Профессия: амбассадор виски. Об ирландском национальном пьянстве и барных байках

Сергей Омельяненко — бренд-амбассадор виски Jameson, человек, объездивший практически весь мир и побывавший в 147 городах России, бартендер со стажем, обожающий Ирландию и заражающий своей любовью всех окружающих. Отвратительные мужики поговорили с ним о виски, барных историях и причудливом характере ирландцев.

Disgusting Men: Первый вопрос сразу в лоб: Почему именно амбассадор виски?

Сергей Омельяненко: Очень люблю ирландцев, очень люблю этот народ и пропагандирую не столько виски, сколько именно любовь к Ирландии. Познер однажды сказал, что это единственная нация, которая так похожа на славян. Есть две черты, в которых мы схожи: это любовь к алкоголю (искренняя) и юмор. Есть знаменитая ирландская шутка: «Чем отличается ирландская свадьба от ирландских похорон? Ничем, просто на похоронах на одного ирландца меньше».

DM: Об Ирландии мы еще поговорим отдельно, это очень интересная тема, но расскажи сперва в чем заключается работа алкогольного амбассадора?

СО: Еще буквально 10 лет назад такой должности не существовало. Она появилась после запрета рекламы на телевидении. Тогда начали брать профессионалов из сферы алкоголя: барменов, управляющих, официантов, которые стали ездить по городам, регионам, странам и рассказывать о культуре питья того или иного напитка.

DM: Расскажи, как ты вошел в эту профессию, мне очень нравится история про сто долларов.

СО: Мой знакомый, Ваня Шушканов любит говорить: «Как все попадают в Москву? Через постель. Просто покупают билет в спальном вагоне». Вот и я примерно так же попал. После работы в милиции, я не знал куда устроиться и поехал в Москву. Здесь у меня была тетя. Я пытался найти работу, но нигде с украинским паспортом не брали. У меня был друг Алексей, он работал тогда в салоне связи. Я попросил у него сто долларов, потому что не хватало даже на билет домой, в Харьков. Он мне предложил идею: «Иди, — говорит, — попробуй устроиться официантом, там документы не спрашивают, сто долларов заработаешь за неделю и уедешь домой».

Первое заведение, в которое я попал, называлось «Красная площадь», где Дом-музей Ленина. Сейчас, по-моему, этого ресторана уже нет. Для меня было шоком, что кофе там стоил 90 долларов, и за два дня не было ни одного посетителя. Потом уже начались «Огни». Мне сказали, что вакансии официанта нет, но есть должность бармена. Я согласился. И с тех пор говорю, что никак не могу накопить эти сто долларов.

DM: Сколько всего алкогольных амбассадоров в России, и есть ли у вас своя тусовка?

СО: Есть, в Facebook организована закрытая группа. Туда попасть не амбассадор не может. Только после одобрения большинством участников человек вступает туда. Мы досконально его проверяем и смотрим с каким брендом он работает. Амбассадоров в России всего от 30 до 50: разные бренды, разные напитки. Очень часто бывает так, что ребята занимаются сразу двумя или тремя брендами.

DM: Есть ли между вами конкуренция или вы более сплоченные ребята?

СО: Слукавлю, если скажу, что конкуренции нет, но она настолько минимальна, что сейчас это скорее дружба. Мы переписываемся, обращаемся друг к другу за советами, рассказываем в каком городе какие особенности, если амбассадор, к примеру, летит туда первый раз: где лучше остановиться, какую гостиницу забронировать, какая целевая аудитория, где лучше закупить ингредиенты — такие лайфхаки, которые интересны только для нас.

DM: В чем тогда заключается конкуренция?

СО: Есть несколько премий в течение года. В 2016 году это была премия BARPROOF. Тогда я занял первое место, в этом году ее взял Макс Широков. Мне кажется, что она на самом деле номинальная, и все это очень несерьезно. Конкуренция скорее в любви к бренду, в уважении коллег в первую очередь. Потому что, как ни крути, есть амбассадоры, которых не так уважают, как других.

DM: Что самое приятное в работе амбассадора, и что самое неприятное, если такое есть?

