Мое мировоззрение начало формироваться в суровые девяностые, но окончательное его становление произошло уже в нулевые, когда я учился в университете. Именно тогда я попал в студенческую среду, где было модно принадлежать к каким-то необычным течениям и выглядеть одухотворенным, бравируя перед девчонками. В моем случае это был угар по неоязычеству, у которого тогда был флер экзотики, благородного дикарства и свободы. Парни строили капища и устраивали импровизированные битвы во имя Перуна, кто-то даже менял имя в паспорте, иные и вовсе теряли связь с реальностью. В общем, странное было время, сейчас все это отдает комичностью и вызывает ностальгию. А началось все, конечно же, с детства.
Языческие сказки и бабушкины наговоры
Я вырос в обычной советской семье, где бабушка отлично сочетала в себе преданность коммунистической партии и христианскую набожность. Именно она крестила меня лет в шесть, и запомнилось мне все это действо только красивым фиолетовым бархатом на котором висели иконы, да тем, что я по какой-то непонятной причине не мог носить крестик. Я заметил, что мучаюсь от бессонницы с ним, но стоило снять с шеи простую веревочку с крестом, как я успокаивался и засыпал.
Бабушка была вообще очень интересной женщиной и, как я позже узнал от матери, была не только набожной христианкой, но иногда и использовала вполне себе языческие ритуалы. Про банальное оставление еды на могиле, что по идее самая настоящая языческая традиция, я не говорю. Было кое-что и поинтереснее. Как рассказывала мама, в детстве (а это на минуточку пятидесятые годы прошлого века) она, будучи грудничком, плохо спала, кричала во сне и капризничала. И что же сделала бабуля, христианка и коммунистка? Прибегла к ритуалам: плотно укутала одеялом маму, та естественно прокричалась, пропотелась и вот эту вот пропитанную потом ткань бабушка с каким-то заговором ночью выкинула в реку. Ночные крики как рукой сняло.
Откуда в пятидесятые годы в деревне были известны такие вещи, я не знаю. Но, могу предположить, что так как мы живем в национальной республике (Марий Эл), известной своим настоящим, сохранившимся от веков язычеством, бабуле могли это посоветовать добрые соседи.
Сам я вырос на двух видах сказок. У меня была книжка про былинных богатырей, истории Ильи Муромца и Алеши Поповича. Но вместе с тем было две книжки местных языческих сказок, где действовали уже совсем другие герои: ведьма Вувер-кува, герой Ончак-патыр и красавица Среброзубая Пампалче. Прошло уже тридцать лет, а я до сих пор помню эти имена.
Мордобитье и языческие ритуалы
Как я уже рассказывал в другой статье, в одиннадцатом классе я увлекся славяно-горицкой борьбой. Это что-то вроде рукопашки с экзотическими названиями и необычными техниками. Создатель этой системы Александр Белов, более известный в узких кругах как Селидор, создал собственную идеологию. В целом, это было сплав неоязычества и персонального восприятия истории воинского сословия на Руси. Само собой, наш тренер, учившийся у Белова, наполнил наши занятия всякими языческими ритуалами.
Кроме забавных и в чем-то даже полезных упражнений, вроде драки каждый сам за себя, именуемой «свалка-сцеплялка», были и более странные, напрямую не связанные с тренировками вещи. К примеру, в начале и конце занятий мы становились в круг, прижимали правую руку к груди, а тренер, стоя посередине, кричал: «Один со всеми, один за всех, один против всех!», и в этот момент мы соединяли руки кулаками перед грудью и вопили что есть мочи «Ррраа!» При всей своей кажущейся дикости, этот ритуал давал некое ощущение единения, отделения от других людей, создавал чувство боевого братства.
Также иногда после тренировки мы становились в круг вместе с наставником и начинали ритмично раскачиваться, в такт похлопывая себя по бедрам ладонями. При этом нужно было представлять в середине круга огонь, где в воображении сжигались все наши травмы и тревоги, после чего огонь должен был раскрутиться и увеличившись в размерах поглотить всех нас. Звучит как модная нынче медитация (по сути, это она и была), просто с налетом язычества и воинской мистики.
Ну и время от времени по четвергам мы праздновали Перунов день, посвящая его языческому богу-покровителю воинов. Ничего дикого мы не делали, просто устраивали ту же свалку-сцеплялку, логично рассудив, что лучшим подарком богу воинов будет хорошая драка. На ее фоне тренер, вскинув к небу руки, кричал некое восславление Перуну.
Как я строил языческое капище и нашел там свою любовь
Закончив универ, я начал отходить от увлечения неоязычеством, но с ребятами со «славянки» общение продолжал. В общем, когда тренер предложил мне поучаствовать в создании настоящего языческого капища у нас в дубовой роще в паре километров от города, я с удовольствием согласился.
Для освящения капища к нам из соседней области приехал целый волхв, которого почему-то звали вполне обыденно. Но выглядел он, конечно, внушительно: огромный, не меньше двух метров ростом, очень крепкий мужчина с глубоким и спокойным голосом. Переодевшись в традиционную рубаху, он стал выглядеть еще внушительнее.
Прибыв в рощу, мы нашли подходящую полянку рядом с рекой и принялись искать дерево для идола, или, как его называл волхв, «чура». Найдя дерево каким-то одним известным ему способом, мы окопали площадку ритуальными канавками, затем обтесали чур и поставили его посередине. Уже позже, после освящения, наши умельцы вырезали наверху лицо и бороду. Правда, через пару месяцев про наше капище кто-то прознал, и его разрушили, уничтожив так старательно вырезанного идола. Кто это был, местные — фанатики или просто алкаши в которых проснулись предки-крестоносцы — мы так и не узнали.
С этим капищем у меня связана еще одна история. Именно во время празднования Купалы я познакомился там со своей теперь уже бывшей девушкой. Разрушение капища не сильно подпортила нам веселье: неоязычники, да и прочая околотусовочная компания продолжали туда ходить, отмечая Купалу. В один из годов я пошел туда с кентом и ребятами, собиравшимися устроить там фаер-шоу. С ними-то и пришла моя бывшая. Причем я бы, скорее всего, не обратил на нее внимания, если бы не очередной языческий ритуал.
Волхв предложил желающим очиститься с помощью топора
Он читал какие-то свои наговоры над людьми, стоявшими на коленях, размахивая над их головами топором, а потом бросал его за спину. И все бы ничего, но ритуал нужно было проходить, сняв верхнюю одежду до пояса. Девушкам дозволялось оставаться в бюстгальтерах. У одной из них его не оказалось, что не помешало ей пройти этот ритуал. Картина ее обнаженной груди так впечаталась в мое воображение, что я не успокоился, пока не увидел ее снова. Так и завязался мой сейчас уже давно закончившийся роман.
Забавно, что едва расставшись с ней, я снова попал на Купалу на это же капище. Но как же разительно все изменилось! Видимо, интерес к неоязычеству в нашем городе с тех пор только вырос: придя на нашу поляну, я увидел кучу машин и специально для них оборудованную площадку с табличкой, вырезанной из дерева. Рядом разбили палаточный лагерь, были сколочены добротные лавки для продажи сувениров и поделок. Была даже своя небольшая корчма со столами. Кроме того, одним из мероприятий был показ языческих мод, что меня особенно позабавило.
Ну и самое смешное: один из благостных посетителей этого праздника, мужчина с бородой и длинными волосами, которого я попросил проводить меня до поляны (ибо за давностью времен забыл ее расположение) очень подозрительно на меня косился и аккуратно расспрашивал. Уже потом, от друзей, с которыми он поделился опасениями, я выяснил, что он принял меня за шпиона, присланного вездесущими силовыми структурами, желающими выяснить, что же происходит на этом празднике жизни.
Не все язычество одинаково полезно
На моем недолгом, но насыщенном пути язычника мне встречались самые разные истории людей, так или иначе увлекавшихся этим явлением. Кто-то использовал это новомодное тогда течение, чтобы цеплять красоток и выглядеть крутым и оригинальным. Кто-то на основе этого выдумал целую воинскую философию и даже создал боевое искусство и устраивал соревнования. Другие, например я, поначалу искали там некую духовную опору, затем увидели, что это просто еще одно течение со своей атмосферой и ушли, чтобы искать более адекватный опыт.
Были и люди, слишком серьезно воспринявшие неоязыческое мировоззрение и построившие вокруг этого всю свою жизнь. В этом мне видится и драма, и комедия. Например, подруга моей бывшей на фоне язычества жестко увлеклась сыроедением. Досталось и ее парню, которому тоже пришлось променять мясо на сырую морковку. Бедняга похудел и смотрел на окружающих, пожиравших мясные стейки, с завистью и тоской.
Но есть и позитивные примеры. Один мой знакомый во времена студенческой юности был совершенно потерянным по жизни, сильно пил и явно страдал от одиночества. Но однажды что-то в нем перемкнуло; было ли это внезапным озарением или плодом долгой внутренней работы, мне неизвестно. Однако парень, увлекшись неоязычеством (он даже поменял имя), бросил пить, наконец-то нашел девушку, женился на ней, а затем с ее подачи увлекся бодибилдингом. Сейчас он пишет научные статьи по физическому развитию и преподает в университете.
Так что, на мой взгляд, неоязычество уже выторговало себе роль своеобразного пласта современной культуры, пусть и весьма противоречивого. Для меня оно было просто интересным этапом взросления, для некоторых же стало стержнем, опираясь на который они вытащили себя из болота алкоголизма и бессмысленного прожигания жизни.
