Любовь к видеоиграм приводит людей в самые разные места. Одних — в редакции профильных СМИ, других — в студии разработки, а третьих — под статью. Я в этом смысле ушел дальше многих. Летом 2014 года, из-за желания закончить игру, мне довелось примерить на себя роль военнопленного. И пока это был самый интересный опыт в моей карьере журналиста.
Лето 2014 года в Донецке было странное. Казалось, еще недавно я планировал отпуск, но уже в июле мой район превратился в прифронтовую зону. Блокпосты, перестрелки, горящие дома, грохот артиллерии, убитые люди и их распростертые на асфальте тела. Любимая редакция газеты перестала существовать, друзья и знакомые уходили в ополчение, а я перебивался консервами и фрилансом.
Радость у меня была тогда всего одна: неожиданно оказалось, что старенький рабочий ноутбук в состоянии кое-как запустить Divinity: Original Sin. Машина грелась, шумела и периодически отключалась, игра безбожно тормозила, но все это было не важно. Главное, что можно было играть. Помешать мне мог лишь дурной снаряд, который чуть было опять не угодил в подстанцию. Электричество в те дни пропадало часто и надолго.
Мои дни тогда проходили за работой, чтением и беготней по опустевшему району, а ночами я в роли саркастичного лучника шел по следу колдунов Истока в Divinity. До самого рассвета я решал чужие проблемы, гонял по лесам нежить и резал орков. Спать не хотелось. Пакет зарядов РСЗО ГРАД, красиво пролетавших над родной многоэтажкой, действовал куда эффективнее, чем ведро наикрепчайшего кофе.
В реальный мир хотелось возвращаться еще меньше. Во-первых, игра оказалась просто восхитительной, а, во-вторых, там я мог влиять на ход событий. Донецкие реалии позволяли лишь наблюдать и записывать.
Так бы, наверное, все и продолжалось, если бы не мои глупость, неопытность и навязчивое желание пройти игру до конца.
Не делай как я
Тут следует объяснить, что реального опыта работы в зонах военных конфликтов у абсолютного большинства украинских журналистов до начала известных событий не было. Притом, что слово «журналист» тогда считалось едва ли не грязным ругательством, любая ошибка могла стоить очень дорого. Я же умудрился нарушить чуть ли не все правила и каноны.
Вернувшись домой аккурат к началу полуденного обстрела, я неожиданно для себя понял, что электричества, которое только успели наладить, снова нет. Мысль о том, что еще две-три ночи придется коротать не просто в темноте, а без любимой игры, просто убивала. Но вдруг зазвонил телефон. Добрые люди предложили провести несколько дней в тихом районе. С горячей водой, другими благами цивилизации, но главное, с электричеством. Всего-то и нужно было выйти на ближайший перекресток, откуда меня заберут на автомобиле. Наскоро собрав вещи, я выскочил на улицу и побежал к условленному месту, стараясь не думать о тех снарядах, что как раз в эти минуты пролетали над головой.
И тут меня перехватили ополченцы
Спустя три с лишним года войны я понимаю, что выглядел даже не подозрительно, а очень подозрительно. Мужчина, одетый в брюки армейского образца, увешанный сумками, бежал по обстреливаемой улице, размахивая фотоаппаратом. Неудивительно, что в меня тут же уставились сразу четыре автомата. Разведчиков и корректировщиков в ту пору отлавливали довольно активно. Я же был похож на обоих сразу.
Через несколько минут меня уже грузили в багажник, предварительно вынув из него тубус противотанкового гранатомета. Среди моих вещей обнаружился «джентльменский набор юного шпиона». Несколько журналистских удостоверений, электронный планшет с непонятными картами, электрошокер (на случай мародеров), фотоаппарат и компьютер. А вот аккредитации для работы в прифронтовой зоне у меня, к сожалению, не оказалось.
Солдаты не верят в совпадения. До того веселого денька, отработав в журналистике пять лет, я и сам в них не верил. Объяснять, что карта в планшете скопирована с популярного информационного сайта, печатавшего военные сводки, не имело смысла. Еще меньше смысла было в том, чтобы объяснять, что сам я просто хочу еще немного поиграть в ролевую игру. Я лег в багажник и отправился навстречу приключениям.