СО: Самое приятное — это когда народ не хочет расходиться после тренинга. Люди задают много вопросов, фотографируются и добавляются в друзья в Facebook или Вконтакте. Они интересуются, и это само по себе приятно. Самое неприятное — это неподготовленные площадки, как правило. Бывают города, куда ты приезжаешь, и есть только одно место, где можно провести тренинг, но оно не обустроено. Это единственное, проблема комфорта.

DM: В одном из интервью ты говорил, что работа амбассадора совмещает в себе профессии психолога, маркетолога и бармена. Чтобы достичь успеха, нужно изучать страну бренда. Расскажи, как тебе это помогло?

СО: Еще не работая бренд-амбассадором, я побывал в Ирландии. И я настолько влюбился в эту страну: в климат, в людей, что мои желания и возможности в итоге сошлись: полюбив страну, я получил этот бренд. Мне вдвойне повезло, что моим учителем был Володя Журавлев, который и объяснил эту азбуку, рассказав, что прежде чем изучать алкоголь, нужно понять людей. Почему они его делают? Зачем они его производят? Для чего? И как только ты их поймешь, ты легко изучишь тот или иной напиток. Будь то виски, водка или, например, коньяк.

DM: Ты понял для чего ирландцы производят виски?

СО: Это довольно философский вопрос, но в мире есть всего две страны — Шотландия и Ирландия — которые имеют право погашать внешнеэкономический долг спиртом. Может быть, у них нет нефти, газа, бриллиантов и золота, но у них есть качественный алкоголь, за который не стыдно. Поэтому я могу ответить любому человеку, который говорит, что Jameson — это попса: количество людей, любящих этот продукт, зашкаливает.

DM: Будучи в Ирландии, ты наверняка был на заводе виски, скажи что тебя там поразило?

СО: Отношение к продукту, к производству и отношение к делу. Такое впечатление, что это бизнес всех рабочих. Обычный чувак, который разгружает фуры с ячменем, работает так, что складывается ощущение, будто он имеет долю с прибыли. Он с такой гордостью это делает, не так, как у нас с пренебрежением: только бы побыстрее закончить. Нет, там человек выполнят работу с любовью.

DM: Если я правильно понимаю, путешествий в Ирландию было несколько.

СО: Да, в Ирландии я был уже 8 раз.

DM: Наверняка после этих поездок у тебя остались там друзья?

СО: Да, есть такой человек, которого зовут Оушен Дэвис. В компании он считается корпоративным миксологом. У него свой бар. Сам он из Дублина. Ирландцы они весельчаки, простые, с чувством юмора, и, как ни странно, очень любят нас.

DM: Отрывался ли ты в его компании или других ирландцев?

СО: Отрываться не приходилось, мы постоянно в рамках. Если ты имеешь в виду «напиться и забыться» — такое бывает, но чтобы шлюхи, баня, кино и домино — такого, к сожалению или к счастью, не было. Отрыв всегда сознательный. Потому что понимаешь, что завтра придется лететь или ехать куда-то, поэтому всегда с умом подходишь к этому.

DM: В кино бытует стереотип, что ирландцы — алкаши и дебоширы. Правда ли это?

СО: Алкашами их сложно назвать, потому что это уже последняя стадия. Люди любят выпить, люди очень трудолюбивые, очень работящие. Потому, наверно, лучшие дорожные рабочие в мире — это ирландцы, лучшими строителями в мире считаются ирландцы, и вообще лучшие трудоголики — именно ирландцы. И даже в Британии говорят, когда видят группу ирландцев, (а их всегда легко отличить — они очень шумно себя ведут): «А что в Британии какие-то проблемы с дорогами, почему столько ирландцев?».

Сколько они работают, столько они и отдыхают. Сразу домой ирландец прийти не может, он обязательно зайдет в паб, выпьет пинту пива и только потом пойдет дальше. Поэтому в любой день недели, неважно, понедельник то или суббота, в промежуток времени с семи до девяти вечера в любом пабе любого города не протолкнуться. Люди обсуждают наболевшие темы, общаются, разговаривают и потом молча расходятся по домам, потому что завтра на работу.

