В Международную классификацию болезней одиннадцатого пересмотра (далее, МКБ-11) включено новое нарушение — gaming disorder — игровое расстройство. Этому событию был посвящен последний подкаст Отвратительных мужиков, а в статье повторим и расширим информацию о том, что это для всех нас значит.
Ну и что такое игровое расстройство?
Согласно МКБ-11, это устойчивая потеря контроля над игрой (частотой, продолжительностью, завершением и т.д.), сопровождающаяся негативными последствиями для значимых областей жизни игрока. Диагноз ставится при условии, что проблема наблюдается в течение года, либо имеет тяжелую симптоматику и подпадает под все критерии.
На словах звучит неплохо, но уже здесь есть сложности. По-видимому, специалистам так и не удалось договориться между собой, что именно можно считать игровым расстройством, так как в МКБ-11 его описание и симптоматика идентичны гэмблингу (патологическому пристрастию к азартным играм). Разумеется, это вызвало критику со стороны ряда специалистов.
Похожая история наблюдается и в DSM 5 (диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам), куда включено схожее расстройство internet-gaming disorder. Правда, в последнем случае описание и симптоматика сходны с зависимым поведением вообще (в том числе и зависимым от употребления психоактивных веществ), а само расстройство не включено в основной регистр, то есть требует дальнейшего изучения.
Кроме того, не очень ясна разница между игровым расстройством и hazardous gaming (опасной игрой). Последняя вынесена в отдельную группу факторов, влияющих на здоровье, и описывается как характер игры, несущий угрозу физическому или психическому здоровью человека или окружающих его людей.
Говоря простым языком, пока точно не известно, можно ли считать игровое расстройство самостоятельным диагнозом или следствием протекания других болезней (например, депрессии или тревожного расстройства).
Теперь всех геймеров будут считать зависимыми?
На этот счет есть разные мнения. В то время как одни специалисты считают, что включение игрового расстройства в МКБ позволит оказывать квалифицированную помощь соответствующим пациентам, другие опасаются распространения новой стигмы (усмотрения болезни там, где ее нет).
Пожалуй, правы и те, и другие.
С одной стороны, признание проблемы ведет к ее более детальному изучению, распространению специализированных клиник и повышению квалификации соответствующего персонала. С другой стороны, компьютерные игры и без игрового расстройства — очень удобное объяснение ряда социальных проблем. Последнее, правда, больше не про российские реалии.
Для нас более актуальна проблема семейной стигматизации, когда старшее поколение считает болезнью обычную увлеченность играми. И тут спрогнозировать развитие весьма проблематично. Хочется верить в хорошее, в распространение адекватной информации об игровом поведении. К сожалению, я сам наблюдал немало примеров предвзятого отношения к компьютерным играм со стороны отечественных специалистов. Поэтому для нас все зависит от того, что возьмет верх на этот раз: профессионализм или ограниченный дилетантизм.
Пока же специалисты не намерены забивать рехабы геймерами.
Игры станут запрещать?
Доступность игр итак регулируют возрастными рейтингами и локальными законами. Возможно, теперь среди прочих критериев (таких как наличие нецензурной брани, сцен насилия и секса и т.п.) появится и новый — потенциальная аддиктивность. Но вряд ли это будет скоро, так как без серьезной исследовательской базы такое не провернешь, а она, даже когда соберется, может и не подтвердить обоснованность подобного нововведения. Возможно, мировое сообщество последует примеру азиатских стран и ограничит доступность онлайн игр для детей определенными временными интервалами или в целом. Но даже это под большим вопросом, так как у игр на западе серьезное лобби со стороны издателей, а серьезность проблемы игрового расстройства пока не установлена однозначно.
Специалисты по игровому расстройству должны быть геймерами?
Нет, так же как наркологи не должны быть бывшими наркоманами, вопреки распространенному мифу. Иначе страшно представить пристрастия суицидологов. Но они точно должны быть врачами (психиатрами или более узко — наркологами), прошедшими дополнительное повышение квалификации по несубстанциональным (нехимическим) видам зависимости. И для них гораздо важнее будет понимать, какие именно аддиктивные параметры есть у конкретной игры или игрока, нежели разбираться в истории видеоигр. Потому что без первого назначить лечение будет проблематично, а второе — опционально.
Смогут ли принудительно отправить лечиться человека с игровым расстройством?
Скорее всего, критерий будет тот же, что у прочих зависимостей и психиатрических расстройств. Пока человек не представляет прямой угрозы для жизни и здоровья окружающих и самого себя, никто его принудительно лечить не будет. Другими словами, да, смогут, но в исключительных случаях, когда бедолага попадет в больничку вследствие затяжной игры или кого-нибудь покалечит.
Насколько вообще много таких больных?
Тут, что закономерно, мнения снова расходятся в зависимости от источника. Это вообще характерно для любой проблемы, чей статус не установлен. Отдельные исследования показывают широкое распространение расстройства среди игроков (примерно, каждый пятый), но особого доверия не вызывают. Пока более правдоподобными кажутся цифры в менее 1% от всей популяции. Это немного.
Как понять, что у меня или моих близких развивается игровое расстройство?
Так же, как при прочих зависимостях:
— потеря интереса ко всем прочим сторонам жизни, прошлым увлечениям, общению с близкими, проблемы с работой и/или учебой;
— обострение проблем со здоровьем;
— одержимость игрой (что немаловажно – чаще всего одной конкретной);
— бесплодные попытки контролировать игровое поведение;
— и синдром отмены (апатичность, раздражительность, уныние и/или беспокойство вне игры).
И что тогда делать?
Если вы подозреваете расстройство у самого себя, попробуйте найти подходящего специалиста. Напомню, им должен быть психиатр, желательно практикующий лечение нехимических зависимостей, идеально — уже работавший с аналогичными случаями. К сожалению, найти таких непросто. Начинать можно с наркологических и психиатрических центров и институтов.
Если проблема у близкого, с этим гораздо сложнее. Точнее, если он уже осознал проблему, сложности те же. В обратном случае сделать можно мало. Чего точно нельзя делать: потакать, обеспечивать потребности, защищать, оправдывать зависимого. В общем, не упрощайте ему жизнь, иначе для него не будет никакого смысла признавать проблему и бороться с ней. Также не стоит запрещать, шантажировать, угрожать или иными силовыми средствами воздействовать на зависимого. Чаще всего это способствует еще большему погружению в зависимость. Так что оставьте на самый крайний случай.
Вместо этого постарайтесь наладить контакт (да, заново) с зависимым с целью показать ему со стороны, что проблема есть. При этом важно не обвинять, а именно помогать увидеть. Нельзя попустительствовать, но и не нужно отворачиваться от человека. Постарайтесь донести до него простую мысль: у него проблема, в решении которой вы постараетесь помочь всеми возможными средствами, но только если он ее признает сам. До этого момента вы бессильны.
Сколько времени в день можно играть без вреда для здоровья?
Считается, что около полутора-двух часов. Но не цепляйтесь за цифры. Просто убедитесь, что ваша личность не идентична игровому персонажу, а ваша жизнь — погоне за лутом.
Об авторе: Александр Алов — практикующий психолог и преподаватель психологии, в консультировании использует КБТ и ОРКТ-подходы, работал в детском саду, колледже и Центре экстренной психологической помощи МГППУ, преподавал психологическое консультирование в РГГУ и ММА.
Прочитайте еще одну любопытную статью от Александра:
