За одиннадцать лет и столько же основных игр и несчетное количество побочных ответвлений, переизданий и ремейков серия Assassin’s Creed наконец-то достигла своей финальной формы и полнейшего величия.
Писать про Odyssey в формате обычной игрожурской рецензии с перечислением графики, квестов и значения для индустрии не хочется, — вместо этого обратим внимание на несколько примечательных моментов, связанных с игрой.
Это первая Assassin’s Creed, по жанровой принадлежности являющаяся стопроцентной ролевой игрой (или, как мы любили говорить в детстве, эрпеге). Дело даже не в уровнях со статистикой, диалоговых опциях и не в тысячах моднейших рогатых шлемов: как недвусмысленно сообщается в самом начале, для полного погружения необходимо отключить привычные open world-подсказки. Если это сделать, на горизонте перестают маячить маркеры невыполненных квестов, а путешествие к любой цели становится самой целью.
С NPC приходится осмысленно общаться, вытягивая из них информацию и, что интереснее, запоминая ее; случайно напавший на героя дикий лесной медведь может заставить сбиться с пути и плутать по перелескам в поисках ну такой, как ее, кочки, на ней еще деревце росло, да не такое, а с синими цветочками, а за ней там как раз дорога к тому форту, о котором бормотала женщина-пират. Или не к тому. Assassin’s Creed, короче говоря, превращается почти что в Morrowind, как бы святотатственно это не звучало. С поправкой, понятно, на четверть века развития технологий вообще и open world-технологий в частности: вас все равно потихоньку ведут по игре за руку, как это сегодня принято, но, по крайней мере, не так очевидно принимают за дебила, как принимали еще в прошлогодней Origins.
В течение игры главный герой совершает бесчисленное количество крайне мерзких подкатов к женщинам, часто апеллируя к своему кораблю: «У меня тут яхта если чо, поплыли, МИР ПОСМОТРИШЬ».
Далее. Поп-история, бывшая визитной карточкой серии с самого первого дня, принимала и в последней игре продолжает принимать довольно дикие обороты, способные, наверное, вызвать припадки у особо ортодоксальных знатоков античности. Герой Odyssey (или героиня, так даже смешнее) не пропускает ни одной юбки, по ходу действия ведрами пьет синьку, спорит с Сократом о природе и сущности власти, между делом заставляет Эврипида проблеваться и вообще по большей части ведет себя как придурок/овца.
Со стороны это тоже может показаться святотатством, но поверьте человеку, потратившему существенную часть жизни на два гуманитарных образования и сдававшего по тем самым Сократу и Еврипиду зачеты и экзамены: в Odyssey, безусловно, самая живая и, кажется, довольно близкая к исторической правде античность. Она не забронзовела в канонических переводах «Илиады» и не смотрит на игрока мертвыми, без зрачков, глазами мраморных статуй. В нее погружаешься намного быстрее, чем в любой отработанный Assassin’s Creed ранее исторический период, и в нее, что важнее, хочется постоянно возвращаться.
И это приводит нас к еще одному супер-интересному моменту. Проблема игрового протагониста и связанного с ним (простите) лудонарративного диссонанса казалась неразрешимой. Архетипический пример — Натан Дрейк из серии Uncharted, между делом убивающий сотни человек. К нему трудно не относиться с симпатией; сотни человек потратили миллионы долларов, чтобы вы относились к нему с симпатией, но попробуйте мысленно перенести Дрейка в реальный мир. Где он, вероятнее всего, мотал бы пожизненный срок — и абсолютно за дело. Такая же история с Ларой Крофт во всех ее многочисленных итерациях и даже со Спайдерменом. Вы, в смысле, всерьез думаете, что скидываемые им с небоскребов враги встанут, отряхнутся и пойдут домой жалеть о неверно выбранном жизненном пути?
Симпатичные убийцы и психопаты, короче говоря, стали столпом современной индустрии видеоигр. Герой Odyssey, внимание, точно такой же. Но, во-первых, он особо и не скрывает, что работает аморальным наемным убийцей. А во-вторых, мерки современной морали (и уголовного права) абсолютно неприменимы к античности, — человеческая жизнь стоила намного меньше, чем хороший вменяемый конь.
Все это работает, как-то кликает друг с другом, зацепляется шестернями и несется вперед в вихрях побочных квестов, геополитических интриг и пьянства с Эврипидом и Аристофаном. Еще десять дней, до выхода RDR2, Odyssey будет главной игрой этой осени и последнего года в целом.
Assassin’s Creed Odyssey в продаже с 5 октября 2018 года для PC, PlayStation 4 и Xbox One.