DM: Какой символ Ирландии ты бы выбрал, если исключить клевер и виски?

СО: Ты, прямо, все исключил уже. Наверно символ Ирландии, который был изначально, до того, как она стала разрозненной, — это арфа. Древний инструмент, который подразумевает в себе и красоту, и музыку, и веселье.

DM: В настоящее время он присутствует в культуре?

СО: Сейчас, наверное, нет. Символика осталась только на каких-то значках, пуговицах.

DM: Ты также говорил, что с каждым путешествием в Ирландию, открываешь для себя что-то новое в этой стране. Расскажи два совершенно сумасшедших факта, которые ты узнал.

СО: Первый факт: в Ирландии был налог на солнечный свет. Очень долго. Все старые здания, которые были построены до середины XIX века, имеют маленькие окошки. Тем самым их хозяева могли контролировать подачу света внутрь и меньше платить. В самом центре, возле Университета Тринити стоит бывшее здание юстиции. Сейчас это банк Ирландии, в нем замурованы все окна. Его владельцы не платили налог вообще. Самого этого закона сейчас нет, но остался один отголосок — налог на телевидение.

И второй — это возрастное ограничение: до 12 лет детей нельзя оставлять одних дома. То есть ты представляешь, у нас 12-летний ребенок — это 6-й класс, он, выходя из школы, закуривает, достает мобильный телефон — у него все прекрасно. Там этого нет. У них есть жесткие правила: если ты оставил ребенка одного, а соседи сообщили в органы, то приезжает полиция и забирает ребенка из семьи, родители могут его больше никогда не увидеть. Ты можешь жаловаться в ОБСЕ, Гаагский суд, куда угодно. Такой случай из ряда вон выходящий. Об этом законе знают все, и никто не оставляет детей дома, поэтому на улице ты можешь увидеть женщину с кучей детей. Ребята при этом могут выглядеть больными, сопливить, но поскольку мать не в силах позволить себе няню, она детей таскает с собой. Вот такие правила.

Это связано с миграцией. Ирландия занимает первое место по числу мигрантов во всем мире. На самом острове живет около 5 миллионов человек, а по всему миру разошлось 82 миллиона ирландцев, 42 миллиона только в США. Вспомни знаменитый момент в фильме Мартина Скорсезе «Банды Нью-Йорка», когда герой говорит, что каждую неделю в порт «Новый Амстердам» Нью-Йорка приходила каравелла, и 17 тысяч беженцев из Ирландии спускались на Юг.

Они играли важную роль в Гражданской войне США. Армия североамериканцев, как говорят, состояла на 60% из ирландской пехоты. А ирландцы сами по себе очень серьезный, жесткий народ, потому британцы после революции запретили на территории Ирландии свободное ношение оружия. И сейчас у Ирландии нет даже своей армии. Полицейские разъезжает по городу с элетрошокерами и дубинками. Потому что Ирландия с оружием — это уже ИРА.

DM: Ты говорил, что в Ирландии бары всегда переполнены. Понятное дело, посетители налегают на пиво. Нет ли в таком случае дебоширства?

СО: Дебоширства я не видел, но у нас была проблема с британской символикой в ортодоксальных районах западной Ирландии. Потому что, как ни крути, но зуб они на Британию точат.

DM: Еще ты как-то рассказывал, что в Ирландии есть самогон из картофеля, который называется почин. Его до сих пор делают?

СО: Да, его гонят в деревнях, потому что виски все же очень дорогой. Ирландцы не могут позволить себе постоянно пить виски. Еще у них очень дорогие медикаменты, а Ирландия — это аграрная страна. И, в хорошем смысле слова, ирландцы — колхозники. Все, что связано с землей, им принадлежит. Они, может, не очень хорошие бизнесмены, финансисты, банкиры, но, как я и говорил, очень трудолюбивы. И, как правило, в сельских районах очень развито народное хозяйство. Там и куры, и телята, и козы, и барашки — скот пасется обычно дикарем, то есть сам. Поэтому нужно какое-то обеззараживающее средство, но медикаменты дорогие и не всегда нужны.

