Моему сыну в этом году исполнилось три — он вошел в тот возраст, когда дети впервые отрываются от семьи: идут в сад, посещают всякие секции, кружки и продолжают исследовать мир через некую полезную деятельность, а не пожевывание геймпада. С этим связана моя новая отцовская обязанность: эффективное присутствие тут и там — и недавно я впервые побывал на родительском собрании в детском саду.
В течение всех полутора часов, которые я там провел, мне казалось, что все это происходит в параллельном измерении. Первый месяц в садике — это адаптационный период: дети знакомятся, учатся общаться друг с другом; воспитатели отмечают драчунов, умников, плакс и прочих; для родителей, которые впервые отправляют ребенка в сад, это тоже определенный выход из сложившегося семейного вакуума.
На протяжении первых трех лет жизни ребенка ты беспокоишься о довольно простых вещах: покормить, искупать, погонять в футболян, почитать букварик, зарядить остросюжетную сказочку перед сном. Затем начинаются контакты иной степени: когда на детской площадке внезапно появился мальчик с молотком в руках, который с криком «Я человек-паууук!» дубасил окружающих детей, я уже был не так уверен насчет того, что нам надо в детский садик. Под присмотром воспитателей и нянечек ребенок, так или иначе, останется один на один со своими сверстниками — и многие из них представляют собой круг общения, которого лучше по жизни избегать.
Вообще, все это здорово масштабируется. Мудака видно с младых ногтей. Ребенок, который любит обижать тех, кто младше и не может ответить, скорее всего, таким и останется. Вряд ли этот тезис будет пользоваться популярностью среди комментирующих, но самыми приятными собеседниками во дворе чаще всего оказываются кавказские дети. Они точно знают, кто старший, что за младшим братом надо следить и не давать его в обиду, и что малышей обижать нельзя, потому что, ну, это же совсем не интересно.
Питер Брейгель Старший, «Детские игры».
Родительская картина, представленная на собрании в садике, была похожа на столкновение сразу нескольких реальностей. Большая часть пришедших — естественно, женщины. Некоторые притащили с собой мужей, но выглядят они несостоятельно: постоянно переспрашивают, невнимательно слушают. Две дамы возрасте: одна на стиле и многодетная мать, вторая чья-то классическая бойкая бабушка. Как только выяснилось, что бассейна в этом году у первой группы не будет (так решила администрация района: дефицит свободных часов у инструктора), ее разум немедленно попал в петлю, и началось: «Нет, ну как же так, мы же столько денег потратили на шапочку, плавки и полотенце!». По кругу. Крик «Давайте продолжим!» с задней парты.
Да, все сидят на маленьких скамеечках, расставленных вдоль маленьких столов. Кто-то уселся на маленький диван. Крупной мебели в этом помещении в принципе нет, и это почему-то смешно. Кажется, как будто я без спроса влез в секретное место, где обычно происходят важнейшие маленькие дела маленьких людей.
Собрание, тем временем, продолжается. Льготница-одиночка бьется с воспитателем по поводу квитанций, которые ей пришли, и там сумма выше, чем положено в ее ситуации. Поднимают вопрос о доверенностях: если родители не могут забрать ребенка самостоятельно, то нужна нотариальная бумага с упоминанием лица, которое сделает это за них. Пять раз вслух: няням, подругам и друзьям доверенность нужна. Бабушкам, прабабушкам — нет. Трижды из разных углов помещения: «А вот если я бабушка, я буду ходить забирать, мне тоже нужно доверенность делать?». Нет, вам не нужно. Через секунду: «А бабушкам тоже надо?!». Твою-то мать, думаю, ну.
Встал вопрос о том, кто хочет состоять в родительском комитете. Что именно нужно делать тем, кто в нем состоит, конкретно никто сказать не может — а мне всегда было интересно, есть ли за тайной деятельностью комитета что-то большее, чем конвоирование бумажных полотенец из Ашана в садик. Добровольцем вызывается молодая барышня, у которой этот опыт уже, оказывается, есть. Тут же начинаются уколы со стороны несимпатичной части зала: «Она молодая, у нее-то времени навалом!»; «У нее машина есть, и она не работает, ат как здорово-то!»; у всех тезисов есть негласное продолжение: «Вот же сука такая, а». Возрастная дама на стиле предлагает бабкам завалить иметь совесть.
Среди представленной аудитории всего пара человек похожа на тех, что живут в одной системе координат со мной. Молодая ухоженная женщина, что-то около тридцати, приехала с няней. Большую часть времени молчала и все записывала, оживилась только когда зашла речь о доверенностях. В остальном ощущение было такое, как будто я сам все еще маленький, и оказался на родительском собрании случайно, а вокруг меня — ровесники моих родителей.
Потому что глобальным образом изменилось мало что. Пока мы тут рассусоливаем про виртуальную реальность, полеты на Марс и прочую фантастику, значительная часть родителей нынешних абитуриентов детских садиков и не подозревает, что происходит в мире вокруг них. Или это мы не подозреваем?
Помните популярную точку зрения: мол, текущее поколение — переходное, потому и в интернете черт те что, и дотан, и мамку твою, и все остальное. Мол, вот сейчас мы-то подрастем и уже нашим-то детям доходчиво объясним, что почем в мире наступившего будущего. Так вот, здоровенный хер там ночевал: мы все еще в реальности, которой управляет бабка, квитанция и льгота — и далеко не факт, что те, кто умеет существовать в этой реальности, действительно нуждаются в колонизации Марса, VR-шлеме и даже смартфоне.
Потому что оказывается, что важно вовсе не это: важно, что бассейна не будет, а деньги уплочены; что секция английского языка стоит на два рубля дороже, чем ожидалось; что если ты не успеешь принести справку о болезни, то пропущенные дни придется оплатить.
Мальчик с молотком, тем временем, поджидает у карусели.