«Все объясню командованию и спокойно поеду играть», — наивно думал я, трясясь в темноте багажника. За хамство и сопротивление меня обещали прокатить по всем кочкам и выбоинам. Зря старались. Я уснул. Не спрашивайте у меня, как это у меня получилось в багажнике автомобиля, мчащегося по ухабистой дороге фронтового города. Я не знаю. Я помню только пораженное моей наглостью лицо бойца, открывшего багажник, и увидевшего в нем безмятежно спящего военнопленного.
«На подвале, в Украине»
Летом 2014 года ополчение выполняло в Донецке не только военные, но и милицейские функции. Однако опыта правоохранительной деятельности у вчерашних работяг, взявших в руки оружие, не было, поэтому они задерживали всех, кто вызывал малейшее подозрение. Из-за чего один знакомый военный даже утверждал, что каждый настоящий дончанин в свое время должен был непременно побывать в плену у этих людей.
Всевозможных алкоголиков, воришек и наркоторговцев ополченцы наказывали трудотерапией, а вот с журналистами (которые могли быть разведчиками) дело обстояло иначе. Скажу лишь, что после моего исчезновения родные, друзья, коллеги и знакомые военные оббили пороги всех комендатур города, но меня так и не обнаружили. Не там искали.
«Подвалом», куда меня посадили, оказалась просторная комната, расположенная, судя по всему, под зданием бывшего СТО. Пол устилали засаленные матрацы и куски старого картона. На них лежали и сидели какие-то люди. Одни спали, другие курили дешевые сигареты.
— Ты за что к нам попал?
— В игру хотел поиграть.
— Пфф… Ну, теперь наиграешься!
Среди обитателей подвала оказался мой старый знакомый — оператор с местного телеканала. По большому счету, именно благодаря его советам я вышел на свободу живым и здоровым вечером следующего дня.
Обыскивали меня не очень тщательно, из-за чего забыли отобрать телефон. Но не успели сидельцы обрадоваться такому подарку судьбы, как явился боец и потребовал отдать ему гаджет, правда, потребовал не без смущения. Пользуясь случаем, коллега отошел с ним пошептаться.
— Говоря коротко, друг мой, тебе пи*дец.
— Это еще почему?
— Срочно думай про карты.
— Про что?
— В твоем планшете нашли какие-то карты. Я в твои дела не лезу, но придумай какую-нибудь отмазку.
— Это карта с сайта газеты «Вести». Нечего там придумывать!
— Дай Бог…
«А теперь, вместо охоты за колдунами, тебя, идиот проклятый, расстреляют за шпионаж», — отстраненно подумал я. Меряя шагами комнату, я нервно ждал начала допроса. Покоя не давали мысли о разнообразных способах добычи информации насильственным путем, которые ко мне неизбежно должны были применить.
Дело к ночи
Ни тебе пыток, ни допросов. Следующие несколько часов прошли в мрачном одиночестве. Одних задержанных отпустили по домам, других вывели на улицу. Меня, как особо подозрительного, оставили за решеткой. Время от времени приходили бойцы. Один, помнится, тыкал в меня автоматом, обзывал вражеским корректировщиком и грозился расстрелять. Я не обижался. Другие, с обидой в глазах, кричали мне, явно видя во мне коварного лазутчика: «Зачем ты врешь?! Мы же не террористы! Ты же донецкий! Понимать должен!». Попытки спорить, доказывать и переубеждать казались бессмысленными.
Меня попросили снять футболку и приняли след от наплечной сумки за характерную потертость от автоматного ремня. Тут уже пообещали расстрелять окончательно и бесповоротно. За попытку отшутиться мастерски двинули по затылку. «Ясно…шуток не понимают», — подумал я, поднимаясь с пола, заодно решив, что больше не стану развлекать этих солдафонов своими великолепными остротами.
Позже меня уже в наручниках снова куда-то везли в багажнике. Одни угощали меня сигаретами («так всегда делают перед расстрелом», — думал я), другие развлекали обещаниями кровавой расправы (а вот это уже напрасно!). Следующую ночь я провел уже в другом подвале. В принципе, если очень хочется спать, то и обрывок картона — вполне приличное ложе.