Из картофеля делается самогон и каждому теленку выдается по ложке. Это история актуальна на данный момент: у нас есть сотрудница Мэри Энн, и ее родители живут в деревне под Килкенни, у них есть хозяйство, они производят самогон, и я даже его пробовал. В принципе, точно такой же можно попробовать у нас в регионах, но в Ирландии такой дают по ложке скоту и выпускают пастись.

DM: Сами они его не пьют?

СО: Не знаю, я не видел. Но алкоголь в Ирландии не самый дешевый.

DM: То есть у них нет такого, как, например, в Испании, где вино продают на каждом шагу?

СО: Нет-нет-нет, все-таки пиво у них — номер один. Две-три пинты пива, потом шотик виски. К виски они относятся более серьезно.

DM: Я знаю, что ты проводишь мастер-классы, видел фотографии. Люди на них выглядят очень веселыми. Расскажи, пожалуйста, как проходят мероприятия, и напиваются ли посетители?

СО: Нет, напиваться мы не разрешаем. Бывает, просто поднимаем настроение, потому что люди дегустируют разные виски. А почему веселые? Потому что весь тренинг проходит в шуточной форме. Академическая подача информации сегодня никому не нужна. Когда ты говоришь о вещах, которые знаешь только ты и 10 твоих друзей амбассадоров — это не интересно ни в Благовещенске, ни в Рязани, ни в Мурманске. И потому надо все это разбавлять профессией. Я в основном читаю тренинги для барменного комьюнити. Они должны знать, что ты тоже работал барменом, чтобы тебе поверили. Бармены — очень скандальный народ: если они почувствуют, что ты халтуришь, тебя просто засмеют. Поэтому рассказывать о барной жизни, если ты никогда в ней не варился, было бы ошибкой.

DM: Как часто проходят тренинги?

СО: В среднем где-то 3–4 тренинга в месяц, но бывает иначе. Например, в неделю четыре города: я лечу во Владивосток, потом Уссурийск, Находка, перелетел из Владивостока в Южно-Сахалинск, там прочитал тренинг и потом возвращаюсь в Москву. То есть сразу захватываю целый регион.

DM: И сколько людей собирается на тренинги?

СО: По-разному, в зависимости от города. Я объездил 147 городов России, и обычно набирается по 30–50 барменов. Хотя, например, в Минске публика большая: там приходит в среднем 200 человек.

DM: 147 городов России — это, прямо скажем, очень много. Какие твои 3 любимых региона?

СО: Владивосток очень люблю, его еще называют русским Сан-Франциско. Из-за саммита там делали новую дорогу, изменяли ландшафт, и теперь, как объясняют местные, с утра держится долго туман, практически до обеда. Бухта вся в тумане, это очень красиво. Второй город — Екатеринбург. Мне нравятся там люди. У них другие ценности в жизни, они не такие меркантильные, как в Москве. Но как ни странно, я очень люблю Москву. Я мог несколько раз уехать из России, но меня этот город очень притягивает.

DM: Сколько лет ты сам работал барменом?

СО: Получается 12 лет.

DM: Наверняка за это время набралось немало очумелых историй, расскажи 3 самые дикие.

СО: Блин, да там каждая дикая. Самые неадекватные — это женщины, на мой взгляд. Стояла как-то одна женщина у барной стойки, иностранец что-то у нее спросил. Она вылила ему в лицо вино из бокала. Бокал был тяжелый. Я сделал замечание. Она берет этот бокал, бросает и разбивает мне губу. Но я понимаю, что не надо вмешиваться, не надо никого бить, для этого есть охрана. Вызвал охрану, охранник ее уводит, и она, разворачиваясь, еще кидает бутылку мне в затылок. И такое бывало.

Вторая. Было модно в 2007–2008 годах делать файер-шоу. И во время очередного файер-шоу я случайно спалил женщине красивую прическу. Тогда было круто поджигать шоты, и за это платили отдельные деньги. Ставишь их на шейкеры, два пальца протираешь лаймом, опускаешь их в абсент и поджигаешь. Кислотная пленка лайма не дает пальцам сгореть, но люди этого не замечают, они видят только, как у тебя горит рука, и для них это «вау». А ты еще берешь спирт в рот и распыляешь его. Получается длинное облако пламени. Так ты поджигаешь шоты, и все аплодируют. В это время женщина с красивой прической поднимает голову, и я понимаю, что сейчас будет плохо. Потом вышел к ней, поговорил, и она согласилась все забыть за огромное корыто Пина-колады, которое она сосала потом всю ночь. Слава богу, все хорошо закончилось.

