука. А мистика и восточный пафос лишь вызывают отторжение. Но на Вин-Чун я все же пошел — просто за компанию. А компания была что надо, таких в хорошем смысле фриков еще надо поискать.

Я учился на первом курсе аспирантуры. Это было солнечное ленивое лето, в которое ничего не происходило и не могло произойти. Я ковырял в носу, читал Бодрийяра и Чжуан-цзы и баловался плюшками. В это же время я столкнулся с самой нелепой школой кунг-фу в мире. Моим новым знакомцем был чеченец по имени Заур. Заур был белобрысым светлокожим парнем, который не походил на чеченца вообще ничем, кроме знатного носа. Он больше напоминал какого-то древнего римлянина.

Общение с ним сильно пошатнуло мои представления об однородности кавказцев. Заур увлекался Ницше, постоянно напоминал о том, что он атеист и любил подшутить над своим происхождением. Он мог идти по улице и громко, с нарочитым акцентом, нести какую-то чушь вроде: «Э, братуха, жи есть! Дзен-буддизма рот шатал!». Если не считать тягу к эпатажу на людях — милейший человек. Он и притащил меня на занятия.

У Заура был брат Ахмат — похожий на татарина невротичный, но вежливый гитарист, который только что вернулся из армии без пары зубов. Компанию довершал уже реальный татарин Марат, который тоже вернулся из армии, обожал радиотехнику, а также слушать хардкор-панк и джазец на пластинках (проигрыватель, если ему верить, он спаял сам). Была еще какая-то пара человек, тоже братья, но мутноватые — «черемисы», как они сами себя отрекомендовали (тут нужно объяснить, что «черемисы» — крайне обидное прозвище для марийцев, это как n-word для чернокожих в Америке — за него можно с ходу отхватить).

Если не считать мутноватых братюней, я тут был самый скучный и невыразительный. И мне это нравилось — ни дня не обходилось без какого-то угара. То пьяный Заур залезет на дерево и останется там на все занятие «потому что хочет посмотреть на кунг-фу сверху», то нерд Марат начнет рассказывать жестковатым и хмурым «черемисам» про стрейт-ейдж. Не скучал там ни дня.

Как проходили занятия

Наш Ип Ман был тоже из марийцев, что придавало ему некую аутентичность: он был очень крепко сбитым, невысоким, узкоглазым, но с ломаными ушами борцухи. Говорил очень невнятно из-за шепелявости. Ни одно название приема я с его слов так и не смог уловить. Он, кажется, прибухивал, но никогда перед занятиями и никогда не говорил ни о чем, кроме Вин-Чуна и физической подготовки. В общем, вызывающий доверие человек.

Занимались на берегу реки под сенью древ. Это было потрясно. Мы стояли в ряд как шаолиньские монахи и ме-е-е-е-е-е-е-дленно делали какие-то пассы по два часа к ряду. Первые две недели учили главную стойку, оказалось что это мучительно. Мы были настолько корявыми, что в итоге мастеру пришлось раздать нам пластиковые бутылки с водой, чтобы мы держали их между ног и тем самым тренировали мышцы, сохраняя нужную позу, часы напролет.

Перед занятиями мы разминались и бегали по полузаброшенному сельскому стадиончику (это было у частного сектора, и при этом близко к центру города). Тут было благостно: уточки, рыбаки, лягушки, вечный ветерок и мост, по которому неспешно катят троллейбусы.  

Особый секрет кунг-фу мы держали в тайне даже от мастера. На место мы приходили под сушеной крапивой. Заур давил лыбу, я чувствовал себя так, словно попал в гонконгскую комедию про кунг-фу идиотов, Марат размахивал руками и изображал дыхание дракона. Я подыгрывал ему на варгане. Мы были прекрасными утырками. Было лето.

Как все кончилось

Дни шли один за другим, мы постигали стойку и первые удары. Я даже неплохо схуднул — еще бы, столько бегать, а потом по полтора часа стоять с зажатой между ног полторашкой и делать удар «шы-шы» (как я уже сказал, настоящие названия я членораздельно так и не услышал).

Потом все начало клониться к упадку.

Как гласит 12 гексаграмма И-цзин, «Упадок»:

Негодные люди упадка
не благоприятствуют стойкости
благородного человека.
Великое отходит;
малое приходит.

Через какое-то время к нам начали подъезжать какие-то братки на черных иномарках. Они были примерно нашими ровесниками, но строили из себя бывалых якудза. Подкатывали прямо к нашей площадке и прямо из окон спрашивали Ип Мана: «Эй, а сможешь натренировать 20 пацанов, чтоб они быстро научились ибошить?». Тренер отвечал им: «Я их так натренирую, что ходить не смогут». Лысые в иномарках уезжали, но приезжали снова.

Это было сюрреалистично. Как-будто реальность пыталась повторить штампы из гонконгских боевиков. Злые бандиты из триад приходят в благородную школу Вин-Чун, чтобы заставить мастера тренировать злобных ублюдков для саньхэхуэй. Но одного взгляда на нас было достаточно, чтобы понять: мы — натуральные идиоты и простофили. Можно было подумать, что браткам просто нравится так шутить. Но они довольно сильно досаждали тренеру и хамская, назойливая манера общаться выдавала скорее требование, чем затянувшуюся шутку.

Заур предлагал показать им наш Вин-Чун. Угу, только сначала зажмем полторашки с водой между ног и подождем, пока хамы сами подойдут поближе.

Потом наш мастер Ип Ман, кажется, забухал. Забухал так крепко, что не появлялся на занятиях неделями. Братки приезжали, мы спокойно слали их к черту, и те уезжали. Однажды перестали приезжать даже они. Первыми отклеились мутные братья, имена которых я не запомнил. Вскоре перестал ходить Заур и его брат. Мы с Маратом просто приходили на привычное место, болтали про джазец, нарезали круги по стадиону, отжимались и делали упражнения. Потом надоело, и началась осень.

Больше Вин-Чуном я не занимался. Но я убежден, что это величайшая школа боевых искусств на Земле. Она подарила мне один из лучших летних сезонов в жизни и научила ценить моменты веселья и дурачеств.