Would you like a cup of tea?
Но утром вместо обещанного расстрела угощали чаем. Зеленым и черным. Происходящее ощутимо попахивало сюрреализмом. «То ставил к стенке, то гадал на партбилете», — как пел Юрий Шевчук. Стоило убедить ополченцев в том, что опасности я не представляю и держать меня на прицеле вовсе не обязательно, как жестокий плен стал напоминать летний лагерь. Не крутись под ногами, не шуми, а нужно отойти — спроси разрешения. Даже кормили крабовыми палочками, правда, есть не хотелось, и я подкармливал «крабом» товарищей по несчастью.
Ближе к полудню меня заметил командир подразделения. Выслушав мою историю, он покачал головой, отругал по-отечески и велел умыться. Нас с коллегой повезли на очередной допрос. Там, с завязанными глазами, мы и провели остаток дня, отвечая на странноватые с точки зрения гражданского человека, вопросы анонимных оперативников. В конечном счете передо мной извинились, вернули пожитки и, потребовав писать только правду, выставили на улицу. Судя по усталости в голосах, я их просто достал.
Original Sin я так и не прошел. Ближе к финалу выяснилось, что нужно было собирать камни, в то время как я их разбрасывал. Теперь, играя во вторую часть, вспоминаю эту историю как нескучное приключение, о котором не забуду рассказать внукам. Если случайный снаряд вдруг опять не угодит в ближайшую подстанцию и не заставит меня ехать на другой конец города.
Вместо эпилога: как вести себя в плену
Уставы и летсплеи в воюющем городе пишут кровью. Поэтому позволю себе дать ряд советов журналистам, которые не оказывались (и, надеюсь, не окажутся) в подобных ситуациях.
- Имеешь «ксиву» — сделай аккредитацию. Военные — народ резкий. Разбираться, в случае чего, не станут. Эта несчастная бумажка во многих ситуациях защищает эффективнее, чем бронежилет и всевозможные конвенции. Не все недоразумения, к сожалению, ведут к счастливому финалу.
- Не хами и не сопротивляйся! Кричать о правах человека и журналиста, жонглировать известными фамилиями будешь в кабинете начальника. Простому солдату нет дела ни до твоих регалий, ни до твоих костей.
- Будь готов к ложным обвинениям! Если есть малейшее подозрение в том, что ты не журналист — жди провокаций. Тебя станут обвинять во всех смертных грехах. Стой на своем и не позволяй себя оговорить.
- Не ври! Спрашивать будут не дураки. Раскусят в два счета. Даже если кажется, что соврать проще, чем объяснять совпадения, говори только правду. Тем более, что скрывать тебе нечего.
- Будь вежлив! Смешно? Пускай. Уверяю, вежливость обезоруживает даже весьма агрессивного человека.
- Помни, что страх — это нормально! Не пытайся выглядеть героем. Тело выдаст в любом случае. Ты — не герой боевика. Чем безобиднее выглядишь, тем реже в тебя будут тыкать автоматом.
- Но и не будь соплей! Если бояться — нормально, то унижаться, просить пощады и звать маму — не очень. Помни, что попал к суровым мужикам. Минуту назад они улыбались в лицо смерти, а теперь говорят с тобой. У таких нытик вызывает лишь одно желание — пнуть его изо всех сил.
- Не шути! Оставь чувство юмора для милых барышень. Тот, с кем ты говоришь, мог полчаса назад потерять друга. С его точки зрения, ты, быть может, враг.
- Ничего не делай без разрешения! Спросить — дело одной секунды. А если кто-то нервный решит, что ты пытаешься бежать, то получится невесело. То же и с разговорами. Спросят — ответь, а присаживаться на уши — глупая затея.
- Сохраняй спокойствие! Нет, серьезно! Просто сохраняй спокойствие и верь в лучшее.
- Чаще сохраняйся.
Фотографии автора.
Есть история, который вы хотите поделиться? Воспользуйтесь нашей формой обратной связи.