Это плохие истории, а хорошая была такой. Зашел однажды владелец всей сети IKEA, как раз тогда открывали Белую дачу. У нас был постоянный клиент, который занимался стартапами IKEA по всему миру. Он сказал: «Сергей, я приведу к тебе вот этого человека». Мы все очень долго готовились, переживали, ведь он миллиардер. А он оказался очень простым чуваком: сидел, пил пиво, ел сосиски, заказал один «Лонг-айленд», рассчитался и ушел.

DM: Раз уж ты продолжительное время работал барменом, расскажи парочку отъявленных барных анекдотов.

СО: Они все матершинные. Один мне рассказали в переписке, очень крутой.

Три брата приходили в ирландский паб и постоянно выпивали по пинте пива. Однажды пришел один брат и говорит: «Можно мне три пинты». Бармен спрашивает: «А где ваши братья?» Тот отвечает: «Старший брат уехал в Америку, а средний в Австралию. Теперь я буду приходить каждый день и выпивать пинту за здоровье старшего брата, среднего и за свое». Так продолжалось в течение семи лет, но как-то раз мужчина приходит в паб и просит налить две пинты пива. Бармен наклоняется и тихо произносит: «Я сожалею о вашей утрате и приношу соболезнования». «Подождите, — отвечает ирландец, — в чем проблема?» «Ну, как же, — недоумевает бармен, — вы всегда пили 3 пинты пива, сейчас две, значит, кто-то из братьев умер». Тот отвечает: «Да вы что, старший прекрасно живет в США, средний брат работает в Австралии строителем, счастлив, доволен, это я просто бросил пить».

Второй анекдот тоже ирландский, но он очень крутой и показывает ментальность ирландцев. Анекдот такой: идут три ирландца мимо паба.

DM: Это примерно как «колобок повесился».

СО: Да, что-то типа того. И третий анекдот с бородой.

Телочка садится за барную стойку и спрашивает бармена: «А можно мне американский кофе?». Он ставит ей чашечку, наливает. Она берет ее, принюхивается и говорит: «У вас с кофе что-то не то». Бармен разворачивается, смотрит кофемашину и отвечает: «Да вроде все нормально, никто не жаловался, а в чем проблема?». Женщина еще раз принюхивается: «Понимаете, какой-то запах, ваш кофе пахнет чем-то». Он осматривает полки, недоумевает, еще раз спрашивает: «А в чем проблема? Какой запах?» Девушка обнюхивает всю чашку и возмущенно говорит: «Ну, он членами пахнет». Бармен наклоняется и говорит: «А вы просто возьмите чашечку другой рукой, и все будет прекрасно».

DM: Имея такой долгий опыт работы барменом, назови три коктейля, которые каждый в своей жизни обязан попробовать.

СО: «Кровавая Мэри», Irish Coffee и «Олд фешен».

DM: Почему именно их?

«Кровавая Мэри» — это не просто томатный сок с водкой, а гастрономический оргазм. Irish Coffee — это очень вкусно, если правильно приготовить. А Олд Фешн — это классика, ты можешь попробовать и понять, что пили 100 лет назад.

DM: В одном из интервью ты упоминал, что имбирь не принято ассоциировать с алкогольными напитками в России.

СО: Не принято покупать Джинджер эль — имбирный лимонад. Не нашей ментальности вкус, и потому это поколение: ты, я и младше — мы доживем до возраста наших родителей, но такие напитки, как джинджер эль все еще будут не в тренде.

DM: Да, и ты также говорил, что в США эту историю исправили, благодаря рекламе и маркетингу. Желаешь ли ты, чтобы в России было аналогичным образом?

