Мы не так уж часто касаемся классики и пишем о ней постольку поскольку. Но иногда прочитанная книга дает столько опыта и переживаний, что молчать оказывается решительно невозможно. На этот раз мы с головой погрузились в книгу «Гроздья гнева» Джона Стейнбека, мрачную и бурную, как пылевая буря Оклахомы. История о Великой депрессии, великих переселениях и великих тяготах, которые способны преодолеть люди, которым нечего терять, кроме своих цепей. Рассказываем о том, почему роман определенно стоит прочитать.
В самый разгар Великой депрессии, поставившей на колени половину цивилизованного мира, в центральных регионах Соединенных Штатов разыгралась трагедия, о которой не принято упоминать. С 1930-го по 1940-ой год в американских и канадских прериях бесчинствовали пыльные бури, практически беспрерывно метавшиеся с места на место, уничтожая посевы, которые едва пробились из выжженной земли.
Гонимая ветрами пыль стачивала с домов и автомобилей краску, глубоко въедалась в шерсть животных и непроницаемой пеленой обволакивала солнце. Воистину, от нее не было спасения. Но самым страшным было то, что пыль оседала в легких несчастных, вызывая пневмонию, и толстым слоем устилала пахотные земли, лишая возделывавших их фермеров большей части урожая. В последствии эти события нарекли «Пыльным котлом».
Если бы апогеем этой истории стал закономерный, но поддающийся контролю голод, то о ней не было бы и повода вспоминать. Беда в том, что в те времена в Соединенных Штатах была крайне популярна издольщина. Это одна из множества форм аренды земли, при которой арендатор расплачивается с собственником большей частью собранного урожая. Но поскольку бури раз за разом, подобно изголодавшейся саранче, губили и без того чахлые посевы, арендаторам было нечем платить. Долги копились, терпение землевладельцев кончалось, и не знавшие ничего кроме работы на земле фермеры оказывались на улице. Без крыши над головой, без куска хлеба и лишенные всякого понимания, в каком направлении двигаться дальше.
«В конце мая небо выцвело, и облака, всю весну державшиеся кучками высоко в небе, мало-помалу растаяли. Тучи появлялись ненадолго и исчезали, а потом и вовсе перестали собираться. На поверхности земли образовалась тонкая спекшаяся корка, и по мере того как выцветало небо, выцветала и земля: красные поля становились жухло-розовыми, серые выгорали до белизны».
Одни оставались в родных краях и с трудом приспосабливались к изменившимся реалиям, а другие перебирались в соседние штаты в поисках хоть какой-то работы. По официальным данным за десятилетие их набралось огромное количество: больше двух с половиной миллионов. И примерно десятая часть от этого числа двинулась в направлении солнечной Калифорнии, нисколько не пострадавшей от натиска пыльных бурь и славившейся успехами сельского хозяйства. То была вынужденная миграция, подпитываемая ужасом голодной смерти в чистом поле, попутно — финальная глава в освоении Дикого Запада.
Главный роман нобелевского лауреата Джона Стейнбека, «Гроздья гнева», берет начало в Оклахоме в самый разгар «Пыльного котла». Дороги по щиколотку усыпаны густой желтой пылью, некогда пышущие зеленью поля тяжело дышат под натиском невиданной доселе напасти, а ошарашенные фермеры с нескрываемым страхом таращатся в пустую глотку собственного будущего. Именно в это тяжелое время на сцену выходит главный герой романа — Том Джоуд.
В целом, он славный парень с обостренным чувством справедливости, на которого можно положиться в трудную минуту. Одна беда, несколько лет назад он ненароком убил соседского мальчугана в пьяной драке. Однако за годы заключения он сполна искупил свои грехи, и теперь единственное, о чем он мечтает, так это о непродолжительном отдыхе и хотя бы мимолетном глотке свободы. Но, ясное дело, впереди его ждет исключительно разгорающееся пыльное безумие.
