Мы познакомились с Никитой в конце нулевых, когда вместе работали над игрой «Диверсанты: Вьетнам» — на том проекте он был геймдизайнером, а потом, когда разработка фирмы «1С» была распущена, мы как-то утратили связь. Через несколько лет наш сегодняшний гость снова появился в социальных сетях с аккаунтом Trollish Jewellry, который публиковал фотографии авторских ювелирных изделий. Выяснилось, что все эти необычные кольца, серьги, подвески и другие аксессуары — ручной работы, их делает сам Никита, без крупной компании, сетевых магазинов и пиарщиков. Радикальная смена профессии — тема, которая рано или поздно начинает интересовать любого взрослого человека, но перед прыжком в неизвестность полезно узнать о чужом опыте.
Пока иные стремятся к карьере в игровой индустрии, Никита Альтман бросил ее, занялся другими делами и, похоже, совсем не голодает. Мы встретились в «Артефакториуме», ювелирной мастерской, где находят пристанище, инструменты и клиентов частные мастера — и поговорили о том, как именно произошла столь резкая перемена в профессиональной деятельности геймдизайнера, кто приходит за авторскими аксессуарами, и где всему этому можно научиться.
Никита Альтман.
DM: Последний раз мы с тобой встречались на какой-то из «Конференций разработчиков игр», ты тогда закончил работать геймдизайнером в «1С», если я не ошибаюсь.
НА: И пошел работать в другие компании тоже геймдизайнером и менеджером проектов. Потом начал работать по аутсорсу, выезжал в Тайланд, работал оттуда, было довольно мило. Но геймдизайн по аутсорсу искать довольно тяжело. К тому же, в определенный момент весь геймдизайн превратился в «веселые фермы», а для меня работа в игровой разработке была заменой давнего желания работать с кинематографом и сторителлингом.
Мне повезло: я попал в российскую разработку, когда в ней еще отдавалось какое-то место сторителлингу, большая часть студий пыталась делать игры с каким-то связным сюжетом. Это было в середине-конце нулевых. И в тот момент, когда в отечественном геймдеве закончился сторителлинг, мы попрощались.
DM: То есть ты ушел в тот момент, когда начали развиваться мобильные и социальные игры?
НА: Да, я протянул еще пару лет, довольно мучительно. Это было совершенно невыносимо, потому что я понял: работа моей мечты, которая отвечала определенным моим творческим потребностям, превратилась в жуткую рутину, состоящую из циферок и вымогательства денег у игроков. В целом, не вижу ничего плохого в вымогательстве, просто это совсем не то, зачем я шел в разработку.
DM: И какой проект стал последним для тебя в геймдеве?
Последним была очередная «ферма», а до того — «Диверсанты: Вьетнам», тактика на фундаменте «В тылу врага», про понятно какой военный конфликт.
«Диверсанты: Вьетнам»
DM: Как же ты в итоге оказался в ювелирном деле? Дорога из одной отрасли в другую, скажем так, не самая прямая.
НА: Я уволился из последней игровой компании за месяц до кризиса 2013 года, работал на аутсорсе за какие-то незначительные деньги тут и там. Потом мы с друзьями сделали игру — это был некоммерческий проект, игра живого действия, и по окончании работы я решил, что было бы здорово сделать для них и для себя какие-то памятные сувениры.
DM: Игра живого действия — это квест?
НА: Это то, что называется LRPG. Мы сделали вестерн по мотивам «Темной башни» Стивена Кинга, с частично авторским сюжетом. Примерно на 100 человек. Выезд на подготовленную местность, сюжет, роли. Я там занимался механикой. Проект получился приличный, для нас с друзьями был знаковый, хотелось как-то это отметить.
Я обратился к знакомым ювелирам насчет сувениров на основе патронов, с донцем от гильзы или чем-то в этом роде. Ювелиры сказали, что ничего такого придумать не могут. Я тоже не берусь за все заказы подряд: если к чему-то душа не лежит, то зачем себя неволить — все равно получится не очень. Тогда эту тему отложили, а спустя некоторое время мне звонят и говорят: «Ты вроде интересовался ювелиркой, у нас тут мастер-класс по созданию кольца».