СО: Смотри, это все постепенно. Мы сейчас, если вот так сравнивать, как Америка послевоенная, в культуре питья. У нас смысл в чем? С тысячей рублей прийти в бар, на***ниться, три «Лонг-айленда» каких-нибудь выпить, в***ать телку в туалете, пожать ей сиськи и в понедельник можно рассказывать ребятам на работе, как у тебя клево прошли выходные. На западе немного другое отношение, они могут в рокс со льдом налить водки, добавить лимончик и ходить, попивать и общаться. Для них употребление алкоголя связано с общением, дружественным. У нас же это связано с убийством состояния. И потому алкоголизм и культура питья — две разные вещи. И воспитывается это не сразу, а временем.

DM: Теперь давай поговорим непосредственно о виски. Есть мнение, что в мире всего два виски: ирландский и шотландский, так ли это?

СО: Нет, существует 3 направления производства виски: есть американское, есть шотландское, есть ирландское. Они отличаются по сырью и по технике производства. Больше всего подражают, конечно, шотландскому производству. Туда входит канадский, японский и виски многих других стран.

DM: Расскажи, пожалуйста, о цвете виски. Отчего он зависит и какое имеет значение для обычного потребителя?

СО: Цвет зависит от выдержки, и, прежде всего, от выдержки самой бочки. Чем моложе бочка, тем цвет становится темнее. Но в любом случае это все потом доводится колором-карамелью у всех производителей, как правило. Карамель не вкусовая, а цветовая. Маленькое количество, чтобы не было потом проблем, когда мы берем, к примеру, две одинаковых бутылки запечатанных: у тебя виски светлее, а у меня темнее. Просто доводят до одного цвета.

DM: А как цвет сказывается на вкусе?

СО: Чем темнее виски, тем он мощнее в дубинных вкусах. Там больше чернослива, карамели, цветочных ноток, а более светлый — это более салонный, более легкий.

DM: Я сам не часто пью, потому что организм не воспринимает…

СО: Ты пьянеешь быстро?

DM: Нет, меня тошнит быстро.

СО: Смотри, если думаешь напиваться, носи с собой перец. Маленький острый перец, около пяти тысяч сковиллей. Он сильно нейтрализует алкоголь. Чувствуешь, что тебя повело, тебе плохо, а еще вечер впереди, берешь перец, откусываешь головку чуть-чуть и начинаешь жевать ее. У тебя прямо прослезятся глаза, но ты на процентов на 50 нейтрализуешь алкоголь в организме.

DM: Спасибо, попробую. А есть ли такое понятие, как «правильное употребление виски»?

СО: Конечно, есть. Рекомендуют в зависимости от качества спирта, какой виски налит. Если мы говорим о каком-нибудь Single Malt, где более высокоценные спирты, то его лучше не смешивать со льдом. Лучше взять пару-тройку капель воды, добавить в виски. Он откроет более глубокий аромат. И после этого маленькими глоточками наслаждаться. Но процент людей, которые могут позволить себе такой виски крайне мал.

DM: Какой самый дорогой виски ты пробовал?

СО: У меня есть приятель очень хороший. Он меня угощал виски 1963 года. Я не большой любитель всех-подряд-виски, но могу сказать, что когда ты пьешь старый виски, то у него очень интересный вкус. Много его, правда, не выпьешь.

DM: А с чем его можно сравнить?

СО: Как будто читаешь очень интересную книгу. Каждый глоток — ты начинаешь его смаковать. Такой напиток называют «напитком эгоиста». Им не хочется ни с кем делиться, хочется побыть одному, потому что в голову начинают лезть очень умные мысли.

DM: Сколько стоила эта бутылка?

СО: Точно сейчас не скажу, но в районе двух тысяч долларов.

DM: Известный знаток алкоголя Энеас Макдональд однажды сказал: «Виски чувствует себя оскорбленным в руках тех, кто пьет только для того, чтобы напиться». Согласен ли ты с этим?

СО: Сейчас наверно нет уже. Виски стал очень доступен. Макдональд ведь никогда не работал в ресторанном бизнесе, по крайне мере я не слышал, чтобы он стоял за стойкой. Все люди по-разному приходят к точке невозвратимости, поэтому не могу сказать, что точно осуждаю. Это очень философский вопрос.