Джон Стейнбек
«Я хочу заклеймить позором тех жадных ублюдков, что ответственны за Великую депрессию и ее последствия»
К счастью, Том не одинок, у него есть не самая крепкая, но все же семья, для которой его прошлые прегрешения ничего не значат. Для них он любимый сын, внук и брат, без которого им пришлось худо. И, тем не менее, в его отсутствие они честно работали на арендуемой земле и стойко переносили все горести. До той самой поры, пока чаша страданий не превратилась в неподъемную ношу. Собственник в лице безликого банка согнал их с земли, на которой трудилось не одно поколение Джоудов, а построенный ими дом втоптал в серую пыль прямо у них на глазах. В итоге, они, как и сотни тысяч других семей, остались без крыши над головой и без средств к существованию. Обездоленные работяги, решившие попытать счастья на западном побережье обескровленной родины.
«Банк — чудовище — должен получать прибыль все время. Чудовище не может ждать. Оно умрет. Нет, уплату налогов удерживать нельзя. Если чудовище хоть на минуту остановится в своем росте, оно умрет. Оно не может не расти».
Что интересно, главной движущей силой романа, его лицом и сердцем, является не Том, а вся его семья, насчитывающая в начале пути ровно дюжину человек. Но по мере продвижения на Запад, напоминающего мучительную дорогу в Преисподнюю, измотанное с самого начала семейство постепенно, но неумолимо, редеет. Кто-то умирает, кто-то ступает на свой собственный путь, исключающий каких бы то ни было попутчиков, но, несмотря на все удары, ядро семьи остается в целости и сохранности. В отдельные моменты может показаться, будто «Гроздья гнева» создавались как дань уважения семье, но это вовсе не так.
Стейнбек написал очень жестокий и откровенный роман, ставящий во главу угла неравноправие и беспринципность власть имущих. Ведь именно по воле этих безликих сволочей с насквозь прогнившими сердцами на простых людей начинают сыпаться невзгоды. Сначала алчные и влиятельные люди выгоняют работяг с земли, а потом предлагают работу, платы за которую не хватит даже на достойный ужин.
Здесь миром правит жажда наживы и поразительный эгоизм, позволяющий не замечать того, что за прибылью скрываются умирающие от голода дети, задыхающиеся от тоски по дому старики и спящие на холодной земле женщины, в чреве которых ютится якобы святая жизнь. Говорят, что деньги не пахнут, но деньги, заработанные подобным образом, пахнут гниющей плотью.
Хотя, если быть справедливым, богачи — не единственное зло, запечатленное Стейнбеком. Дело в том, что прибывшие в Калифорнию бедняки оказываются здесь чужаками и дешевой рабочей силой, считаться с которой нет никакой необходимости. Даже простой калифорнийский люд, которому повезло чуточку больше, пренебрежительно именует переселенцев «оки» и вытесняет их на окраины городов в так называемые Гувервилли — грязные и затхлые селения, собранные из различного бесхозного скарба.
Коренные жители видят в переселенцах захватчиков, претендующих на их рабочие места. Соответственно, помогать бедолагам никто не горит желанием. Более того, многие не рады им до такой степени, что ради выдворения из родной Калифорнии, поджигают Гувервилли и избивают их измученных постояльцев. Чем не гражданская война в миниатюре?
«Люди приходят с сетями вылавливать картофель из реки, но охрана гонит их прочь; они приезжают в дребезжащих автомобилях за выброшенными апельсинами, но керосин уже сделал свое дело. И они стоят в оцепенении и смотрят на проплывающий мимо картофель, слышат визг свиней, которых режут и засыпают известью в канавах, смотрят на апельсиновые горы, по которым съезжают вниз оползни зловонной жижи; и в глазах людей поражение; в глазах голодных зреет гнев. В душах людей наливаются и зреют гроздья гнева — тяжелые гроздья, и дозревать им теперь уже недолго».
Каждая глава книги пропитана отчаянием и болью, здесь нет ни единого просвета до самого финала, да и тот не особо обнадеживает. «Гроздья гнева» — крайне убедительное и откровенное высказывание на тему алчности и бессердечности и возглас в пользу утопичного равноправия. После некоторых эпизодов романа поперек горла становится настолько увесистый ком, что проглотить его не удается по нескольку часов к ряду. И даже когда он, погребенный под сутолокой дней, оказывается глубоко внутри, порожденные им смятение и гнев продолжают медленно тлеть. Прочитать «Гроздья Гнева» стоит хотя бы ради этого мощного впечатления.