Я приехал и под руководством товарища спаял свое первое кольцо с камнем. Собрал, спаял, закрепил камень, не сломал его в процессе, подарил маме и думаю: а вроде неплохо получилось. И тут же вспомнил, что уже довольно давно общаюсь с леди, которая преподает в одном из московских ювелирных колледжей. Она с радостью согласилась меня натаскать. И к Новому году я сделал те самые кольца, которые не смог заказать у знакомого ювелира. Так потихонечку и втянулся.
DM: И сейчас ювелирное дело — основной источник твоего заработка?
НА: В значительной степени. Иногда у меня бывают заказы по гейм-дизайну, но основной источник денег для меня сейчас — именно здесь, в мастерской.
DM: А что за заказы по гейм-дизайну, от кого?
НА: Это не про видеоигры. В основном работа со всякими обучающими программами, то, что называется «геймификацией рабочих процессов».
DM: Ты в курсе, что «1С» снова в деле и как издатель, и как разработчик игр? Они частично вернули штат и набирают обороты, к тебе не обращались? Ты пошел бы назад в разработку, если бы предложили?
НА: Тут свои факторы. Когда я увольнялся из «1С», там платили значительно меньше, чем в тех местах, куда я ушел. В разы меньше. И если эта тенденция сохранилась, то возвращаться бессмысленно. С другой стороны, если кто-то предложит поработать над крутой сюжетной игрой, то деньгами можно пренебречь ради удовольствия от любимого дела.
DM: Ну вот если рассуждать радикально — ты бы бросил ювелирку ради возвращения в геймдизайн?
НА: Окончательно бросать ювелирное дело я бы точно не стал. Хотя бы потому, что это как минимум офигительное хобби, которое позволяет делать что-то, чего я не делал раньше. Кроме того, как мы знаем, чем большим количеством типов деятельности ты нагружаешь мозг, тем дальше от Альцгеймера. Тем больше нейронных связей образуется, и тем дольше ты сохранишь себя как личность.
DM: Как человек, увлеченный сторителлингом, ты делаешь очень необычные… украшения? Язык не поворачивается так назвать твои работы. Артефакты. Все эти кольца, подвески выглядят так, будто я нашел их в сундуке на дне двемерского подземелья. Как ты придумываешь эти художественные образы? Неужели спонтанно?
НА: В том числе и спонтанно. Если речь не идет о заказе клиента, зачастую это вещи, которые сами собой приходят в голову. Я смотрю фильмы, читаю книги. В какой-то момент те образы, которые входят в голову, из нее выходят, и от кого-то требуют оказаться нарисованными на бумаге, от кого-то — сыгранными на музыкальном инструменте; у меня все это преобразуется в металл. Это мой способ отвечать на художественные раздражители, которые я получаю из окружающего мира. Ну и на всякие переживания тоже, конечно. Как и все, я живу, чувствую что-то, и это тоже требует некоего отклика.
DM: Какую часть работы ты делаешь под заказ, а какую — в свободном творческом полете?
НА: Примерно пополам. По большому счету, количество вещей, которые я делаю не на заказ, нужно повышать, чтобы был широкий набор готовых работ. Но я люблю работать с заказчиками, потому что приятно видеть, когда людям нравится то, что ты делаешь.
В отличие от работы в офисе, когда люди сидят и годами не видят результатов своего труда, что чудовищно демотивирует, здесь постоянно происходит обратная подпитка. Я всегда вижу мгновенный отклик. Это дорогого стоит, позволяет не выгорать эмоционально. Это работа, которая сама себя поддерживает в интересной фазе.
DM: Кто твои клиенты? Ты же понимаешь, что за условными «кольцами с черепами» закрепилась определенная анекдотическая репутация?
НА: Люди приходят очень разные, наверное, потому, что и мир вокруг разный. Благодаря интернету субкультуры наконец-то начали перемешиваться. Байкеров, в том числе тех, у кого вместо мотоциклов московский метрополитен, как ни странно, среди моих клиентов ни разу не было. Если говорить о возрасте заказчиков, то это диапазон от 25 до 35 лет.
DM: То есть у тебя закупаются наши читатели!
НА: Может быть, тем более, что я сам недавно стал одним из них, подписался на вашу страницу в Facebook. Мне нравится то, что вы делаете, но, на мой взгляд, нужно быть жестче.
Возвращаясь к клиентам, это очень разные люди, среди них есть те, кто позиционирует себя как городские ведьмы. Но это не леди в чулках до подмышек и вытянутых шляпах, а девицы с пластикой лица, подтянутые, спортивные.
DM: А, городские ведьмы из Инстаграма!
НА: Да-да, они. Мне очень сложно собрать единый образ клиента. Это люди с подвижным разумом, открытые, незашоренные, не боящиеся носить авторские вещи. Они не стремятся к покупке одинаковых колечек «спаси и сохрани» в ларьках или магазинах «Адамас». Им нравится что-то необычное, сделанное под их заказ, возможно, по их эскизам и идеям. Мне как раз нравится работать с людьми, у которых есть определенная фантазия, и помогать им ее воплотить.
DM: Колечки «спаси и сохрани» заказывал кто-нибудь?
НА: Пока нет. Но я бы, кстати, сделал.
DM: Расскажи о самом богатом клиенте, который у тебя был.
НА: Он у меня не случился. Оплатил аванс и пропал. Достал котлету, отслюнявил — и исчез.
DM: Какой хороший человек! Я вижу здесь четыре рабочих места. Сегодня вторник, где же работяги?
НА: Сегодня вторник, и я не знаю, где все! Вообще, за соседней дверью тут коворкинг, где можно оплатить время и поработать казенными инструментами. Обычно там всегда аншлаг, но сегодня, кажется, занята половина мест. Ну и многие приходят работать вечером, после работы, совмещая другие дела с ювелирным.
DM: То есть ты, как человек, который занят этим все время, тут в меньшинстве, а остальные все же приходят сюда развлекаться?
НА: И учиться: тут довольно большой набор курсов по обучению всему, что связано с ювелиркой. От гравировки и простейшей пайки до 3D и, в сущности, чего угодно.
DM: Помимо той леди, которая когда-то взялась тебя натаскивать, ты еще где-то учился, сертифицировался?
НА: Я не сертифицированный ювелир, но я член Союза современных художников Российской Федерации и зарегистрирован в Пробирной палате. Это дает мне право официально покупать драгоценные камни первой категории и драгоценные металлы, а также ставить пробу на свои изделия. В ином случае подобные покупки, кроме как через «Сбербанк», незаконны.
DM: По твоим фотографиям в соцсетях и не скажешь, что ты работаешь с чем-то драгоценным: ничего не блестит и не отсвечивает.
НА: Тем не менее, я работаю со всеми драгметаллами от серебра до платины, и негламурность — это вопрос скорее стиля, чем материала. Большинство моих клиентов понимает, чего они хотят, когда идут ко мне, и знают, чего от меня ждать. Поэтому классическую ювелирку в бриллиантах у меня не заказывают. Периодически я работаю с драгоценными камнями, но держусь в рамках стиля.
DM: Расскажи о конкуренции среди частных мастеров.
Мне сложно об этом говорить, потому что я неплохой ювелир, но совершенно никакой продажник, и о конкуренции я думаю в последнюю очередь. Ювелиров сейчас много, это довольно популярная тема. Вход сюда не очень сложный. Если ты рукаст, целеустремлен и сфокусирован, то до определенного уровня доучиться довольно легко. Есть и некоторое количество учебных заведений различных профилей.
Когда я ухватил основы, пришел сюда на очень небольшой сегмент — делал металлические кольца с деревянными вставками. Периодически перепадали и другие заказы — и от студии, и от клиентов, и я учился в бою. Это один из лучших способов учебы. Не знаю, как дела в московских колледжах сейчас, но раньше на группу из двадцати человек были две машинки, сверлите по очереди. А тут весь набор инструментов сразу под рукой, пользуйся, не стесняйся спрашивать и учись у лучших. А вместо пятерок — у тебя или есть деньги, или нет.